— Проснулся с головной болью от похмелья, даже не сомневаюсь, — проговорил Джилли. — Бедный Мэл. Вчера ночью ты был чертовски пьян. Я поражен, что Ани такое допустила.

Маледикт опустился на колени перед Джилли.

— Ты не сердишься?

— Нет, — ответил Джилли. С чего ему было сердиться? Теперь он знал кое-что, чего не предполагал прежде: что Маледикта влечет к нему. И это понимание делало его ленивым и довольным. Он погладил Маледикта по шее, по плечам, по темным волосам. Юноша со вздохом опустил голову на колени Джилли.

— Мне жаль, что твое пробуждение не было приятным, — проговорил Джилли, разбирая и вновь сплетая темные пряди. — Когда я уходил, у тебя был умиротворенный вид.

— То была твоя ошибка, — раздался голос Януса, Джилли подпрыгнул и почувствовал, как тело Маледикта откликнулось на его рывок. — Умиротворение Мэла обманчиво. Это главный признак, что Мэл собирается кого-нибудь убить.

— Мне нужно помыться, — сказал Маледикт. — Вдруг в постели были блохи? — Он выскользнул из неплотно сомкнутых объятий Джилли.

Янус схватил Маледикта за руку, изучая его пристальным взором сапфировых глаз.

— Арис ограничил твое передвижение этими четырьмя стенами. Ты выходил?

— Ты же подчиняешься ему, только когда сам хочешь. Почему бы и мне не поступать так же? — спросил Маледикт, выкручивая руку.

— Я не на испытательном сроке, — заметил Янус.

— В самом деле?

Лицо Януса помрачнело. Маледикт вздохнул.

— У меня сегодня дурное настроение, Янус. Так что будь поосторожнее.

— Напоминаю тебе, — проговорил Янус. — Арис расставил гвардейцев для наблюдения за домом — и за тобой. Не забывай об этом, если вдруг тебе захочется обнажить клинок.

Маледикт поежился. Его руки сжались в кулаки, но он не стал туже затягивать петлю подозрений. Вместо этого он пригнул голову Януса к себе и страстно поцеловал его в губы, предварительно бросив быстрый, тяжелый взгляд на Джилли.

— Я устал. Лучше продумывай время своих визитов. А до тех пор обо мне будет заботиться Джилли. — Маледикт выскользнул из рук Януса и направился наверх.

Янус улыбнулся Джилли сквозь сжатые губы и принялся молча расхаживать по комнате. Джилли поднялся, собираясь уйти, но Янус заступил ему дорогу.

— Ты в чем-то хочешь мне признаться, Джилли? Что-то ты сегодня очень нервный. Как будто у тебя совесть нечиста.

— Полагаешь, что твоя чище? — огрызнулся Джилли.

— Придется мне снова предупредить тебя: держись подальше от Маледикта. Тебе с ним не управиться.

— Прошлой ночью я отлично со всем управился, — отозвался Джилли.

Внезапная бледность, залившая лицо Януса, послужила Джилли предупреждением — он успел увернуться от удара. Тогда Янус схватил его за плечи дрожащими от ярости руками. Джилли почувствовал, что синяков не миновать.

— Ты посмел… — прошипел Янус.

— Почему бы нет, — отозвался Джилли. — Если ты забросил женщин ради Мэла, почему бы и мне не сделать то же самое? Мэл вовсе не возражал.

Напряжение в руках Януса ослабло, и Джилли смог высвободиться. Он не знал, что именно развеяло ярость Януса, но с удивлением для себя обнаружил, что сожалеет об этом. Драка давно назревала, и он жаждал ее не меньше, чем страшился.

— Выметайся, — приказал Янус.

— Это мой дом. Сам уходи. — Джилли ухмыльнулся. Сердце бешено стучало от возбуждения и страха. Он чувствовал, как его поддевает злой гений Маледикта, как будто ночь, проведенная вместе, оставила ему не одни только неудовлетворенные желания. — Разумеется, ты мог бы остаться. Ударить снова, пригрозить убить меня. В очередной раз. Но я знаю, почему ты медлишь… ты не так уж и уверен в том, что Мэл простит тебя…

Янус замахнулся, однако Джилли перехватил его руку и заломил за спину.

— Больше не будет пустых угроз, Янус. Я узнал тебе цену. Любовь Маледикта защищает меня от тебя. А он любит меня, хочет он сам того или нет.

— Тогда будь честен со мной. Ты собираешься украсть его у меня.

Джилли проговорил:

— Твоя любовь уготовила ему на пути только кровь и смерть.

— Тебе плевать на кровь и на придворную жизнь. Тебе нужно только одно — чтобы Маледикт жил для тебя. Не надо скрывать свои побуждения за красивыми словами. Ты хочешь его.

— Да, — сказал Джилли.

— Только скорее я убью тебя, — предупредил Янус.

— Ну вот, мы вернулись к тому, с чего началась наша ссора, — заметил Джилли. — Как два кобеля, поцапавшихся из-за сучки в течке.

— Весьма лестный отзыв. Не забудь поделиться им с Мэлом. Он собственными руками тебя выпотрошит, — сказал Янус.

— Он обещал, что никогда не причинит мне вреда. Я верю ему. Он может быть кем угодно, только не лжецом.

— Зато мне он простит все, что угодно, — парировал Янус.

— Хочешь попробовать? — поинтересовался Джилли. Он сделал шаг назад и широко развел руки, как бы приглашая Януса напасть. — Не ручаюсь, что ты не встретишь сопротивления. Может, я и не фехтовальщик, зато я крупнее тебя.

Янус зарычал.

— Ты забыл свое место. Маледикт может звать тебя другом. Но ты родился слугой и умрешь слугой.

— А ты свое не забыл? — спросил Джилли. — Ты забрался так высоко от своего места, что висишь на тоненькой ниточке под названием «измена».

Янус зашипел, сжимая рукоять меча. Но, стоило костяшкам его пальцев побелеть, как они тут же расслабились; гнев схлынул. Янус повернул к Джилли безмятежное лицо, выбив тем самым его из колеи. Куда подевалась ярость? На кого Янус собирался излить ее?

Джилли повернулся спиной к Янусу и вышел, хотя вся кожа у него покрылась мурашками. Если Янус решит избавиться от него, подстроив несчастный случай или сплетя интригу, защита Маледикта не поможет. А гнев Януса, хоть и более управляемый, чем у Маледикта, в конце концов обязательно найдет выход.

Джилли прислушался к звуку шагов в холле на тот случай, если Янус решит вернуться и продолжить ссору. Но вместо этого он уловил, как шаги прозвучали по лестнице, вслед за Маледиктом.

Посыльный прибыл рано утром и всполошил Джилли, уснувшего только на рассвете — всю ночь ему мешали крадущиеся шаги. Сначала на цыпочках куда-то прошмыгнула Ливия, потом юркнул Янус, возвращавшийся во дворец. Джилли сонно расплатился с мальчишкой и рывком развернул записку, стремясь скорее прочесть весточку от одного из шпионов. Или, быть может, от кучера, который на сей раз не упустил Ливию — девушка всегда действовала хитро и осмотрительно. Однако в убористых строчках вовсе не упоминались ни Маледикт, ни его интриги. В записке, сбивчиво нацарапанной не привыкшей к перу рукой, говорилось просто: «Лизетта очень больна. Нужна помощь». Джилли скомкал четвертинку дешевого листа бумаги, пахнущую борделем и отчаянием.

Он разрывался между двумя чувствами — тревогой и раздражением. Лизетта была в ярости от вторжения и угроз Маледикта, не смогла встретиться с ним прошлой ночью и прислала саму Ма Дезире, чтобы сообщить, что думает о случившемся. Так что теперь Джилли не удивился бы, если бы обнаружил, что срочность — только уловка, только проверка его чувств к Лизетте.

Едва войдя к Лизетте, он почувствовал горячий острый запах крови, перекрывающий все прочие, и понял, что тревога не была ложной. Мадам встретила его в дверях; ее юбки были перепачканы кровью.

— Слишком поздно, — проговорила она. — Лизетты больше нет.

— Нет, — повторил Джилли и пошел вслед за мадам по коридору.

Будуар Лизетты был залит кровью — по большей части засохшей и коричневой, хотя виднелось несколько свежих капель. С кровати медленно стекал небольшой ручеек.