— Что случилось? — Вадик проснулся, как ни в чем не бывало. Минут через сорок.

— Они взорвали гараж, и тебя шибануло башкой о машину, — спокойно ответил Олег, — как ты? Голова цела?

— Кажется, да.

— Не болит?

— Нет. Отлично себя чувствую. А что это на мне за одежда? — Вадик уставился на черную футболку, висевшую на нем мешком. — Это не моя!

— Да разве? Ты в ней с утра, — пожал Аверин плечами.

— Да ты что, я в кофте был и кожанке, а не в футболке. И брюки мне велики. Я в джинсах был! Я помню.

— Не помнишь ты, Вадик. Не помнишь! Ты был именно в этом, — утвердительно сказал Олег, глядя парню прямо в глаза, а внутренним зрением нашел его третий глаз — иначе говоря, центр мозговой активности и попытался передать ему эту мысль. Ух, нелегкая же это работа. Аж вспотел весь. И, представив, сколько же сил ушло у Доры на то, что делала она, прибавил газа.

— Куда едем? — поинтересовался Вадик и протянул Аверину зазвонивший телефон. — Опять Оленька. Усмехнулся он.

— Да, солнышко. Как ты?

— Олег, это Светлана Викторовна с работы Оли, — послышался в трубке незнакомый, встревоженный женский голос, мы нашли Олю без сознания в одном из кабинетов. Она ни на что не реагирует, пульс слабый. Похоже на гликемическую кому, у нее диабет?

— Нет. То есть да. У нее просто сильный упадок сил. Положите ее под капельницы с глюкозой, еще чем-нибудь подпитайте ее, поддержите, я еду… — вот черт, Олег быстро, не думая даже, набрал номер Пелегина.

— Слушаю внимательно, — тут же ответил он.

— Помогите Доре. Она спасала меня, потратила много сил и впала в кому.

— Не могу, — спокойно ответил Пелегин.

— Почему?

— Часть моей силы впитает ваш сын, а она этого бы не хотела, я точно знаю, — голос Пелегина был спокоен и невозмутим. Как всегда. Интересно — это существо возможно хоть чем-то, хоть как-то выбить из колеи?

— Но что же делать? — Олег тоже постарался сохранить голос спокойным.

— Прежде всего, не подвергать ее такой опасности. Вы совершили большую ошибку, уйдя от нас, господин Аверин. Под нашим присмотром Вы в абсолютной безопасности, и у нее не будет причин волноваться за Вашу жизнь и спасать ее. А на своей прежней работе Вы без защиты рискуете своей жизнью каждый день, и она будет каждый день Вас вот так спасать, рискуя своей жизнью и жизнью ваших детей, покуда они в ее утробе. Если Вы думаете, что она бессмертна, или что ее силы безграничны, Вы глубоко ошибаетесь.

— Что мне делать сейчас?

— Обложите ее постель веточками древних сосен и кедров, пакет с ними найдете на крыльце вашего дома.

Дора была неестественно бледной, как фарфоровая. Выцвели даже губы и ногти. Олег скинул с нее покрывало и начал обкладывать ее ветками хвои, начиная с ног и по кругу, закончив, положил оставшиеся веточки на грудь и живот. Сел и посмотрел внутренним зрением на постель. Она вся просто сияла. Просто удивительно, как много сил в простых веточках хвои. Наверное, они действительно были старыми, оттого и такими мощными, и несли в себе энергию веков. Только прими ее, милая, прими!

Аура Доры была цельной, но слабой и тусклой. Посмотрев на живот, Полковник заметил от него бело-серебристое свечение. Едва заметное пока, его сердце радостно затрепетало.

— Держись, сыночек, держись, родной. Заставь маму бороться за вас.

Олег накрыл руку Доры своей рукой, их ауры соединились и стали ярче. Олег попытался передать ей часть своей силы.

— Держись, милая, держись, моя воительница. Я тебе веточки кедра принес, пахнет круче, чем на улице, — он еще раз посмотрел на ауру Доры и заметил, что она стала чуть ярче. Видно, веточки потихонечку начали ее питать. — А я сейчас впервые увидел ауру нашего сыночка, так здорово. Ты сказала, что сегодня ровно месяц ему, да? Я обещаю, что больше вас не подвергну опасности.

— Вы что тут устроили? — в палату вошла высокая, приятная на вид женщина в белом халате

— Ароматерапию, — тихо прошептала Дора, — мне нравится этот запах, он придает сил.

— Ах, пришла в себя, — женщина, казалось, искренне обрадовалась, — детка, почему ты не сказала, что у тебя диабет? Почему он в карте не указан?

— У меня не диабет, а нервное истощение. Получаю второе высшее, ночами пишу курсовую, плюс готовлюсь к симпозиуму, плюс беременна, плюс через неделю свадьба.

— Милая, нужно беречь себя. Давай-ка я тебе еще витаминчиков поставлю. На симпозиум ты не поедешь, это решено. Веру Корнееву отправим, схожу к Василичу, подпишет тебе две недели больничного. Отдыхай.

— Какая милая дама, — заметил Олег, когда женщина вышла.

— Очень, — улыбнулась Дора, — это я ее тогда от маньяка спасла.

— Ясно. Как ты? — мужчина без конца нервно поправлял веточки елей.

— Все хорошо, — улыбнулась Дора, поднося его руку к своим губам, — не волнуйся. Еще пару часиков полежу — и в норме буду.

— Раньше такое с тобой бывало?

— Раза два, может. Я никогда это не делала так далеко от объекта. Тяжело. Особенно парня вытаскивать. Он уже в одном вздохе на том свете был.

— Жив, здоров, очнулся через час, как новенький.

— Хорошо. Не боишься меня теперь? Увидев такой?

— Я боюсь за тебя, девочка моя. Никогда так больше не рискуй собой и нашим сыном.

— Перспектива оставить его без отца меня не прельстила что-то. Они бы убили тебя. У тебя с вчера ауры почти не было. Как у мертвого.

— Больше такого не случится, обещаю.

— С твоей работой ты не можешь мне такого обещать. Сам знаешь.

— Пелегин обещал сохранять мою жизнь для твоего спокойствия. А это была разовая акция, это было мое последнее дело, мне же его и закончить дали.

— Он тебе про веточки подсказал?

Олег кивнул.

— Лично не пришел, чтобы малышу не навредить.

— Он ему не навредит, он его сделает сильнее, а я хочу, чтобы это был обычный, насколько это возможно, ребенок. А не маленькое чудовище, способное одним своим криком в прямом смысле взорвать твой мозг.

— Хорошо, милая, так и будет. Это будет обычный, но самый прекрасный малыш на свете. Ты поспи, набирайся сил.

— Хорошо.

Дора закрыла глаза, и, казалось, мгновенно уснула, Олег прилег на диванчик напротив постели и тоже как-то быстро уснул, запах хвои умиротворял и успокаивал.

Проснулся он от звонка своего телефона. За окном было уже темно. Все веточки вокруг Доры были мертво-желтые. Значит, она вобрала всю их силу. И, правда, порозовела и, кажется, даже улыбалась во сне. Ну, и слава Богу.

Звонила моя тетя Вика из Анапы. Сердце сжало нехорошим предчувствием, неужели что-то с мамой!

— Слушаю.

— Олежек, это ты, Олежек?

— Да, теть Вик. Что-то случилось?

— Ой, Олежек, беда у нас, Олежек! — всхлипывала в трубке тетка. Сердце Олега упало куда-то в желудок.

— Что? Теть Вик, что с мамой?

— С мамой все в порядке, дорогой, она жива. А вот дом ваш сгорел сегодня. Молнией в него ударило. Ты представляешь! Ой, Олежек!

Фу ты! Дом! Всего лишь дом!

— Где мама? Как она?

— Мама у нас. Спит, напоили лекарствами. Ты не волнуйся, мы о ней позаботимся, будет жить с нами, места хватит всем. Это я сказать, звоню.

— Да, теть Вик, спасибо большое, позаботьтесь о ней, пожалуйста. Скиньте смс-кой мне номер карточки вашего банка, я денег скину на вещи, документы. Вы хоть что-то спасти успели?

— Папку с документами да кошелек с деньгами только и успела вынести, из вещей нечего. Щас Ксюня тебе смс-ку скинет.

— Давайте, жду.

— Что случилось? — Дора приподнялась на постели и встревожено посмотрела на жениха.

— У мамы дом сегодня сгорел, — Олег в очередной раз за сегодня не мог поверить в реальность происходящего.

— Ох ты, надо же! Она в порядке?

— Да. Будет жить у сестры. Моей тетки.

— А ты пригласи ее к нам, пусть погостит, отвлечется. А если захочет, то и останется.

— Спасибо большое, детка, обязательно приглашу, надеюсь, согласится. Как ты?