Он сказал:

— Эти веревки я бросил для бушменов, чтобы они могли есть антилоп.

Он пошел и лег. Он смеялся. Солнце село, он лежал и спал.

Когда солнце взошло, к нему пришел Тсуе. Он был недоволен. Он пришел и сказал:

— Ты — заяц, а я — Тсуе. Ты должен добывать себе пищу, лежа на земле, а не в хижине. Ты должен лежать на земле, на голой земле, и щипать траву и листья, ведь ты — заяц. А я — Тсуе, я — бушмен, я должен лежать в хижине, в маленькой травяной хижине, но ты — заяц и потому лежи на земле!

А заяц возразил и сказал:

— Я не просто заяц, а заяц-бушмен, и я — Тсуе, не ты один Тсуе, мы оба — Тсуе, оба — бушмены!

Так заяц говорил Тсуе, а тот не отвечал ему ничего, он молчал. Он стоял и смеялся, он слушал зайца и смеялся.

Затем он сказал:

— Ты просто заяц и потому лежи на земле и кормись, ты не должен есть, лежа в хижине. Это я — Тсуе и бушмен, я сижу в хижине и ем, сидя в хижине.

Но заяц возразил:

— Я не простой заяц, а Тсуе, мы оба — Тсуе, нас двое Тсуе!

Тогда Тсуе сказал зайцу:

— Я понимаю бушменскую речь. Раз ты — Великий Тсуе, поговори, а я послушаю!

Заяц заговорил на бушменском языке, он говорил раздраженно.

— Поговорить? Ну что же! Я могу говорить на бушменском языке.

А Тсуе стоял, слушал зайца и смеялся. Потом он пошел, сел и сказал:

— Раз ты — Великий Тсуе, достань какую-нибудь еду, положи в мешок и забрось его в страну бушменов.

Но заяц возразил, он сказал:

— Я не люблю бушменов и не дам бушменам еды! Давай сам бушменам еду!

Выслушав его, Тсуе рассердился, он стал кричать, кричал, кричал, а потом замолчал. У него были с собой плоды гно и та. Он положил плод та в один мешок, а плод гно в другой мешок и забросил эти два мешка в страну бушменов. А заяц сидел и смотрел на Тсуе.

А Тсуе бросил мешки и сказал:

— Эй, эй! Вот ваша пища! Ешьте!

Тогда заяц пошел, взял веревку из травы гное и положил ее в мешок. Но Тсуе возразил и сказал:

— Ты же не любишь бушменов, так и не давай бушменам веревку!

А Тсуе сделал колчан и сделал лук и забросил их.

Он сказал:

— Эй, эй! Вот колчан, а вот стрелы, стреляйте в зайца, так как заяц не любит вас и говорит, что вы плохо пахнете. Как только увидите зайца, стреляйте в него!

Заяц сидел и слушал, и он стал кричать, он закричал от страха. А Тсуе стоял и смеялся. Он громко смеялся и говорил: «Ого!»

Затем он заговорил с зайцем и сказал:

— Я даю бушменам лук и стрелы, чтобы они могли стрелять в тебя.

Заяц сидел и слушал, трепеща от страха перед Тсуе, и кричал. А Тсуе стоял, смотрел на него и бранил его.

Тсуе сказал:

— Перестань меня бояться и кричать, замолчи!

Тогда заяц заговорил с ним и попросил:

— Не давай лук бушменам, а то они убьют меня!

Но Тсуе отказал ему и сказал.

— Раз ты не любишь бушменов, я дал им лук, чтобы они убивали тебя.

Тогда заяц замолчал. Он сидел, слушал, что говорил Тсуе, и смотрел на него. Затем он попросил снова:

— Не давай лук бушменам!

Но Тсуе отказал ему и сказал:

— Я дам бушменам лук, перестань бояться смерти и кричать.

А заяц сидел, слушал его и не переставал кричать.

Тсуе был недоволен, он сказал:

— Замолчи, я дал бушменам лук, чтобы они могли стрелять в тебя!

И тогда заяц замолчал, он молча сидел и слушал.

103. Тсуе и его сын

Тсуе убивал людей, и Тсуе делал людей, множество людей, а других он убивал. А они убивали других людей.

Тсуе был вдвоем с сыном, его сын был растением бобо, а сам он был растением шао. Его сын делал бушменов. Его сын нес большой мешок, а Тсуе нес маленький мешок. Его сын нес много бушменов в мешке, он сделал их и положил в мешок.

Тсуе сделал овагереро; четырех овагереро, державших ружья. И Тсуе сам испугался, увидев столько людей вместе, поэтому он положил этих четырех в свой мешок.

А бушмены держали простые луки, они повесили на плечо колчаны, положили в колчаны множество стрел и повесили их на плечо.

Многие бушмены носили передники из обезьяньих шкур, но они при этом отрезали хвосты обезьян, они не носили обезьяньих хвостов.

А Тсуе надел передник, сделанный из шкуры, содранной с головы обезьяны, и в шкуре остались кости. Сзади же он надел передник из шкуры, содранной с четырех лап обезьяны. Вокруг головы Тсуе обвязал хвост обезьяны, его голова была обвязана хвостом обезьяны.

Тсуе сказал людям:

— Сегодня у меня очень болит сердце, поэтому я надел передник из головы обезьяны, перестаньте надо мной смеяться. Я собираюсь выйти, я хочу убить много других людей. Потом я вернусь домой, надену хороший передник и выброшу голову обезьяны. Перестаньте надо мной смеяться!

Его сын сделал множество людей, отец увидел их и испугался, он лег в тени дерева, в тени дерева тскуи. Он лежал и кричал от страха перед ними:

— Люди убьют меня, о! Люди убьют меня, о!

И больше не было Тсуе, а была обезьяна, она смотрела и прохаживалась по земле на руках и ногах. Но сын Тсуе был недоволен. Он сказал:

— Нет, отец, поднимайся! Не лежи и не ходи на руках, поднимайся, ходи на ногах. Перестань ходить на руках!

Отец выслушал его и засмеялся: «Ха-ха!» — и сказал ему:

— Я боюсь бушменов. Ты сделал так много бушменов, что я их боюсь.

А его сын возразил:

— Нет, бушмены не убьют тебя. Давай вставай-ка, перестань бояться бушменов. Бушмены сами тебя боятся, и они не станут тебя убивать.

Тсуе выслушал его, но возразил:

— Бушмены убьют меня! Ох! Бушмены убьют меня! Ох!

104. Огонь Тсуе

Тсуе отправился в свою страну, страну своей матери, а дойдя до страны своего отца, он стал разыскивать своего отца.

Солнце село, и он лег. Когда же солнце встало, Тсуе услышал голоса людей, а люди увидели огонь, разожженный Тсуе, и стали искать Тсуе. Они искали-искали Тсуе и говорили:

— Чей это огонь?

А Тсуе услышал и превратился в плод гнацане. Люди увидели плод гнацане и сказали:

— Это гнацане, давайте съедим его!

Тогда гнацане исчез, и они увидели множество бабочек. Они испугались бабочек и убежали.

А Тсуе опять превратился в Тсуе, он лег и стал кричать. Он был не взрослым, а ребенком Тсуе, он был маленьким. Он лежал и кричал:

— Возьмите меня, придите и возьмите меня, ох, придите и возьмите меня, ох!

Но люди отказывались:

— Нет, мы не станем брать тебя, потому что ты вовсе не маленький ребенок!

Тсуе был маленьким и некрасивым, он был похож на луну, но он был красный, очень красный, как солнце, и люди боялись Тсуе.

И люди закричали, уткнувшись лицом в землю, из страха перед Тсуе:

— Мы умрем из-за Тсуе, увы! Тсуе убьет нас, увы!

И они замолчали, уткнувшись лицом в землю. Они были малы, как дети, и ходили на четвереньках из страха перед Тсуе, а Тсуе смотрел на них. Они боялись Тсуе, они ходили на руках, они тихо вошли в траву, которая росла поодаль.

Люди стали взрослыми, их было много. Они находились поодаль и кричали:

— О мать моя, Тсуе убивает нас, ох! Мать моя, Тсуе убивает нас, ох! Совершенно убивает нас, ох!

Но Тсуе уже не был солнцем, он был мухой, а услышав людей, он превратился в бабочку, большую черную бабочку.

И он осторожно приблизился к людям, тихо подкрался к людям и сел на траву, а травинка под ним сломалась. И бабочка упала и стала бить крыльями о землю, а трава проткнула ей глаз.

Тогда Тсуе превратился из бабочки в Тсуе и сказал людям:

— О вы, женщины, налейте грудного молока мне в глаз!

Женщины услышали и подбежали к нему. Но вместо того чтобы осторожно налить молоко ему в глаз, они лили слишком сильно и налили ему в глаз слишком много молока. Он видел только одним глазом, и он закричал от страха, а женщины побежали, они убежали прочь.