— Я его на телку не укладывал. Маратик все сам. Но это случилось в моем клубе, признаю. На оргии, — добавил с хищной улыбкой.

— И часто у тебя вечеринки такого формата? — холодно бросила. Вот так раз… Мой муж был на развратных вечеринках, а я и не знала. Ну что же, Полина, дура ты, как и многие жены, безоговорочно верившие мужьям.

— Раз в два-три месяца, — спокойно ответил. — Лично я в них не участвую, но порой устраиваю. Нужно для дела.

— А Марат? — сглотнула горький ком в горле.

— Был на каждой, — ответил легко и рассмеялся: — Нет, Поль. Он тебе не изменял. Ну, если смотреть на шлюх для тебя не измена. А в тот раз, когда из Болгарии сорвался, зацепился с этой лярвой. Такая же, как сотни таких же одинаковых. Хрен знает, что его толкнуло к ней. Я был удивлен, что надолго зацепился с такой пустышкой. Но наблюдал не без интереса за его романом, каюсь. Маратик запачкался, — и рассмеялся неприятно. — Он осквернил тебя, Поля. Свою королеву предал. А говорил, что не такой. Прости, что раньше не предупредил, но это не по-мужски, не по-братски.

— А ты и рад, да? — сузила глаза. Тошно. Как же от них тошно. Не мужики, а подростки в пубертате: думают исключительно членом, о члене и ради члена!

— Рад, Полина. Я хочу любить тебя, трахать тебя, быть с тобой…

— Уходи, — холодно велела и кивнула на дверь. Давид сдвинул густые темные брови: вся бесшабашность слетела, как и очаровательная натура. Он нравился женщинам, и я понимала, почему. Но не мне. Сейчас особенно.

— Я уйду, — голос с металлическими резкими нотками, — но и ты подумай над моим предложением. В начале апреля я хочу на острова рвануть. С тобой, — пронзил черным взглядом. — Я приду за ответом к тебе, — и ушел.

Я только ошеломленно смотрела ему вслед. Так, а когда я стала воплощением Елены Троянской? Только вместо войны мужчины готовы швырять к моим ногам огромные деньги. Какая-то проституция, ей-богу.

Я нашла телефон на столе и набрала Марата. Во-первых, нужно сказать ему, какой он мерзавец относительно выкупа доли Семенова и еще больший подлец относительно кобелиной натуры. Во-вторых, хотела рассказать, что Давид не такой уж хороший брат. Нет, я не считала, что Марата как-то подставили, заставили, соблазнили. Это можно сделать максимум один раз, а потом жесткое похмелье, возможно, даже раскаяние. Но длительная связь, да еще сдобренная незащищенным сексом… Загитов вошел во вкус. Права мама Жанна: если мужчина нос по ветру пустил и учуял запах чужой течки, то не остановить его, пока не накобелится. Я даже верю, что подобное фиаско надолго отвадит Марата от повторения, но… Прецедент создан. Доверия нет. И я как-то тоже резко стала брезгливой. Во рту до сих пор фантомная горечь рвотной дурноты и его пресловутое «да». Он спал со мной после нее… Сразу все мерзким стало! Каждая наша близость со вкусом чужих похотливых прикосновений, смазки, запахов и вкусов. Когда он был с ней? Сколько раз? Теперь буду думать, что всегда. Рот снова наполнился вязкой слюной, сплюнуть захотелось.

— Поля? — Марат ответил на звонок.

— Загитов, — сдержала рвотный позыв, — ты зачем это делаешь? Рейдерский захват по-татарски?

— И тебе здравствуй, жена.

Я проглотила колкость, вертевшуюся на языке. Я его жена. Пока. Очень надеюсь, что это скоро закончится. Дима Небесный говорил, что быстро и просто не будет, но я надеялась, что Марат тоже поймет всю бесперспективность удерживания меня силой и манипуляциями.

— Семенов продаст мне свою долю, Полина. Статус кво меняется. Но все в твоих руках.

— Я разведусь с тобой, и это не обсуждается, не продается и не покупается.

— Ты знаешь мое предложение: я хочу тебя. Но поскольку ставки растут, одного раза мне мало. Ночь, Поля. Одна страстная ночь у нас дома. В нашей спальне. Только ты и я.

Корпус телефона начал хрустеть в моих руках, до того сильно сжала. Ведь можно согласиться, если заранее приготовить документы, чтобы все четко и юридически безопасно. Одна ночь с мужем, и клиника моя на три четверти. Вере я верила как себе, поэтому тут полная безопасность и вольность, финансовая и творческая. Но…

— И я оформлю передачу собственности в твою пользу. Что скажешь, Поля? — низко шептал и рычал одновременно.

Загитов очень искусно пытался прогнуть меня: не так, так этак. То в одну сторону качал, то в другую. Он не адвокат дьявола. Он и есть дьявол. Слишком тонко умел соблазнять и манипулировать.

— Нет, — ответила твердо. — Марат, я никогда больше не лягу с тобой. Смирись и найди уже мне замену. Опыт есть, — я прятала истинные реакции и смешанные чувства за насмешками. Так легче.

После разговора с Давидом к Загитову стало еще больше претензий. Его, значит, Дава по срочному делу вызывал! Ну да, ну да. Сколько лет мой муж тайно ездил на разнузданные вечеринки и смотрел на молодых и доступных девиц? Год, два, пять, десять лет? Хотел, но не решался пуститься во все тяжкие. К одиннадцати годам брака созрел…

— Марат, а вот ты скажи мне… — хотела выдать ему по первое число за обман. Высказать за интересный досуг.

— Что, Поля?

— А ничего. В суде будем разбираться с имуществом, — и повесила трубку. Я не стала рассказывать про Давида. Мне нужно подумать, как разыграть эту карту с пользой для себя. А эти татарские секс-террористы пусть продолжают мериться причиндалами. Время у меня пока есть.

Я переоделась, готовая принимать пациентов. Оставалось пять минут до первого. Взяла телефон и написала сообщение:

Я: Привет) в четверг через пару недель можешь побыть грушей?

Ответ не пришел сразу. Я начала рабочий день. Только через час взглянула на мигающий телефон.

Реутов: Привет) у тебя какой-то слишком боевой настрой. Поклянись, что мои яйца останутся при мне. Без них мне не жить)

Я: Меня не интересуют твои половые органы. Можешь спать спокойно)

Да, я завуалированно давала понять, что это не флирт с прицелом на продолжение. Мне просто нужно отвлечься.

Реутов: Все вы так говорите…

Я фыркнула и покачала головой.

Я: Дурак)

Вот так просто перешагнули через годы, старые ошибки, недопонимания, мои чувства.

Реутов: Дурак или дурачок? ?

Я тихо рассмеялась и отложила телефон. Мне стало чуточку веселее. А в моем случае это уже немало…

Я: Дурачок…

Марат

Первое заседание уже через неделю. То, что оно закончится ничем, знал и я, и адвокат Полины. У нас дети, имущество и огромное желание помириться. Мое желание. Отсрочку я уже себе выбил. А остальное будем обсуждать с Небесным.

— Ты хочешь равную опеку? — деловито поинтересовался он. — Ты ж разводиться не собираешься, — и улыбнулся так благородно ехидно.

— А это чтобы тебе жизнь медом не казалась.

— Мы будем ходатайствовать, чтобы проживание ваших детей было назначено с Полиной. Ты сможешь забирать их на выходные. Марат, — Небесный посмотрел на меня чуть более дружелюбно, — ты же понимаешь, что гонять детей жить неделю у нее, неделю у тебя — плохая идея. Когда все устаканится, они сами определяться, как им удобнее.

— Окей, — легко согласился, — пиши в исковом как Поле хочется. Все равно развода не будет.

Небесный только бросил на меня короткий красноречивый взгляд.

— Теперь относительно имущества, — он передал мне список активов, которые можно считать совместно нажитыми.

Мы с Полиной брачных контрактов не составляли, но моя адвокатская контора не попадала под понятие совместно нажитого, потому что в нашем регламенте и уставных документах четко прописаны основатели и партнеры. Новых членов нельзя ввести, все доли поделены — стандартная практика для такого рода бизнеса. Имущество, ресурсы и люди, чей интеллектуальный труд служил главным источником дохода — тем более не попадал. Мои доходы от бизнеса отца тоже не подлежали разделу, потому что на бумаге я не являлся главным бенефициаром. Все принадлежало Адаму Загитову. Была недвижимость, машины, вклады и инвестиции. Это хорошие деньги, но они и не сопоставимы с ½ стоимости «Эдема». Для индустрии эстетической медицины у него неплохая капитализация. Полине придется согласиться на мои условия, либо терпеть мерзавца бывшего мужа в учредителях. Подлецом я быть умею. Лучше со мной дружить и оставаться моей женой и королевой.