– А если кого и убили, – не обращая на Нинель внимания, устало продолжал Атанас, – так, наверно, только чтоб припугнуть остальных. Ну и еще случайно, в суете, может, кого убили… ох!

Он дернулся (видно, седоусый задел рану, уже прикрытую бинтом), но быстро совладал с собой и прежним усталым голосом подвел итог:

– Верхние хотели разогнать нашу общину. – Пожевал губами, покивал сам себе. – Ага. Они, глядишь, еще и пост поставят в Старой Пещере, чтоб никто не смог снова объединиться. Чтоб мы против них выступить не смогли. А оставшихся поодиночке переловят.

– Ну нет, не переловят! – энергично замотала Нинель своей роскошной гривой. – Пусть попробуют меня поймать! Да я из любого капкана, из любых наручников перенесусь на сто километров в любую сторону – и всего делов!

– Ну, не знаю, – пожал плечами Атанас. – На что-то ж они рассчитывают. Может, на страх. Что мы попрыгаем-попрыгаем, как зайцы, – да куда денемся, к ним и придем. Добром ведь с нами не вышло, теперь силовые методы применены.

Седоусый хозяин затянул узел над коленкой, распрямился, глядя на дело рук своих. Атанас молча потрогал тугие бинты, расслабленно откинулся, спиной, локтями опершись на крышку стола. Магнолию неприятно кольнуло, что ему даже не пришло в голову поблагодарить человека, оказавшего ему помощь. Он просто сидел и отдыхал.

Седоусый не показал вида, что столь явная неблагодарность его как-то обидела, он спокойно повернулся и пошел к рукомойнику, прибитому у двери, но Магнолия похолодела, ясно услышав в возникшей тишине мысленное: «Щенок!» – и еще несколько слов. Вслух это произнесено не было, ни Атанас, ни Нинель ничего не заметили, да и не собирались замечать.

Нинель глубокомысленно предлагала:

– Давай оставим записку в Старой Пещере. На приметном месте где-нибудь – на Торжественной стене, например. Напишем, где собираться. В Пещере-то теперь собираться нельзя будет!

– Ну так и верхние точно так же эту записку прочтут, – отверг ее предложение Атанас, – и точно так же в другом месте нас достанут…

Как они оба были увлеченно-деловиты. Рассуждали, не обращая на хозяев внимания, будто находились посреди безлюдной пустыни.

Магнолия, стыдясь самой себя, неуверенно подошла к седоусому, гремевшему носиком умывальника, и тихонько сказала:

– Спасибо вам большое…

– Ничего, девушка, не за что, – утешил тот, снимая с веревочки полотенце и тщательно вытирая руки. И больше ничего не добавил, даже мысленно.

– Слышь, Мага! – кликнула ее Нинель. – А давай мотнемся к Доктору, посоветуемся. Что теперь-то делать?! Ты как, не против? Мне одной боязно, давай вместе! А Атанас нас тут подождет – ему пока больно двинуться лишний раз.

– Давай, – вяло согласилась Магнолия, – давай посоветуемся…

– Это здесь, что ли, Доктора поселили? – тревожным шепотом спросила Магнолия, озираясь в гулкой темной квартире.

– Здесь, здесь! – лихорадочно шаря рукой по стене, уверяла Нинель. – Чертов выключатель, где ж он спрятался!

Они жались в дверях небольшой комнаты. Два окна в угловых стенах не были прикрыты шторами, через их застекленные провалы сияла пара уличных фонарей – и на блестящем паркете перекрещивались два ярких светлых прямоугольника.

Магнолии было не по себе. Она цепко держала руку Нинель, готовая в любую секунду нырнуть с ней из этой подозрительной пустой квартиры куда подальше.

– А что-то, по-моему, никого здесь нет… – тихонько поделилась она своими впечатлениями.

– Да вот же он! – радостно воскликнула Нинель, нащупав наконец выключатель.

Раздался щелчок, комната освежилась ярким желтым светом, заставив прищурить глаза, – и в ту же минуту обе гостьи заметили человеческую фигуру, вжавшуюся в стену рядом с трельяжем, почти спрятавшуюся за его створку.

Нинель завизжала и продолжала визжать, не в силах остановиться даже посреди многолюдного ресторанного зала, куда они вынырнули, спасаясь бегством из Докторовой квартиры. Нинель верещала, зажмурив от страха глаза и напряженно тряся кулачком. У Магнолии аж дыхание перехватило от этой оглушительной трели. Вокруг стояли удивленные, сытые, нарядно одетые люди, замерли оркестранты на возвышении – видимо, только что здесь отзвучали последние такты танца, а Магнолия все дергала и дергала Нинель за руку, не в силах прервать идущего из нее звука.

Только когда воздух из Нинель полностью вышел и она, переведя дыхание, открыла глаза – они нырнули снова.

Вынырнули на какой-то мрачной пустынной улице, Магнолия утащила Нинель с проезжей части на тротуар и, возмущенно задыхаясь, начала ей выговаривать:

– Что ты визжишь?! Сумасшедшая, что ли? Так же нельзя…

– Я думала – нас схватили, – оправдывалась несколько охрипшая Нинель. – Ты же сама наговорила, что нас могут схватить, вот я и решила, что нашли способ и схватили…

– Схватили? С чего ты так решила? – недоуменно дернула плечом Магнолия.

– Ну как же: мы вроде вынырнули – а свет вокруг горит. Как не закричать? А глаза открыть боюсь. Стою и кричу…

– Дурочка ты моя хорошая, – засмеялась Магнолия и погладила ее по волосам, – красавица моя золотая… Может, и бежать не стоило, он же сказал: «Не бойтесь, я свой!»

– Кто сказал?

– Человек этот. В квартире у Доктора.

– Это ты сумасшедшая, не я. Он ни слова не сказал!

– Может, и не сказал. Но собирался.

– Ой, Мага… Ты что, снова мысли читаешь? А нырнуть? Нырнуть сама сможешь? Ой, Мага, миленькая, давай ты нырнешь и отыщешь Главный пульт, а? Давай? Ведь все тогда прекратится! Ты только подумай – все! Все несчастья наши!

– Нинель, – остановила ее Магнолия, успокаивающе погладив руку, – солнце мое. Да если б я могла, я бы давно уже его отыскала. Но где искать? Я уж сто раз объясняла, что не вижу тех огненных дорожек, по которым вы ныряете туда-сюда. Ну не вижу! И даже когда сама ныряла несколько раз – и тогда не видела. Вслепую ныряла. А может, даже и не по вашим дорожкам вовсе. Обратно как пройти – это видела, и то совсем недолгое время. Не мучай ты меня – я сама мучаюсь…

– Ну вот… Ну расплачься еще! Во дает…

Нинель обняла ее, чмокнула в щеку, расчувствовалась. – Прям сразу – расстраиваться… Это мне простительно – я и заорать могу, и истерику со слезами закатить. Потому что я из нижних суперов. А тебе нужно марку держать! Ну вот, молодец. Давай лучше нырнем опять к Доктору. Посмотрим – что там за «свой» такой отыскался?

– Ой, я не хочу опять в том ресторане появляться, – поежилась Магнолия.

– Глупости, – оборвала Нинель, – не бери в голову. Мы другим путем нырять будем, более коротким. За руку держись!

Это было что-то совсем темное, но кое-что Магнолия все же успела заметить. И поэтому, как только они вынырнули из той кромешной темноты, она в сильнейшем негодовании потребовала от Нинель ответа:

– Почему мы не вмешались?! Ведь там идет самая настоящая драка! Ну-ка, давай обратно! Может, мы успеем ей помочь!

Но Нинель реагировала вяло. Она хмыкнула, махнула рукой, сказала:

– Не бери в голову…

И это – та Нинель, которая никому спуску не дает, которая всегда за справедливость, в любую историю готова вмешаться! Магнолия ничего понять не могла. Они опять стояли под звездами, но на другой уже улице, редкие окна желтели над головой на темных туловищах домов, и Магнолия ничего не могла понять.

– Ну Нинель, – заглядывая ей в лицо, сказала Магнолия, – он же только один. Неужто, если мы вмешаемся, не сможем помочь той бедной девушке? Ведь вполне сможем. Чего уж ты так испугалась?

– Кому это мы поможем? – невесело усмехаясь, проронила Нинель. – Той бедной девушке? Той бедняжке уже не поможешь…

– Да ты что! Ты думаешь, этот злодей убил ее? Она жива! Я слышала ее стон! Давай нырять скорей!

– Стон! – опять хмыкнула Нинель. – Стоны бывают разные. Я таких стонов знаешь сколько наслушалась? О-о… Вот так ныряешь по ночам туда-сюда и время от времени нарываешься на такие стоны. А то и днем иногда бывает… Как им только не надоедает…