— Я присяду, — озвучила и грациозно опустилась в кресло, закинув ногу на ногу. Саквояж поставила на стол. Если честно, я был даже как-то… растерян. Моя гостья выглядела уверенно, дерзко и сексуально. Всякие мысли в голову лезли: неужели узнала, что ее муж обдрочился на мою жену и пришла с предложением отомстить? Я уже ничему не удивляюсь, особенно Черкесовым, даже если они урожденные Валиевы.

— Даже не представляю, с чем ты пожаловала, — сел напротив. — Одна.

Лота перевела на меня огромные черные глаза. Давид частенько ругался на нее, исключительно при мне и моем отце. Ведьмой и змеей называл. Я всегда думал, что это именно оскорбление, а вот сейчас… У нее взгляд гипнотический и опасный. Даже не по себе стало. Раньше не замечал как-то. Я ведь с ней наедине никогда не оставался.

— Я ухожу от мужа, — твердо произнесла.

Ох ты блядь! Неожиданно. Прямо день открытий. Какое-то удивительное восстание женщин.

— То есть тебе нужен хороший адвокат? — предположил я.

— Я сказала ухожу, а не развожусь, Марат, — надменно обрубила.

Ух ты, злючка! А этой палец в рот не клади. Уж не знаю, как там ее воспитывал Давид: каким ремнем, но Лота всегда была высокомерной и гордой. Пятнадцать лет ломал, да не сломал…

— Тогда что же? — развел руками.

— Уходить от мужа нужно куда-то. Мне нужны деньги. Нужна квартира, понимаешь? — и потянулась к саквояжу. Она открыла его и кивнула. Я заглянул и присвистнул. Кажется у нее тут целая сокровищница. — Мне нужно продать это. Сама даже не представляю как.

— Ты хочешь продать все свои украшения? — непроизвольно посмотрел на ее руки. Пальцы увешаны кольцами, а запястья браслетами. Лота тоже посмотрела, затем с легкостью все сняла, отправляя к сверкающим собратьям по несчастью. Оставила только обручальное кольцо и то ненадолго. Его тоже бросила в общую кучу. Кажется, что без сожаления.

— Ты хочешь на эти деньги купить квартиру?

— Не купить. Снять. На год. Может, меньше… Или больше… — предполагала задумчиво. — Пусть будет год, — решительно кивнула.

Я был шокирован. Все-таки это самая нетривиальная просьба за последнее время. Давид уж точно не последний хрен без соли доедал. Он что, выгоняет ее на улицу? У нас не принято, чтобы женщина подарки продавала для выживания!

— Не нужно ничего продавать, — захлопнул саквояж. — На улице ты не останешься. Я сам найду тебе квартиру и обеспечу финансами. А потом выбью их из твоего мужа, — грозно закончил.

— Мне не нужны твои деньги, Марат, — она была достаточно резка для той, что просит помощи. — И его деньги не нужны. Вы для меня одним лекалом измерены. Братья…

Ну что же, уколола. Я даже челюстью клацнул. Неужели она считает меня таким же мудаком? Обидно, что я и есть такой же мудак.

— Зачем же пришла раз не доверяешь?

— Потому что ты сейчас ненавидишь Давида. Пользуйся возможностью унизить, отомстить, нагадить, наказать — выбирай любое.

— А он расстроится, если ты уйдешь?

Давид много раз говорил, что только рад будет, если жена в загс разводиться побежит.

Лота вспыхнула и пронзила меня острым как бритва взглядом. Я обидел ее. Честно, не хотел. Не подумал, насколько это может быть унизительно.

— Даже к собаке привыкают, — ответила холодно. — Давид тоже привык ко мне.

— Прости, я не хотел…

Она только вскинула изящную ладонь. Ей не нужны никакие извинения…

— Мне нужно избавиться от всего этого, — деловито кивнула на саквояж. — Дочерей у меня нет, а следующей по списку наследство оставлять не буду.

— В смысле? — я реально не понял.

— Не важно, — отмахнулась. — Я не знаю, сколько это все стоит, но надеюсь, что хватит еще на машину. Какую-нибудь самую обычную. Чтобы если что, не жалко, понимаешь?

— Ты же не водишь? — блядь, это все как-то опасно звучит. Я помню, как Давид испугался, кода она беременная чуть в аварию не попала: нервы, стресс, преждевременные роды. Мы его всей семьей держали, и он все-таки уничтожил ее права. Сжег. Озверел просто.

— Я умею водить, — дернула плечом. — Не беспокойся. Мне бентли не нужна. Какую-нибудь маленькую, женскую.

— Лота… — я реально сомневался. Да, Давид мудак, но все это звучало как-то сомнительно. — Давай сделаем все законно. Я помогу, обещаю.

— А разве это незаконно? — склонила голову на бок. — Это мои драгоценности. Ладно, — стремительно поднялась, — отнесу в ломбард.

— Да стой ты, — за ней поднялся. Еще не хватало, чтобы с ней что-то случилось. Миллионы в сумке носит. — Я помогу, но не потому что хочу отомстить, хотя я хочу, — честно признался. — Но я реально беспокоюсь. Пообещай, что если в твоем «побеге», тебе понадобится еще помощь, ты обратишься ко мне. Лота кивнула.

Что же, Давид Каримович, вот и ты без жены. Не только я. Я без своей несчастлив, интересно, а он?

Дело Лоты я поставил в первостепенные задачи, не самые простые, кстати. Я не барыга все-таки, у меня нет подобных связей, а в ломбард идти — глупость несусветная. Или обманут, или полицию вызовут.

Я созвонился с клиентом, который занимался ювелиркой и по старой дружбе попросил взглянуть. Картье, Булгари, Тиффани, Микимото, Ван Клиф — для женщины, которую не любит муж, этот самый муж не скупился. Пыль в глаза пускать Давид умел. Наряжал ее как витрину своего финансового благополучия. Ну что же, Лоте это вышло на руку.

Ее задели и обидели мои слова, значит, была в них правда. Пятнадцать лет жить с мужчиной, который не любит, не ценит, не уважает — та еще пытка. Если я могу помочь это закончить, то помогу!

Я договорился для нее об очень хорошем выкупе украшений: хватит на аренду хорошей квартиры, на не люксовую тачку и останется на жизнь. Если не шиковать в ЦУМе и не обедать в Турандоте каждый день, то хватит на безбедную жизнь среднестатистической москвички на несколько лет.

Я был в суде, когда неожиданно позвонила Полина. Я перезвонил, когда дали перерыв. Она сухо сказала, что мне нужно ехать в патологию роддома на Борисоглебском в районе Арбата.

— Поль, я не понял? Зачем?

— Деве твоей плохо стало. Езжай к ней, отец-молодец, — и сбросила.

Я перезвонил на автомате. Камилле? Она что, опять к Полине поперлась?!

— Она снова тебя беспокоила?

— Жаловаться на тебя приходила. Марат, разберись со своими женщинами. Я не хочу к этому всему иметь отношение. Это уже ни в какие ворота.

Полина бросила трубку. Я остался тупо стоять, сжимая корпус телефона. У меня просто нет шансов не быть перед Полиной мудаком! К одному моему положительному деянию ворохом десяток отрицательных. Камилла специально ходит и пузом светит, что ли?!

— Почему вы позволили ей поехать в «Эдем»? — загнанным в угол волком рычал на охранника, приставленного к ней.

— Вы же сказали, что можно в больницы, аптеки, магазины… — перечислял мои указания. Вот кто дурак: я или он? Он ладно, дурак по определению? А я? Да, Аллах хорошо, очень тонко посмеивался надо мной.

В больницу я поехал после окончания заседания Юдиных. У Натальи Сергеевны все будет хорошо. Хоть у кого-то хорошо…

Марат

Я приехал в больницу после окончания заседания. Внутри странная непривычно выжженная дыра. Пустота. Не было волнения за ребенка и даже злости на его нерадивую мамашу. Сплошная тупая усталость. Аллах не мог придумать наказания лучше, чем глупая женщина в жизни мужчины. Я сам уже заебался. Во всем. Извиняться. Объясняться. Вправлять мозги. Это мой косяк, моя карма, а силы все, тю-тю. А что Полина? Ей оно нахрена? Я и сам это понимать начал.

Жила-была семья: красивая яркая пара двух незаурядных людей, прекрасные двое детей (королевская двойня!), крепкий тыл и горячий фронт. А сейчас к моей жене как, блядь, на работу таскалась моя бывшая шлюха с моим будущим ребенком. Это невозможно ни понять, ни принять, ни простить. Я бы и сам такие расклады послал где-то в районе на хуй. Вот что ей сказать? Не единого оправдания в голове. Любимая, прости, я нагадил, а ты нюхай и терпи, ну и желательно приберись за мной… Эх…