Нет, Виктор не стал дожидаться, пока его схватят.

Они приближались со всех сторон, они ползли – почти неслышные в темноте, страшные, как бы Виктор ни храбрился. Их было много, и все они были с оружием, в форме – и Виктор не выдержал. Он дернулся, как в конвульсии, он сжался и разжался, будто пружина. Он прыгнул! Как заяц – но зайцы так далеко не прыгают. Так вообще никто не прыгает.

Виктор прыгнул – и вдруг оказался непонятно где, но только не в их саду.

Он стоял в маленьком, тускло освещенном помещении. В какой-то каморке. Слабенький ночничок чуть-чуть выделял из окружающей темени кожаный диван – довольно дряхлый, с растресканной на спинке обивкой. На диване угадывались смятые простыни и спящий человек. Сон человека был беспокоен – он постанывал, вздрагивал, вжимаясь лицом в подушку.

Виктор еще больше перетрусил. Ему не было дела до этой каморки и до этого человека, ему нужно было домой, ему Магнолию надо было выручать!

Он торопливо огляделся, думая только о том, как бы уйти отсюда незамеченным. Но дверь была закрыла – заперта изнутри на засов и приперта для верности табуреткой. Видно, что спящий хозяин этой берлоги всерьез заботился о собственной безопасности. Уйти бесшумно отсюда будет сложно… Виктор неуверенно прикусил губу, потоптался, переступая с ноги на ногу.

– Что?! Что такое?! – раздался вскрик со стороны дивана.

Этого еще недоставало…

Вокруг вдруг вспыхнул свет – сразу несколько ламп. Виктор зажмурился и, заслоняя глаза ладонью, обернулся к дивану.

– Кто? Кто такой? – беспорядочно, перепуганно взывал оттуда некий человечек. – Как вы сюда попали?..

Он никак не мог подняться со своего дивана опутанный простыней, судорожно прижимающий к груди подушку – он был смешон. И при своем слабом росточке – очень волосат. Судя по местам, выглядывавшим из-под простыни, закрутившейся узлами, грудь его представляла собой сплошной коврик шерсти. Виктор даже удивился, сколько ее на нем умещается. И несколько расхрабрился. Если тебя боятся – это очень успокаивает. А крохотный хозяин квартирки спросонья перепугался, похоже, довольно основательно.

– Ладно, не волнуйся, – развязно бросил Виктор человечку. – Ты, главное, не дрейфь! Я сейчас уйду. Я к тебе зашел случайно, сейчас уйду, так что – не дрейфь.

– А-а-а! – как-то даже взвыл человечек, тыча пальцем на баррикаду возле порога. – А дверь? Дверь-то закрыта!

– Закрыта? – бодро переспросил Виктор, поворачиваясь и вразвалочку отправляясь к двери. – А мы сейчас откроем. Нет проблем!

Он убрал табуретку, лихо отодвинул засов, толкнул дверь – она не поддалась, потянул дверную ручку на себя – тоже неудача. Ну, конечно, она заперта – столь трусоватый хозяин просто не мог ее оставить незапертой.

Виктор, не глядя, протянул руку назад:

– Ключ!

Сзади было тихо.

– Ключ гони давай – пока я дверь твою поганую не выломал! – грозно прикрикнул Виктор, оборачиваясь.

Но ключа не получил.

Некоторая перемена произошла с хозяином. Небольшая, но существенная. Только что он никак не мог разобраться с опутавшей его простыней – маленький, запуганный, прикрывающийся подушкой, – а теперь стоял распрямившись, подушка выпала из рук, но он даже не подумал обратить на это внимания. Он улыбался! Он бормотал:

– Неужто свершилось, неужто…

– Чего свершилось? – грубо оборвал Виктор. – Ключ давай, я говорю!

– Значит, все-таки это были не сказки… – все так же блаженно скалясь, произнес человечек. – Значит, ты послан первым? Кто же тебя инициировал? Вы же вроде все должны быть закуклены?

Он медленно, вкрадчиво приблизился к Виктору, наступив при этом на свою подушку. Внимательно оглядел его. Вид при этом у него был такой, будто он осматривает свое имущество. Простыня сама собой как-то распуталась, и вся его убогая нагота обнажилась. А человечек не обратил на это ни малейшего внимания. Он смеялся, он довольно потирал руки. «Сумасшедший!» – мелькнуло у Виктора.

– Э-ей! – с дрожью в голосе обратился он к человечку. – Ты это! Мне идти пора, где ключ?

– Да, конечно, – довольно промурлыкал тот в ответ. – Действительно – пора. Кто бы тебя ни инициировал, ты все равно первым делом нашел меня. Так дядька и говорил. Никому меня не опередить, никому… Теперь-то вы все мне принадлежите…

И вдруг, горделиво подбоченясь, он громко, отчетливо произнес:

– Ди виро корт! Ди виро корт!

У Виктора так и екнуло в груди. Это была несусветная чушь. Полнейшая. Нужно было в ответ просто повернуться и уйти. Однако вместо этого Виктор зачем-то встал по стойке «смирно» и отрапортовал, четко отделяя слово от слова.

– Сист о мита.

Зачем? Или он тоже сошел с ума?

– Ага-а!! – человечек пришел в такой, восторг, что звонко стукнул себя кулачком по ладони. – Сработало!

Виктору стало жутко. И, пожалуй, испугался он прежде всего себя. Он попятился к двери – но наткнулся на табуретку и, охнув от неожиданности, нелепо присел на нее.

А человечек отступил на несколько шагов, явно любуясь Виктором. Тоже сел. Вальяжно закинул ногу на ногу – стул под ним убого скрипнул.

Приказал:

– Ну-ка, давай это – дык стор оро!

Виктор не хотел его слушать. Виктор ничего не хотел – но стальная неведомая пружина развернулась в нем, хлестнув пространство, и в следующую секунду он был уже далеко и от этой комнаты с удушливо спертым воздухом, и от ее сумасшедшего хозяина.

Там, куда он попал, было светло и прохладно. Чуть слышно жужжали лампы под потолком, лениво поблескивал уютно-песочный пластик стен. Может, это гараж? Посреди помещения серебристой удлиненной капсулой, как бы спрессованной безумной скоростью, возвышался автомобиль.

Вполне роскошный автомобиль. Может быть, даже ракета.

Виктор медленно, благоговейно обошел его вокруг – сзади у автомобиля мощными раструбами топорщились сопла.

О, в другое время Виктор не удовлетворился бы поверхностным осмотром – уж он облазил бы это произведение технического искусства сверху донизу! Но тщедушный человечек в квартире со спертым воздухом произнес: «Дык стор оро!» – и копаться было нельзя.

«Ничего, – думал Виктор, уверенным движением распахивая дверцу автомобиля и усаживаясь перед панелью управления, – отгоню ему эту машину, черт с ним, пусть пользуется, да умотну домой. Хватит, погуляли».

«Ничего, ничего!» – повторял он про себя, щелкая тумблерами пульта управления и оживляя чудесную машину.

«Отгоню – и все!» – уговаривал себя, вдавливая малозаметную кнопочку, отчего огромные двери гаража-ангара разъехались, и машина рванула с места.

Тяжкий грохот пронесся над ночными улицами города, постепенно снижаясь, и лопнул перед одним из темных громадных домов, перейдя в высокий, надрывный вой.

На малом ходу Виктор подрулил прямо к единственному ярко освещенному окну многоэтажки и молча распахнул дверцу перед маленьким, претенциозно одетым человечком, стоящим на подоконнике.

Человечек уверенно шагнул в машину. Но дверцу за собой не захлопнул – придержал. Виктор невольно обратил внимание на огромную прореху под мышкой его роскошно-яркого свитера.

А человечек, подняв голову, пристально вглядывался в покидаемое жилище. Вокруг – и в многоэтажке, и в домах на другой стороне улицы желтым светом освещались все новые и новые прямоугольники окон – люди, разбуженные истошным воем машины, высовывались на разных этажах.

Мутным, тяжелым взглядом окинул их человечек в рваном свитере. И вдруг заорал, пытаясь перекрыть тоскливый вой машины:

– Ну, сволочи? Что, дождались?! Теперь уж попрыгаете у меня! – и визгливо, надсадно захохотал.

Торопливо пошарил в кармане, извлек коробок спичек, вынул сразу несколько штук, чиркнул, кинул в распахнутое окно.

Пламя взвилось почти сразу, – наверно, он там предварительно разлил что-то горючее. Из окна повеяло жаром, огненные блики заплясали в кабине машины, по лицам двух сидящих в ней людей.