В кабинет вошел Пелегин и чуть склонил голову в приветствие.

— Прошу прощения, что потревожил. Просто нужно кое-что узнать у вас, Олег, срочно.

— Мог бы и без личного визита обойтись! — буркнула Дора.

— Не мог, — улыбнулся генерал, — твой жених — один из лучших учеников нашего Демитрия, ментальную защиту держит постоянно и очень крепко. Даже, гм-м, наедине с тобой и во сне.

— Ну и умница! — Дора встала и закрыла альбом.

— Он в моем бывшем кабинете. В приемной в аквариуме, — спокойно ответил Олег, понимая, что против верховного жреца защищаться все равно что на слона с мухобойкой идти.

— Благодарю, — кивнул Пелегин. И взглянул на лицо Доры, помрачнел. — Боже, дочка, до чего ты себя довела-то, а!

— Вот ты все дочкой меня зовешь, — Дора как-то зло усмехнулась, встав напротив генерала. — А где же ты раньше был, папочка. Когда меня убивать с трех лет учили. Когда я анатомию человека изучала на собственноручно убиенных, вместо того, чтобы в куклы играть? Где ты был, когда эта ящерица содомская меня под десятки мужиков разных рас, подкладывала? Где?!

— Ты должна была через все это пройти, и не я это решал. Мне не меньше твоего больно, поверь. Но это все в прошлом, дочка, забудь, — генерал потянулся к дочери, но вдруг отлетел к стене, словно его отбросило жестким ударом.

— Какая я тебе дочка! — взвилась Дора, ее глаза стали ярко-голубыми, из зрачков пошел серебряный свет, Олег почувствовал, как воздух в комнате заколебался, стал нагреваться и загудел, словно электрический генератор. Пелегина словно пригвоздили к стене, он покрылся потом, но старался держаться стойко.

— Мне плевать, сколько существ и из каких миров одолжили для моего создания слюну или даже сперму — отец у меня один. Тот, кто любил, воспитывал и на ночь целовал! И если еще раз ты или кто-то из вас подойдет к нему ближе, чем на километр, если хоть один волосок упадет с его головы, клянусь, вы все пожалеете, что пришли в этот мир! Я не шучу, ты знаешь! Мне плевать, сколько вам тысяч лет, и какие посты в этой галактике вы занимаете. Однажды вы ответите за все!

— Учившись убивать тогда, — спокойным тоном заговорил генерал, — ты училась защищать и выживать, по закону Шайгенов, к роду которых ты тоже принадлежишь, и однажды сможешь занять у них там правящее место по закону рода и честно заслуженному поясу Шайгенов. Сможешь отомстить за род отца. Сомов это заслужил! Ты его надежда! Демитрий тоже не хотел для тебя ничего плохого, таков их обычай обучения верховных жриц, так они будят сакральные женские энергии, позволяющие управлять потом мужчинами многих рас. Для моего рода — это дико, ужасно и неприемлемо! Но ты дитя четырех миров! Я не мог присвоить тебя себе единолично. Все твои четыре ипостаси должны были быть развиты одинаково! Но. Теперь все в прошлом, ты свободна. Ну, загляни же в мое сердце! Ты увидишь в нем любовь. Ты ведь всегда ее видела. Я всегда был рядом.

— Был рядом и ничего не делал! — из глаз Доры катились крупные бусины слез. — Хладнокровно позволил убить свою внучку, если я тебе и вправду дочь. Как так, папочка? Как так? Любишь меня, говоришь? А знаешь, что — приведи мне своих глорианских дочерей. Подкладывай их так же, как меня, под бесчисленное количество мужиков. Заставь их убивать столько, сколько заставляли меня, оттачивая мастерство. Бомжей. Раковых больных, заключенных. Сколько их было? Сотни, а может, тысячи! Ты помнишь, мудрейший? Я — нет, после первой сотни со счета, знаешь, сбилась! Вот когда твои глорианские дети пройдут через все это, только тогда я поверю, что меня ты и любишь так же, мудрейший. А до тех пор не смей называть меня дочерью.

Дора плакала, в глазах генерала, кажется, тоже стояли слезы, и вдруг все прекратилось, Пелегин исчез, как и не было, а Дора снова стала собой и опрометью бросилась на улицу. Олег, помедлив секунду, бросился за ней, Дора бежала и бежала вглубь бора.

— Ненавижу ИХ! Ненавижу!!! Закричала она во все горло, в ее руках вдруг образовался большой серебряный искрящийся шар, вокруг него тонкими молниями пробегали электрические разряды. Дора со всего маха запустила его в огромную вековую сосну, стоявшую метрах в двух от нее. Едва шар достиг цели, раздался оглушительный взрыв и яркая белая вспышка. Олег, бежавший шагах в пяти от Доры, зажмурился и пригнулся, ожидая шквала осколков от сосны. Но их не прилетело. Просто там, где раньше была сосна, больше нечего не было, и за ней тоже было пусто и еще метров на шесть ничего не было, кроме гладкой просеки. Дора упала на землю и разрыдалась в голос. Олег подбежал к ней, сел рядом и обнял.

— Ты у меня самая хорошая, самая любимая, девочка моя! Принцесса моя. Маленькая моя. Ты моя, моя! Все в прошлом! Все там! Забудь! Прости, пошли к черту и забудь! Я никому не дам вас в обиду!

Олег лихорадочно целовал заплаканное лицо Доры. Она прижалась к нему, судорожно вздыхая и пытаясь успокоиться. Он впился в ее губы жадным поцелуем, чуть оттолкнул от себя и спустился губами вниз по шее. Быстро расстегнул молнию на легкой шифоновой блузке, расстегнул бюстгальтер и, нетерпеливо швырнув вещи в сторону, прильнул к груди Доры. Она, все еще всхлипывая, выгнулась, отклоняясь и позволяя себя ласкать, одновременно приподнимаясь, чтобы Олег мог задрать юбку и снять трусики. Его пальцы тут же нетерпеливо проникли в нее, причем, очень глубоко. Дора вскрикнула, но не от боли, а он наслаждения, и принялась расстегивать брюки Олега. А его бесстыдные пальцы совершали в ней движения, вперед-назад, проникая все глубже и двигаясь все быстрее. Дора же прильнула было губами к горячей головке закаменевшего уже пениса. Провела по ней языком. Но Олег довольно грубо взял ее за волосы, поднимая голову для того, чтобы впиться в ее губы поцелуем и накрыть ее собой. Дора спустила его брюки и обвила его бедра своими ногами, все было быстро, страстно и до боли, так, чтоб больше ни о чем и думать не смогла.

— Моя! Моя! Слышишь, ты только моя! К черту их всех! Забудь! Слышишь! Не мсти им! Забудь! Думай только о нашем ребенке! Обо мне! Обещай!!! Иначе не получится у тебя новой жизни, и я не хочу, чтобы мать моего сына убила в своей жизни ещё хоть кого-то! Слышишь! — шептал Олег, жестко вонзаясь в любимую раз за разом. — Если ты живёшь мыслями о мести, нам не по пути! Спать и жить с убийцей я не хочу и не буду! Ты меня поняла? Поняла?

Олег схватил Дору за горло, не прекращая сильных движений, от которых девушка задыхалась в блаженстве.

— Да, да, поняла! — прошептала девушка, дрожа от невероятного наслаждения, что приносила ей грубость любовника.

— Ты любишь меня? Скажи! Любишь? — Олег встряхнул Дору, заставив смотреть ему в глаза.

— Да, да, люблю! — со стоном прокричала девушка, изнемогая в волнах стремительного и яркого оргазма.

— Тогда не убивай больше! Докажи, что изменилась! Научись прощать!

Последние быстрые и сильные удары вознесли на вершину блаженства и самого Олега. И они еще долго лежали вместе, крепко обнявшись, посреди ночной тайги.

Прямой энергообмен со вселенной — вещь просто невероятная, однако, подумал Олег, смотря в ночное небо на созвездие Большой Медведицы, и они вместе рассмеялись от переполнявшего их счастья, что подарила им только что пережитая близость и искренняя любовь друг к другу, горевшая ярким пламенем в их сердцах.

— Этот чертов мир никогда не будет прежним для меня! — Олег залпом выпил стопку водки, торопливо закусив кусочком сыра.

— Это точно, друг, — усмехнулся Демитрий, уплетая шашлык из свинины. Аверин давно приметил, что ящер — существо довольно-таки прожорливое. Три порции шашлыков умять для него как не фиг делать, а сверху добавлял еще тройную порцию крабового салата. И запивал все это обыкновенно литровой кружкой пива.

— Нет, это просто в голове не укладывается, сколько разных тварей, муравьев, скорпионов, великанов, жуков и монстров ползает среди нас на нашей маленькой планете. Охренеть же ж можно! И че вам всем дома не сидится-то, а?