Когда он вот так превратился в гхнгдуа, мимо проходила девушка, которая ему нравилась. Она стала собирать плоды. Она собирала и собирала гхнгдуа, но ведь с самого начала это были не гхнгдуа, а Кауха, превратившийся в плоды гхнгдуа. Он вошел в стручки гхнгдуа — и превратился в гхнгдуа!
Ну, значит, девушка проходила мимо, собрала плоды и съела их.
Когда она вместе с другими женщинами отправилась дальше, Кауха крикнул своим шепелявым голосом — тскси-тскси! — из ее живота:
— Е-е! Как мне отсюда выбраться?!
Услышав голос, девушка сказала:
— Кси! Что бы это могло быть у меня в животе, что хочет выскочить?
Тут Кауха сказал:
— Е-е! Попробую-ка я выйти отсюда вот так!
И, когда женщины пошли дальше, он засмеялся: «Хом!» — и спустился пониже в животе девушки.
Девушка испугалась:
— Что такое делается со мной сегодня?!
Затем Кауха успокоился на время. Женщины шли себе дальше. Тут он снова сказал: «Хом!» — и девушка удивилась: «Что это со мной?!» Затем она пошла дальше.
Она шла, пока Кауха снова не крикнул:
— Е-е! Ура мне!
Девушка была вне себя. Она никогда не слыхала ни о чем подобном!
— Эй! — закричала она. — Да что это?! Что такое делается со мной?
Наконец Кауха вышел. «Кса!» — он прошел через стенки живота, выпрыгнул и был таков.
Ну а знаете, что устроила ему за это девушка?
Она ушла оттуда, пошла в другое место и оставила там кучу испражнений.
Когда Кауха проходил мимо, он увидел эту сочащуюся кучку и сказал:
— Коо, коо, коо! Что это такое?
Он приблизился, подпрыгнул, но потерял равновесие и — гви! — упал прямо в середину кучки!
Ну, тут он начал плакать! Он вопил и стенал, так что чуть не умер.
— Куда это я попал? — удивлялся он.
Когда Кауха наконец выбрался оттуда, он пошел и устроил другую проделку!
Он превратился в китва. Он свисал с плетей и раскачивался на ветру. Эта девушка проходила мимо и стала собирать китва. Она ела китва, пока ее живот не раздулся, как у беременной. Но это же были вовсе не китва — на самом деле это был Кауха!
Он уже был у нее в животе и сказал:
— Хом!
— Что это? — спросила она себя.
Снова:
— Хом!
Наконец он вышел из ее живота, выпрыгнув через стенки.
119. Кауха и его жены
Некогда кусты гхнгдуа были женами Кауха. Они делали все то, что обычно делают женщины, но это были кусты гхнгдуа. И они искали случая, как бы им вернуться к мужу. Когда Кауха как-то оказался возле зарослей гхнгдуа, кусты набросились на него и стали бить. Они колотили его и били по голове. Он просто шел мимо — и вдруг кусты разбили ему голову!
В конце концов Кауха заставил кусты успокоиться, снова воткнул их в песок, и они опять стали просто обычными гхнгдуа.
Затем он забрался в самые заросли.
— Здесь полно спелых гхнгдуа! — закричал он своим женам. — Идите и поешьте вместе со мной!
Когда жены прибежали и вошли в заросли, он велел кустам побить их. И гхнгдуа стали бить их, пока они не убежали, плача.
У Кауха было две жены, и одной из них была птица гемша. У нее был большой живот, и она пела «чи, чи, чи, чи, чи, чи», как птица-носорог. В те времена она была женщиной, и ее имя было Цуше.
Кауха выкапывал луковицы кцару. Он выкапывал кцару с большими, крупными луковицами и пек их. Он доверху набил свой охотничий мешок печеными луковицами. Кауха вовсе не собирался съесть их вместе с женщинами — он был не из тех, кто делится едой с другими. Затем он повесил свой мешок.
Люди собрались вместе и стали танцевать. Пока Кауха танцевал, его жена с большим животом проскользнула тайком к мешку с кцару и все их съела. Потом она нагребла песку и наполнила им пустой мешок. Сверху на песок она положила три оставшиеся луковицы кцару. Затем она положила мешок и вернулась к танцующим.
Потанцевав немного, Кауха пошел к своему охотничьему мешку, чтобы поесть кцару. Он съел три лежавшие сверху луковицы, но когда он протянул руку за четвертой, то вытащил пригоршню песку.
Тогда Кауха взял свою мешалку для огня и снова присоединился к танцующим.
Он танцевал — «дзай, дзай, дзай, е-е-е-е-е, дзай, дзай, дзай, е-е-е, дзай, дзай, дзай, дзай, дзай, е-е-е», — пока одна из женщин не разомкнула перед ним круг танцующих.
Но Кауха сказал:
— Э! Эти мне не нужны! Мне нужна та высокая женщина, что стоит вон там, вот эта высокая. Мне нужна та девушка!
Но эта женщина так и осталась там и не подошла к нему.
Допев эту песню, они затянули другую. Кауха опять принялся танцевать, он танцевал прекрасно! Пока он обходил так круг танцующих, другая женщина вышла и стала танцевать перед ним.
Но он сказал:
— Э! И что все эти женщины подходят ко мне сегодня?! Я хочу, чтобы вон та танцевала передо мной!
Но она все еще не соглашалась.
Допев и эту песню, люди запели другую, и Кауха продолжал танцевать. И сколько женщин, одна за другой, ни выходили танцевать перед ним, он всем им отказывал.
В конце концов та, которая была ему нужна, вышла из круга женщин и направилась к нему. Они танцевали вместе, бок о бок. Сначала Кауха кружил вокруг своей жены, потом она кружила вокруг него. Затем он опять танцевал вокруг нее.
И все это время он держал в руке свою мешалку для огня, и наконец он поднял ее и распорол ей живот. Птица гемша отпрыгнула от него в сторону и умерла. С тех пор танец стал раздельным.
Кауха кричал вслед разбегавшимся:
— Ура мне!
Вот что проделывал этот старый Цаиха.
Эти истории рассказывали мне старики, а я их слушал.
Как-то жены Кауха подшутили над ним. Вот что они устроили: его жены сделали детеныша жирафа. Они слепили его из своих испражнений и поставили его в зарослях.
Сделали они детеныша жирафа, а потом пошли домой и сказали Кауха:
— Мы обнаружили в зарослях детеныша жирафа. Завтра ты можешь пойти и убить его.
Всю ночь просидели жены, волнуясь и нетерпеливо ожидая рассвета.
— Когда же наконец настанет утро и он сможет отправиться, чтобы убить этого детеныша жирафа?! — спрашивали они друг друга.
В конце концов рассвело, и они отправились. Когда Кауха увидел жирафа, он хотел тут же забить его.
Но его жены сказали:
— Не бей детеныша жирафа! А то ты разорвешь его шкуру и ее зальет кровью! Лучше прыгни и схвати его голыми руками. Давай прыгай и хватай его!
Кауха удивился их просьбе, но все же прыгнул, чтобы схватить детеныша жирафа. «Плюх!» — он упал прямо в кучу испражнений. Он беспомощно барахтался там, а его жены убежали и бросили его.
Женщины убежали и устроили другую проделку — они превратились в плоды китва, которые висели на вьющихся стеблях. Их колебал легкий ветерок, они висели и вызревали.
А тем временем Кауха наконец выбрался из кучи и отправился вслед за своими женами. Он увидел спелые китва, висящие на вьющихся стеблях, собрал и съел их. Когда он проглотил китва, жены оказались у него в животе и сказали:
— Гм!
— Я слышу вас! — сказал Кауха. — Я знаю, что вы здесь! Я вас слышу!
Тут мимо проходила совсем маленькая птичка, которую называют гдору, и она проклюнула живот Кауха. Птичка улетела, а его жены выпрыгнули оттуда.
Да, так все и случилось.
Кауха и Гонгончи-даси[53] отправились выкапывать кцару. Они выкапывали их, а потом легли спать.
Пока Гонгончи-даси спал, Кауха посмотрел на него и спросил себя, где же его глаза, потому что на его лице глаз не было.
