– Знаю, что пропал. – В голосе Чуба не было и тени сочувствия, на которое рассчитывал Тор. – Какие ты принял меры к розыску?

– Мы облазили всю округу, но никаких следов не обнаружили, – пояснил Рыжий.

– Молодцы, – насмешливо похвалил Чуб. – Если бы я не появился в замке – вы бы так и продолжали рыскать по Ожскому бору, высунув языки? Лось не младенец, чтобы заблудиться в трех соснах. Кому было выгодно исчезновение Лося? Кто точил на него зуб? Что тебе известно об агентах серого ордена?

Тор угрюмо отмалчивался. Ему не нравился тон капитана, в душе закипало раздражение и против Чуба, и против самого себя.

– Кто натравил тебя на Ульфа?

Глаза Тора плеснули яростью. Чуб наблюдал за ним с интересом: похоже, он недооценил мальчишку – в нем был огонь. Жаль только, что вырывался этот огонь не тогда когда нужно, и грозил спалить не того, кого требовалось! Чуб неожиданно рассмеялся.

– Ладно, – сказал он, обводя глазами притихших меченых, – я вовсе не хотел обидеть тебя, Тор, но вам пора уже научиться различать, где друг, а где враг.

– О смерти отца мог бы рассказать мне ты, но не сделал этого.

Смерть Ульфа не огорчила капитана меченых, рано или поздно его все равно пришлось бы убрать. А вот что касается обстоятельств смерти Туза, то у Чуба были обязательства перед Гильдис, нарушать которые он не торопился. Но случилось то, что случилось. Скорбеть о смерти отравительницы капитану меченых не пристало, но просто Чубу было почти жаль эту женщину. Со смертью Гильдис ушло что-то важное из его жизни, оборвалась еще одна нить, связывающая его с прошлым, страшным, трагическим и горьким, Оставалось настоящее, оставался и долг перед павшими, который надо оплатить с лихвою.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Бьерн Брандомский, – нехотя отозвался Тор.

Чуб только головой покачал: мог бы и сам догадаться. Брандомскому мешал Ульф, и он устранил его с редким изяществом. У Бьерна есть чему поучиться даже капитану меченых.

– Как звали индюка, которого Лось отправил на тот свет?

– Сивенд Хаслумский, – с готовностью подсказал Чиж.

Надо полагать, родственник Бента Хаслумского, первого министра короля Рагнвальда. У Чуба были свои осведомители в Бурге, в том числе и при королевском дворе. О владетеле Бенте говорили как о человеке хитром и умном, но сын, видимо, оказался не в отца, коли дал себя устранить столь простым способом.

– Что еще примечательного случилось за это время?

– Ара видел недавно чужака в замке, – вспомнил Рыжий. – Он разговаривал с Данной.

Чуб нахмурился: неужели Чирс затеял свою игру, не поставив его в известность? Или горданцу просто захотелось увидеться с сестрой? Вообще-то сентиментальность не в характере Чирса, но кто знает, что связывает брата и сестру, выросших на чужбине и растерявших всех своих родных, у Чуба не было сестры и не могло быть, но чувство потери ему хорошо известно, и он много бы дал, чтобы после той страшной бойни уцелел хоть кто-то из его друзей. Будь она проклята, эта Гильдис! Если бы не память о друге и не маленький Тор – Чуб расплатился бы с ней полной мерой. Все могло быть по-другому. Все.

– Высокий, смуглый, с маленьким шрамом над верхней губой? – спросил капитан.

– Смуглый, – кивнул головой Ара, – не слишком высокий и не слишком молодой – седина в волосах.

«Значит, не Чирс», – с облегчением подумал Чуб. Не то чтобы он не доверял горданцу, но кое-какие сомнения на его счет питал. Впрочем, дело не в Чирсе, а, видимо, в самом Чубе, который не мог себя заставить поверить даже молчунам. Наверное, только Лосю он верил всегда и во всем, но Лось еще мальчишка, что он и доказал самым нелепым образом.

– А что говорит девчонка духов?

Владетель Нидрасский помалкивал, нервно покусывая белыми зубами заросшую темными усиками верхнюю губу. Похоже, он унаследовал от отца роковую слабость к женщинам. Жаль, если это так. Сам Чуб мог с полной уверенностью сказать о себе, что ни одна из женщин, родивших ему детей, не затронула его сердце. Даже та, которая родила ему старшего сына Резвого, который сейчас стоит в метре от капитана, не подозревая, что смотрит на своего отца. Так лучше и для Резвого, и для Чуба. Так лучше для Башни. Хватит меченым одной ошибки Туза – благородного владетеля Нидрасского. А Чирса надо предупредить. Храмовники, похоже, вычислили Данну и теперь пытаются через нее выйти на брата. Надо обязательно выяснить, с кем они установили связь в Лэнде. Вряд ли это Гоонский бык, его молчуны контролируют ежедневно и ежечасно. А вот Труффинн Унглинский совсем другое дело. Возможно, именно под влиянием храмовников у серого ордена прорезался такой интерес к Ожскому замку – ключ от границы, как никак.

– Чужака я беру на себя, – Чуб посмотрел на Тора, – а Лось – это твоя забота, владетель Нидрасский. Пора тебе познакомиться с серыми, уж слишком активно они орудуют в последнее время в Приграничье. Настолько активно, что напугали даже Гоонского быка, и на сегодня серые для него опаснее меченых. Это обстоятельство обязательно нужно использовать. Вы поедете в Бург вместе с Эйриком Маэларским. Гоонскому нужны союзники. Ваша задача – навербовать их как можно больше среди нордлэндских владетелей. Золота не жалей, – Чуб небрежно кивнул на тугой мешок, приваленный к ножке стола, – хотя, думаю, и без подкупа найдется немало желающих поцапаться с королем Рагнвальдом. Серые здорово прищемили хвост благородному сословию Нордлэнда. Если вам удастся стравить владетелей с королем – это значительно облегчит нашу задачу здесь. Думаю, что серым Лось нужен только для того, чтобы возбудить чернь против еретиков Приграничья, но мы еще посмотрим, чей козырь старше.

Чуб исчез столь же стремительно, как и появился, оставив в душе Тора чувство неуверенности и тревоги. Тор не мог избавиться от ощущения, что капитан меченых сказал ему далеко не все и что Лэнд стоит на пороге важных и трагических событий. Возможно, ответ на все вопросы он найдет в Бурге. Однако Тору почему-то казалось, что ключ к разгадке происшедших и грядущих событий находится у Чуба и он унес его с собой, не показав своему союзнику.

Бург не понравился Тору. Возникший на руинах древнего мира, он терялся среди грандиозных развалин, точно живой и грязный гном среди величественных и мертвых статуй, гордых своей незапятнанной чистотой. Тонкая пленка плесени на гробнице погибшего мира. Мира необъятного и неповторимого, близкого и невероятно далекого, останки которого можно потрогать руками, наслаждаясь ушедшей сказочной мощью, но нельзя воскресить во всем былом великолепии. Тор был оскорблен цинизмом нынешнего поколения, осквернившего чистоту прежнего мира ничтожностью собственных устремлений.

Шум и гвалт, поднятый снующими по грязным улочкам оборванцами, мог вывести из равновесия кого угодно, а Уж тем более меченых, с детства привыкших к строгой торжественной тишине Ожского бора да тихому шелесту волн бескрайнего озера Духов.

Буржцы строили свои дома из обломков старых зданий, не слишком заботясь о красоте и соразмерности возводимых построек. Город представлял собой невероятную мешанину из грязных лачуг, наспех сляпанных из подвернувшегося под руку древнего храма, и каменных зданий прежнего мира, кое-как перестроенных в соответствии с потребностями их новых владельцев.

Эйрик Маэларский, не раз бывавший в Бурге, указал Тору на мрачный замок, взгромоздившийся на высокий Холм, почти в самом центре города. Замок был обнесен внушительных размеров стеной из массивных каменных глыб, спрессованных собственной тяжестью и бременем убежавших лет. Замок был уродлив и выделялся нелепым грязным пятном даже на фоне других неказистых зданий Когда-то замок был окружен рвом, но со временем ров все более зарастал грязью и мусором, которые местные жители без стеснения вываливали под королевские окна.