– В делах вашего ведомства огласка всегда является лишней, – сказал я.

– Это правда.

Он натужно собирался с мыслями, потом отрывисто произнес:

– Наш разговор записывается?

– Можете быть в этом уверены, – ответила Франсуаз. Он помрачнел:

– То, о чем я собираюсь рассказать, не должно выйти за пределы этой комнаты.

– Тогда молчите, – посоветовал я.

Его ноги напряглись, точно он собирался встать, но передумал и остался в кресле.

– Это очень щекотливое дело, – произнес свирфнеблинг. – Оно касается национальной безопасности.

– Если первая леди не может найти себе трусов подходящего размера и цвета, – сказал я, – это уже считается угрозой для национальной безопасности. Переходите к делу.

– Хорошо. Что вам известно об организации «Свободная Люция»?

Я пожал плечами.

– Это правые экстремисты, – сказал я. – Одно время было модно их поддерживать. Вы финансировали их операции, поставляли им оружие, даже нанимали инструкторов для их бо­евиков. Я прав?

Он поерзал в кресле, словно его что-то укололо в зад.

– Правительство Республики Эатея никогда не поддерживало организацию «Свободная Люция», – наконец сказал он.

– Когда ваше ведомство поддерживало террористов, – сказала Франсуаз, – это называлось поддерживать великий баланс Добра и Зла. Вы ведь не станете отрицать, что поддерживаете демократию.

– Нет, – с облегчением согласился правительственный ли­цемер. – Баланс Добра и Зла мы поддерживаем.

– Вот и хорошо, – сказал я. – За последние пять лет ваше правительство выделило «Свободной Люции» – сколько?

– Тридцать шесть миллионов динаров, – подсказала Фран­суаз. – И это продолжалось до этого января, не так ли?

– Откуда у вас эти цифры? – встрепенулся он. Я печально посмотрел на него.

– Если бы мы не знали, что происходит вокруг, вы бы не обращались к нам всякий раз, как упадете лицом в грязь, – сказал я. – Не пытайтесь обнаружить канал утечки – мы уже сменили источник.

Зейшельд почувствовал еще две-три колючки и поерзал снова.

– Это секретная информация, – произнес он. – Она не должна быть разглашена.

– Если вы не станете трубить на всех углах, что нам известно, вас не посадят за разглашение тайны, – сказал я. – Итак, несколько лет налогоплательщики свирфнеблинги платили кровные денежки на содержание этой банды террористов.

– А потом, – сказала Франсуаз, – кому-то в правительстве стукнула в голову блестящая мысль. Помимо того чтобы визжать и устраивать беспорядки по вашему приказу, эти террористы должны приносить еще хоть какую-то пользу.

– Но они ее не приносили, – сказал я. – Все, на что было способно это отребье, – убивать и разрушать. Вы поняли, что ваши деньги улетают в трубу, и тогда прекратили помогать «Свободной Люции».

– Это было ошибкой, – с досадой произнес Зейшельд. – Нельзя было вот так порывать с ними всякие отношения.

– Вы так и сказали советнику по национальной безопасности? – спросил я.

– Конечно нет.

– Вы сунули голову в штаны и ждали, что будет дальше, – подтвердила Франсуаз. – Это ваш стиль.

Если бы Колин Зейшельд был способен вспылить, его давно бы уже вышвырнули с государственной должности.

Основное занятие таких чиновников – помимо траты народных денег – это безропотно сносить унижения со стороны более высокопоставленных колинов зейшельдов.

– Что же произошло дальше? – спросил я. – Давайте, Колин, не стесняйтесь. Здесь нет никого, кому это было бы интересно.

– Я уже говорил, что порывать со «Свободной Люцией» было неправильно, – сказал он. – Это очень нестабильные люди, их действия сложно предсказать.

– Я попробую, – сказал я. – Они обратили против вас ваше же оружие?

– Не совсем.

Он прокашлялся и посмотрел сперва через правое плечо, потом через левое.

– Мы получили несколько писем с угрозами, господин Амбрустер. Эти люди требуют, чтобы мы продолжали финансировать их. Они также хотят новую партию автоматов и взрывчатого вещества.

– А вы не знаете, где оно может оказаться завтра? Возможно, на центральной площади столицы.

– Если быть откровенным…

Колин Зейшельд никогда в жизни не был откровенным, и это уже вряд ли ему грозило.

– Если быть откровенным, – сказала Франсуаз, – то вы знаете, что окажется.

– Это очень досадный эпизод в истории нашего ведомства, – произнес Зейшельд. – Нам бы хотелось поскорее… э… вычеркнуть его из памяти.

– Сложно забыть, что имел дело с террористами, когда эти террористы могут в любой момент разнести тебе голову, – сказал я.

– В этом-то все и дело, господин Амбрустер. Нам бы хотелось… чтобы вся эта история закончилась, закончилась без последствий.

– И чтобы никто не узнал о том, какими мерзостями вы занимаетесь?

– Ну…

Он заговорил быстрее:

– Я знаю, что Конклав поручил вам расследовать пророчество. Мое ведомство тоже занимается этим, по своей линии. Мы уверены – то, о чем я пришел рассказать вам, связано с этим напрямую. Мы не знаем всех подробностей, но вам не составит труда выяснить их. Я знаю, как вы работаете. Я читал отчеты об операции «Соляные копи» и видел снимки. Я был там спустя два часа после того, как вы там закончили. Мы хотим, чтобы вы уладили это дело, раз и навсегда.

Я усмехнулся и покачал головой.

– Убирайтесь к дьяволу, Колин.

Он поспешно добавил:

– Наше ведомство может хорошо заплатить вам.

Я встал:

– Я сказал, чтобы вы убирались к дьяволу, Колин.

Он тоже поднялся. По его глазам я понял, что он все еще не хочет уходить и встал только потому, что встал я.

– Вы еще успеете на ближайший рейс до Итиунты, – сказал я. – Если поторопитесь.

Франсуаз вновь углубилась в документы, лежавшие на ее столе, словно нашего посетителя более не существовало.

– Мы вышлем вам счет, – бросила она, не глядя на Колина Зейшельда. – За визит и потраченное на вас время. И можете быть уверены, что он окажется достаточно крупным.

– Но это невозможно, – сказал Зейшельд. – Вы не можете мне отказать.

– Дверь вон там, – ответил я. – Надеюсь, вас не придется выставлять отсюда, точно пьяницу из ночного бара.

Его глаза растерянно забегали.

– Но вы не можете выставить меня вот так, – сказал он, – после того, как я вам так много рассказал.

– Мы можем вас убить, – сказала Франсуаз, не поднимая глаз от бумаг.

– В следующий раз застегните рот на молнию и не расстегивайте, – добавил я. – Если ваше начальство предоставит вам следующий раз.

Мало того что этот человек мне не нравился, так он еще пытался вывести меня из себя. Ему вообще не следовало приезжать к нам со своим дурно пахнущим предложением. Занимаясь грязными делами, этот Зейшельд и сам пропах зловонием, которое не может перешибить никакой, даже самый дорогой одеколон. А теперь он еще и не хотел уходить, хотя ему указали на дверь.

Правительственные чиновники свирфнеблинги пытаются чувствовать себя как дома везде, куда ни придут, – и нельзя им этого позволять.

– Я не могу уйти, – сказал Зейшельд.

– Вы же не думаете, что сможете здесь поселиться, не так ли? – хмуро сказал я. – Разговор окончен, и вам придется убраться.

– Вы не понимаете, господин Амбрустер.

– Боюсь, Френки, – задумчиво сказал я, обращаясь к моей партнерше, – что мне придется его ударить.

– Сделай это посильнее, – посоветовала девушка. – Он мешает нам работать.

– Господин Амбрустер! – В голосе Зейшельда послышались умоляющие нотки. – Вы должны помочь нам справиться с этими людьми.

– Я не собираюсь на этой неделе в Итиунту, – сказал я, выходя из-за стола. – А вот вы, Колин, сейчас откроете эту дверь либо рукой, либо носом.

Он отступил назад, споткнувшись о край ковра.

– Но вам не придется никуда уезжать. – Его голос стал выше на две октавы. – База негодяев находится здесь.

– В Городе эльфов? – спросил я.

– Вы хотите сказать, что тренировочный лагерь террористической организации находится недалеко от Города эльфов? – эхом вторила Франсуаз.