— Дальше мне нельзя, — Моррис остановился в паре шагов от бушующей стихии.

Он легонько поцеловал её и отпустил.

— Ты сможешь.

Яне бы его уверенность. Она видела, как кое-каких подростков, которые, видимо, проходят ритуал впервые, силой затаскивают в огонь. Хотелось бы ей не дойти до такого.

Она робко сделала полшажочка. Потом ещё, ещё и ещё. Решимость сошла на нет, когда Яна подошла настолько близко к огню, что стал ощущаться его жар. Она обернулась. Моррис одобряющие ей улыбнулся. Яне вдруг подумалось, каково ему сейчас. Столько раз он был участником этого страшного, но, безусловно, захватывающего действа, а сегодня просто зритель. Ещё недавно он чувствовал настоящее родство со всеми этими людьми, которые когда-то спасли его жизнь, а теперь незримая связь порвана.

— Я помогу, — Яна внезапно ощутила, что кто-то взял её за руку. — Первый раз самый сложный.

Мужчина был в маске, как и все, но Яна узнала его по голосу — Н'наму.

— Действительно, немного страшно, — призналась она.

— Сожми крепче мою руку и просто сделай шаг.

— Что я почувствую?

— Это сложно описать словами. Но терпимо. Дамарийский огонь достаточно кроток, особенно для тех, кто чтит дамарийскую святость и не приносит вреда дамарийцам.

Яна почувствовала в его голосе упрёк.

— Это вы о том, что я переняла у Морриса дамарийскую сущность? Но это произошло случайно. Здесь нет моей вины.

— Разве ты этого не хотела? Никакая магия не сможет поспособствовать тому, чтобы дамарийская сущность перенеслась с одного на другого, если этот другой отчаянно этого не желал.

Яна действительно отчаянно хотела избавить Морриса от проклятия. Она боялась, что без ритуала ему может стать совсем плохо. Она настолько сильно хотела ему хоть чем-нибудь помочь, что, да, у неё проскакивала мысль: уж пусть лучше бы на Яне было это дурацкое дамарийское проклятие, чем на нём.

— Я не жалею о том, что сделала. Я бы и снова забрала у него любое проклятие, если бы знала, что этим спасаю его, — твёрдо произнесла Яна.

Безобразная маска, которая была на Н'наму, развернулась к ней. Казалось, он удивлён её настырностью и решительностью.

— Но мне жаль, что пришлось забрать у Морриса то, что ему так дорого, то, что было частью его, неотъемлемой составляющей. Он, наверное, и сам до конца не понимал, насколько сроднился с дамарийской сущностью, пока не лишился её. Я и сама до конца не понимала, насколько люблю в нём эту дамарийскую сущность. Не знаю, как ему её вернуть, но если бы могла, сделала бы.

Н'наму вдруг снял с себя маску и надел на Яну.

— Если ты будешь в маске вождя племени, дамарийский огонь не осмелится причинить тебе сильный вред, — в его глазах была теплота. — А теперь шагай.

Яна крепче сжала руку Н'наму и решительно сделала шаг туда, где бушевало пламя.

Глава 61. Это была моя роковая ошибка

В то мгновение, когда Яна переступила границу между воздухом и огнём, она вдруг ощутила дежавю. Такое ведь уже когда-то было. Под бой барабанов и звон бубнов, под нечеловеческие крики она уже пересекала эту черту. В лицо вот так же, как сейчас, дышало ослепляющее пламя и жгло не жаром, а холодом.

Воспоминания полились сплошным потоком. Она была совсем ребёнком. Её вели к ритуальному огню. Маленькое сердце стучало часто-часто. Она не понимала, что происходит. Ей было страшно, но кто-то крепко держал её за руку. Кто? Это был не Н'наму — совсем другой мужчина.

— Я не хочу туда, дядюшка Жюль.

Яна услышала свой собственный детский голос. Он внезапно вырвался из воспоминаний. И это было ужасно странно. Выходит, когда она была ребёнком, Жюль приводил её к дамарийцам, чтобы она прошла ритуал?

Хотя нет, ритуал почему-то так и не был пройден. Какие-то люди появились рядом с Жюлем. Они что-то говорили. В памяти остались только обрывки их фраз.

— Не сто́ит… Не поможет…

— Жюль, ты меня переиграл, — крикнул Ринат вдогонку артефактору.

Он понял, что не сможет в этот раз воспользоваться туннелем перемещений. Тот не откроется. Поэтому не было смысла провести тут несколько часов в бесплодной медитации.

Ринат быстрым шагом догнал Жюля. Они вместе вышли из пещеры.

— Не думай, что я сдался. Я остаюсь в игре и намерен довести до конца то, что начал двадцать лет назад, — предупредил Ринат.

Они не стали далеко отходить от пещеры. Не сговариваясь, устроили привал возле двух валунов, которые должны были сыграть роль топчанов.

Ринат собрал немного хвороста и разжёг костёр. Им обоим нравилось смотреть, как пляшут языки пламени, и думать о своём.

Ринату вспомнился тот день, когда они познакомились с Жюлем. Лил сильный дождь с градом, раскаты грома сотрясали горы. Казалось, всякая живая душа спряталась и затаилась, чтобы переждать грозу, но именно в такую погоду и пришёл к Ринату Жюль.

Ринат негодовал, почему дозорные пропустили чужака. Но позже понял, что дозорным Жюль был не по зубам. Он может даже проскользнуть между дождинками, оставшись сухим в грозу, тем более ему ничего не стоит незамеченным пробраться мимо сторожевых постов.

Жюль предложил Ринату партию в нарды. В точности так же, как и в свой последний визит. Они кидали кости, двигали фишки, и между делом Жюль рассказывал свою историю.

— Дар и проклятие — это две стороны одной медали. Они всегда идут рука об руку, — с этой фразы начал он разговор. — И чем сильнее дар, тем страшнее проклятие. Хотя к чему я это говорю? Тебе ли не знать?

Жюль рассказал, что ещё в юности обнаружил у себя сильный артефакторский дар. Но в ту пору даже подумать не мог, насколько мощным и неординарным окажется его талант. Он начал с простого, но с каждым разом его творения оказывались всё более могущественными артефактами. Он не боялся работать с тонкими материями — такими как пространство, время, желания и страсти. У него вышло сделать артефакт, который может переместить туда, где его обладатель больше всего хочет оказаться. В тот момент Жюль считал, что это вершина его мастерства, лучшее, что он создал и когда-либо создаст. Но он ошибался. Однажды ему удалось сотворить нечто гораздо более могущественное и страшное. Жюль решил подчинить себе ещё одну тонкую материю — судьбу. Он сделал артефакт, который читает людские доли.

— Это была моя роковая ошибка, — признался Жюль. — Человеку нельзя знать, что предначертано. Это не сделает его счастливым.

Он рассказал, что завершил работу над артефактом как раз в тот момент, когда к нему пришла в гости сестра с мужем и крошкой-дочерью. Артефакт сработал — Жюль невольно увидел их судьбу и ужаснулся. Трагическое событие ждало их всех впереди.

С тех пор он не находил себе покоя. Существует ли что-то более мучительное, чем знать, что должно случиться нечто непоправимое, но быть не в состоянии предотвратить. Его артефакт только считывал судьбы, но, увы, повлиять на них не мог. Как известно, ни одна магия не в силах изменить то, что предначертано.

Однако Жюль не терял надежду. Он искал такого мага, кто сумел бы ему помочь.

— Судьбу не перепишешь, — возразил ему Ринат. — Судьба — то кружево, в котором выпусти одну лишь нить, и оно рассыплется.

Нельзя вмешиваться в долю. Каждое вмешательство делает её только хуже.

Жюль знал это правило, но всё равно не хотел сдаваться. Надеялся, что можно спасти хотя бы его племянницу. У неё необычайно сильный дар. Он считал, что его уникальная девочка вполне может выдержать магию вмешательства в её судьбу.

Жюль рассказал, что какое-то время питал надежду на дамарийскую магию. Ему хотелось верить, что их варварский огненный ритуал способен изменить судьбу того, кто его прошёл. И как бы это ни было ужасно, но ради спасения племянницы, он готов был сам лично завести её в бушующее пламя. Он действовал под защитой артефакта иллюзии, но дамарийцы всё равно вычислили его и остановили. Им удалось убедить Жюля, что их ритуальный огонь хоть и имеет большую магическую силу, но никак не может повлиять на судьбу.