– Копьем, – пояснил я. – Копье легионера до сих пор оставалось на семнадцатом островке. Древко обломано, но длины хватило. Тебе не тяжело?

Франсуаз бросила камни, которые держала в руках, чуть не попав мне на ноги.

– Если все е щ е хочешь спуститься, – сказал я, – то самое время это сделать.

За нашими спинами раздалось сухое покашливание, и из зева пещеры показалось бледно-желтое лицо, венчающее бесформенных очертаний тело.

– Я слышал, вы собираетесь спасти Тита Марция, римского легионера, – прохрипело создание. – Он здесь, на самой глубине. Ждет, когда кто-нибудь придет к нему, чтобы спасти.

– Мы пришли, – сказал Марат Чис-Гирей.

– Это неплохо, – ответило создание.

Рук у него не было, и лишь вокруг шеи свисала спутанная бахрома из щупалец. Незнакомец потер ими щеки и опустил снова.

– Вот только пересечь этот порог можно лишь в одном направлении, – сказал он. – Кто войдет, тот уже не выйдет. Таков закон, как бы это сказать, природы.

– Значит, если мы пойдем туда, чтобы спасти Тита Марция, – уточнил Марат, – то уже не выйдем, ибо таков закон природы?

– Да, – подтвердило создание.

– Мое сердце не может выносить несправедливости, – произнес Марат. – Мы должны войти.

– Помню, когда я учился в колледже, – заметил я, пока Чис-Гирей переступал порог пещеры, – у нас был один профессор, который тоже систематически нарушал законы природы. Самое интересное, что он жив до сих пор.

Франсуаз нетерпеливо подтолкнула меня в спину.

Я остановился и стал с интересом рассматривать надписи, выбитые на неровных стенах пещеры. Это был какой-то древний язык, и мои познания в данной области, которыми я имею обыкновение гордиться, оказались недостаточными.

– Послушай, приятель. – обратился я к созданию, осененный внезапной идеей, – а это, случайно, не знаменитая надпись «Оставь надежду, всяк сюда входящий»?

– Не знаю, – задумчиво ответило существо. – Язык мне незнаком, но я всегда полагал, что оно значит: «Осторожно, низкая притолока».

Громкий возглас раздался из глубины пещеры.

– Я же говорю, – низкая притолока, – флегматично прокомментировало создание.

Пещера уходила вниз и вниз, устремляясь к центру земли. Марат Чис-Гирей шел впереди, освещая путь фонариком.

Внезапно он остановился – чей-то приглушенный голос послышался из темноты.

– Вы тоже собираетесь ходить по мне? – спросило нечто.

Марат замер, освещая низкие своды, однако поблизости никого не было – только безмолвное бледное создание, которое встретило нас у входа, теперь семенило следом – а по нему ходить никто не собирался, по крайней мере в настоящий момент.

Марат направил луч фонарика вниз, туда, где бурые камни поросли плотным слоем зеленоватого мха. Чис-Гирей полагал, что где-то внутри растения скрывается существо, произнесшее эти слова.

– И не надо смотреть на меня так удивленно, – отвечал мох. – К чему лицемерить и делать вид, будто не понимаете, что причиняете мне боль.

Никто не собирался причинять боль мху, поскольку от него до нас оставался еще добрый десяток футов.

– Все ходят, ходят туда-сюда, – продолжал мох, – наступают на меня, топчут. Им нет дела до того, что они приминают мои побеги.

– Мы не будем наступать на тебя, – сказала Франсуаз, закусывая губу.

Если бы девушка прошлась по этому созданию в своих тяжелых полуботинках, мох наверняка долго не смог бы жаловаться на судьбу.

– Ты, – вздохнул мох. – Конечно. Ведь я – всего лишь мох, ничтожное растение, стелющееся по камням. Можно даже сказать – пресмыкающееся растение. Каждый может говорить мне «ты», хотя мы совсем не знакомы. Все смотрят свысока.

– Есть другая дорога, чтобы обойти его? – осведомилась Франсуаз.

Создание приподняло сразу все щупальца и отбросило их вниз.

– Нет другой дороги, – ответило оно. – А чем плоха эта?

– Вы только послушайте его, – вздохнул мох. – Никому нет дела до того, что мне больно.

– Не придуривайся, мох, – отвечало создание. – Это – моя пещера, и я имею право здесь ходить.

– Вот так всегда, – произнесло растение. – Все имеют права, и поэтому я обязан терпеть боль. Никто не думает о моих правах.

– Послушайте. – Франсуаз опустилась на корточки перед собеседником. – А почему бы вам, например, не расти на потолке? Или на стенах? Тогда никто не станет на вас наступать.

– Конечно. Я должен прятаться. Убегать. Ютиться в темных, грязных, вонючих щелях только потому, что кто-то хочет ходить там, где я живу. Никто не подумает о том, что мне удобно здесь, а не на потолке.

Я подошел к небольшой нише в стене и подозвал к себе щупальцеглавое создание.

– Что это за проход? Вентиляция?

– Это мусоропровод. Брошенный сюда предмет устремляется к центру земли и там сгорает в магме ядра. Быстро и экологически чисто – хотя иногда вырывается пепел. – Создание наклонилось ко мне поближе и добавило шепотом: – Вот почему этот лежебока развалился именно здесь – пепел нужен ему как удобрение.

– Хватит флиртовать с этой красоткой, – прикрикнула на меня Франсуаэ. – Мы должны найти способ пройти дальше.

Бледное создание мало походило на какую-нибудь красотку, однако, очевидно, приняло слова Франсуаз за комплимент, и его щупальца начали волнообразно изгибаться.

– А как же само водяное чудовище? – спросил я, обращаясь к бледному созданию. – Оно же не может переползать через мох. Тогда от мха ничего бы не осталось.

– Верно, – поддакнула Франсуаз. – Должен быть другой путь, ведущий в пещеру, – тот, которым пользуется чудовище.

– Он существует, – подтвердило создание.

– Тогда почему мы не можем воспользоваться им? Щупальцеглав взглянул на меня, очевидно разочарованный в моих умственных способностях.

– Потому, – объяснил он, – что им пользуется водное чудовище.

– Это веская причина, – согласился я.

– Это не причина, – ответила Франсуаз. – Если этой твари недостаточно плюх, которые она получила, она получит их еще. Где этот путь?

Марат Чис-Гирей, посовещавшись со своим кольцом, сказал:

– Римский легионер в самом деле находится здесь. Он прикован к стене на самом дне пещеры – если я не ошибаюсь, кандалами из драгоценных камней.

Франсуаз устремилась вслед за щупальцеглавом, причем двигалась столь решительно, что на этот раз созданию действительно грозила опасность быть затоптанным. Хорошо, что она как-то умудрилась его обогнать.

Извилистый путь вел все ниже, и я удивлялся, как стены вокруг нас еще не раскалились под воздействием магмы земного ядра.

Бледное существо с щупальцами вокруг головы семенило следом за нами, и его лишенное позвоночника тело колебалось подобно маятнику, огибая темные наросты сталактитов.

– Был когда-нибудь здесь? – спросила Франсуаз, не поворачиваясь к нему.

– Я бы не осмелился, – тихо отвечало создание. – Речное чудовище съело бы меня. Как знать, может, через этот ход я смогу выбраться отсюда.

– А мне казалось, тебе здесь нравится, – фыркнула девушка.

– О нет. Мой дом наверху, и я еще помню, как выглядят звезды на мягком небе. Мой народ живет среди скал, там, где холодные капли собираются на стенах гротов и скатываются вниз. Мы боимся солнца, но по ночам всегда выбираемся, чтобы смотреть на звезды.

– Как же тебя угораздило оказаться здесь?

– У каждого свой путь, чтобы попасть в подвалы преисподней. Со мной это произошло ночью, когда разразилась гроза. Мы боимся молний. Я забился в самую глубокую расщелину, какую смог найти, и прятался там. Слишком поздно я обнаружил, что у нее нет дна, и двигаться по ней можно было только вниз. Что мне еще оставалось?

– Человек всегда сам выбирает свой путь, – уверенно заявил Марат Чис-Гирей.

– Человек – возможно, – согласилось создание. – Но я же не человек.

Вдалеке перекатывался шум – пока еще слабо различимый, но с каждым нашим шагом становившийся громче.

– Это водяное чудовище, – вздохнуло бледное существо, закрывая голову щупальцами подобно тому, как смыкают свои лепестки цветы. – Оно всех нас съест.