Он обнял Яну и нежно коснулся губами её губ. Она обвила его шею руками и отчаянно ответила. Ей нужен был этот поцелуй. Горький и сладкий, мучительный и трепетный.

Звучали бубны, зловеще потрескивал огонь, люди, одетые в звериные шкуры, выходили из шатров, и сам вождь прошёл мимо, суровый и осуждающий. А Моррис, наплевав на них всех, продолжал поцелуй. И Яна вдруг почувствовала, как она ему дорога. Сколько он всего сделал для неё. Эта мысль подарила удовольствие. Яна испытала неимоверный подъём и прилив сил. Что ж, наверное, она готова к испытанию.

Глава 60. Сильно этого хотела

Бубны звенели всё громче и яростнее. Им вторили барабаны. Звуки их были низкими и тревожными.

Моррис повёл Яну на поляну, где разворачивалось действо. Люди в звериных шкурах и уродливых масках танцевали вокруг огня. Хотя назвать танцами их жуткие ломаные движения было сложно. Они так страшно кривлялись, будто их мучают нестерпимые судороги. Некоторые при этом ещё и истошно кричали.

Сказать, что Яне было жутко — ничего не сказать. Сейчас её уже не так тревожил огонь, как нечеловеческая пляска дамарийцев.

— Зачем они это делают? — спросила она у Морриса бескровными губами.

— Так они борются со страхом. Это давняя традиция — довести себя до исступления. Тогда легче решиться отдать себя ритуальному огню.

— Мне придётся тоже присоединиться к ним в их плясках? — содрогнулась Яна.

— Тебе не обязательно. На тебя не подействуют их приёмы. Надо родиться дамарийцем, надо иметь предков, которые совершали эти ритуалы, только тогда древние танцы придают сил.

— Вот и хорошо, — выдохнула она.

Яна была не готова довести себя до исступления, как это делали остальные. Чтобы так отдаваться безумному танцу, пожалуй, действительно нужно родиться дамарийцем.

Яна и Моррис остановились в нескольких метрах от ритуального огня. Викинг встал сзади неё и обнял. Некоторое время они просто смотрели на беснующихся дамарийцев. Она чувствовала, что с каждой секундой её решимость тает.

— У тебя ведь тоже когда-то был первый раз, — тихо сказала она Моррису. — Расскажи, что ты чувствовал.

— Обычно ритуалы нужны дамарийскому юноше, начиная с семнадцати лет. Но мой демон первый раз вышел из-под контроля, когда мне было шестнадцать. Не знаю, доходили ли до тебя когда-нибудь слухи о том, что мы с демоном на пару натворили?

Яна стояла к Моррису спиной, но всё равно чувствовала, как он улыбается.

— Не доходили. Что же вы натворили?

— Разнесли молочную лавку. В городе поговаривали, что молочник разбавляет молоко водой, подкрашенной белой тузанской краской. Однажды мы с отцом пришли в лавку и поймали его на горячем. Я не ожидал, что меня это так разозлит. Но когда демон у подростка набирает силу, его может спровоцировать любая мелочь.

Так же было и с Яной. Её демон тоже сорвался из-за пустяка — дерущихся мужчин.

— Я плохо запомнил события того дня, но одна картина всё же отложилась в памяти: молочник с выпученными глазами, который выглядел так, будто на него опрокинули цистерну молока и вываляли в сливочном масле.

У Яны затряслись плечи от беззвучно смеха. Она знала, что Моррис специально рассказывает с иронией, чтобы её подбодрить.

— Отец понял, что я срочно нуждаюсь в дамарийском ритуале, хоть мне ещё и не исполнилось семнадцать. Он был со мной, когда мне первый раз пришлось отдать себя ритуальному огню.

— Тебе было страшно?

— Очень. Но когда тебе шестнадцать, ты больше боишься не испытаний, а показать свой страх перед испытаниями.

С тех пор ничего не изменилось. Моррис по-прежнему не любит никому показывать слабость.

— А мама была с тобой, когда ты первый раз проходил ритуал?

— Нет. Мы с отцом хотели уберечь её от волнений.

Яна слушала Морриса, но ни на секунду не ослабляла внимание — наблюдала за нарастающим исступлением дамарийцев. И вдруг она заметила, что слева от костра ритуальный танец был остановлен. Несколько человек окружили одного. У него была особенно омерзительная маска. Дамарийцы воинственно подступали к нему, а он пытался вырваться из их кольца. Однако оно стало настолько тесным, что обладателю жуткой маски некуда было деваться. Один из дамарийцев сорвал маску с его лица, и Яна с удивлением узнала Этьена.

Мысли понеслись стремительной чередой. Она вспомнила разговор с кузеном. Он настаивал, что должен показаться у дамарийцев во время ритуала. Этьен считал это единственной возможностью увидеться и пообщаться с Уйгу. И действительно она ведь должна быть среди танцующих. Только чего он надеялся добиться, даже если бы и узнал, за какой маской прячется полукровка? Здесь столько её соплеменников — они не дали бы ему к ней подойти. А теперь, разозлённые, они, вообще, учинят расправу.

— Его нужно спасти, — Яна быстрым шагом направилась к эпицентру событий.

Моррис двинулся за ней. Но ещё до того, как они успели подойти, она увидела, что внутрь кольца протиснулся один из дамарийцев и закрыл Этьена своей спиной.

Дамариец-защитник сорвал со своего лица маску, и Яна узнала Уйгу.

— Он пришёл за мной! — яростно выкрикнула полукровка. — Я ухожу с ним!

В её глазах светилась такая решимость, что казалось, никто не посмеет ей помешать. Однако по приказу того, кто командовал ритуалом, сразу несколько дамарийцев схватили её и силой направили к ритуальному пламени.

Этьен прорвал кольцо и бросился за ней.

— Оставьте её! Я заберу её демона! Я знаю как! Ей не нужен будет ваш мерзкий ритуал!

Яна видела, как несколько крепких дамарийцев кинулись к нему.

— Останови их, — прошептала она Моррису, а сама помчалась кузену наперерез.

Она догнала его за пару мгновений.

— Этьен, — Яна перегородила ему дорогу. — Этьен, послушай.

Он остановился, сбитый с толку — видимо, заметил Яну только сейчас. Никак не ожидал увидеть её у дамарийцев.

— Яна? А мы думали, ты с Моррисом в Драгэ-Быле на фестивале цветов.

Ах, если бы. Этьен не представляет, с какими цветочками пришлось Яне иметь дело последние дни. Ей интересно было узнать, кто подбросил кузену идею про фестиваль. Но это потом. Сейчас были дела поважнее.

— Этьен, тебе нужно немедленно уйти отсюда. Не мешай им. Пусть Уйгу пройдёт ритуал. Так будет лучше для неё. Я не знаю, правда ли, ты мог бы забрать у неё демона, но этого делать ни в коем случае нельзя. Ей нужна дамарийская сущность. Это не только проклятие, но и дар. Без своего демона она будет не она. Я знаю, что говорю!

Яна произносила слова быстро и горячо. Ей очень хотелось убедить Этьена. Если он прямо сейчас уйдёт отсюда подальше, направится в долину, дамарийцы ничего ему не сделают. Они слишком озабочены немедленно начать ритуал, и не будут устраивать погоню и разборки.

Несколько человек окружили Яну и Этьена, но не подходили близко.

— Если любишь её — уходи. Позволь ей остаться собой. Этьен, слышишь?! — Яна почти кричала.

— Слышу! Я люблю её! — он тоже кричал.

Она не знала, те ли говорила слова, но подействовало. Этьен развернулся и пошёл прочь. И ни один дамариец не посмел догонять его, и даже тот, кто руководил ритуалом, не стал отдавать приказ схватить чужака, дерзнувшего пробраться на их земли и помешать священному действу.

Зато отдан был другой приказ — продолжать неистовый танец. И дамарийцы вновь принялись исступлённо корчиться и страшно кричать под звон бубнов и стук барабанов.

Прошло не больше минуты и один за другим участники ритуала начали заходить в огонь. Тот жадно поглощал их, становился всё ярче и ярче.

— Пора, — Моррис взял Яну за руку и повёл к бушующему пламени.

Почему оно так пугало её? Она ведь знала, что ритуальный огонь не жжёт так, как настоящий. Он только выглядит зловеще, но ничего плохого не делает. Но если так, какого беса участники ритуала так пронзительно кричат, когда шагают в пламя?