— Что ты делаешь? — пытаюсь проснуться до конца.

— Целую, идиот! — Кристен долго смотрит мне в глаза. — Когда ты делал это в последний раз, когда целовал меня? Помнишь?

— Нет… — тяну я, пребывая в странном состоянии полуотключки.

— А я помню, очень хорошо помню! Это было в тот день, когда ты решил ехать искать её в этот грёбаный Кишинёв, чтоб он сгорел! Тогда в тот день ты поцеловал меня в последний раз, тогда, в ту ночь, ты в последний раз любил меня, а потом просто переступил и уехал искать её! Господи, как же я ненавижу её! И тебя! Вас обоих!

Она снова прижимается своими губами к моим, я хочу оттолкнуть её, но не могу поднять даже руку, отключаюсь…

Снова Офелия, я вижу лишь её профиль, она снова шепчет, но теперь уже так, что я могу разобрать:

«Ты сломал меня, Алекс, сломал как куклу и выбросил»

Она разворачивается ко мне лицом, и я отчётливо вижу, что это не Офелия, это Лера, моя Лера…

Я отчаянно хочу приблизиться к ней, прижаться всем телом и не отпускать, но она ускользает, отворачивается и уходит, идёт медленно, иногда оборачиваясь, но догнать её я не могу, и внутри меня разливается жуткое понимание того, что как бы ни гнался — не догоню.

— Постой, — кричу ей, — не уходи! Ты снова уходишь, я ведь столько раз просил тебя не бросать меня, что же ты снова делаешь, Лера!?

Она оборачивается и, глядя мне в глаза, отвечает громко и чётко:

— Ты сломал меня, убил всё живое во мне. Больше ничего не будет. Не пытайся удержать меня — не сможешь…

И меня накрывает та самая безжалостная, уничтожающая волна боли и отчаяния. Я уже встречался с ней однажды, и мне было тогда всего 5 лет… Снова ощущаю себя маленьким, беспомощным, слабым и бесконечно одиноким…

Bon Iver & St. Vincent — Roslyn

Открываю глаза, вижу белые стены, ощущаю противный, приторный больничный запах, от которого на меня тут же накатывает тошнота… Снова закрываю глаза, пытаюсь забыться, но ничего не выходит — слишком раздражают запах и яркий свет.

Опять открываю глаза, пытаюсь оглядеться и понять, где я, и внезапно обнаруживаю то, что мгновенно приносит мне покой и умиротворение — это моя жена, сидящая на краю моей постели.

— Почему у меня чувство, словно ты снова вытащила меня из какого-то дерьма?

В ответ получаю долгий и протяжный вздох. Взгляд её прикован к окну, а вернее к тому, что за ним… И мне вдруг ясно вспомнилась точно такая же картина в госпитале, когда я был болен, и мы ездили на сеансы химиотерапии, она вот точно так же сидела рядом, держала меня за руку и с грустью смотрела в окно, а я притворялся спящим, всегда притворялся, чтобы дать ей отдых и не вынуждать изображать из себя жизнерадостное, ничем не обременённое существо…

— Мне приснился сон, в нём была ты, — вдруг отчаянно захотелось признаться.

— Я?

— Да. Мне снишься только ты… Всю мою жизнь…

— Да? Странно… — и в голосе равнодушие, безразличие и холодная пустота.

— Ты ушла от меня, опять ушла… И мне снова было так больно…

— Это ведь просто сон?

— Сон, но такой… убедительный! Ты ведь больше никогда не уйдёшь от меня? Пообещай, что не уйдёшь!

— Не уйду.

— Правда? Я буду верить в это, иначе…

— Иначе что?

— Иначе смысла в такой жизни нет, всегда ждать… конца.

— Согласна, нет смысла. Я не уйду, а ты не жди, ладно? — голос её мягок, и взгляд тоже стал теплее, чем был до этого.

— Можешь обнять меня? — прошу.

— Конечно, — кладёт свою голову мне на грудь, крепко обхватывая руками, и я тут же впадаю в безграничное блаженство, в эту секунду мне больше ничего не нужно: ни успеха, ни самореализации, ни дружбы, ни денег, ни друзей, ничего, вообще ничего… Хочу раствориться, забыться в этом моменте навсегда, и ну его к чёрту это будущее…

Но реальная жизнь никуда не уходит, она окружает меня снизу, сверху, слева и справа, она давит, жжёт, колет, напоминает о себе: у меня есть проблемы, и их срочно нужно решать.

— Расскажи, пожалуйста, что произошло, мне ведь нужно подумать, как разгрести всё это…

Так же тихо, и так же нехотя и через силу она отвечает:

— Твои друзья… подружки, наверное, будет точнее сказать, они хотели нажать на мой нарыв ревности, но не вышло, он давно зажил.

— Как хорошо, что вовремя успел… — добавляю задумчиво. — Расскажи, всё же, что случилось.

— Подкинули мне записку, она у Марка, кстати, он её отнял.

— Что в ней было?

— Сообщение о том, что ты изменяешь мне в одной из комнат отеля.

— Так… и твои действия?

— Я хотела уехать домой.

— То есть сбежать.

— Да, Алекс, сбежать. И Марк настаивал на этом, не хотел, чтобы я увидела то, что увидела.

— И что же ты увидела?

— Тебя и голую Кристен в постели, вот и всё, что я увидела.

— Дальше? Что было дальше?

— Ну… Дальше, я подошла, она что-то говорила, я не помню что именно, что-то о том, что вы были вместе…

— А ты?

— А я чувствовала, что что-то не так, и ты спал! Ты ж спишь только в полнейшей тишине и от малейшего звука просыпаешься, а она громко говорила и курила рядом с тобой, мне это показалось неестественным, я подошла, попыталась тебя разбудить, но не смогла, содрала простынь, увидела, что ты в брюках и даже ремень на месте, и всё поняла.

— Что поняла?

— Что всё это просто цирк, а меня считают просто глупой дурой. Но хуже всего был пугающий цвет твоего лица и то, что ты не просыпался. Я вызвала 911, и, слава Богу, они приехали вовремя — уже в дороге у тебя остановилось сердце.

— Тааак…

— Передозировка эквайта — 8 таблеток, так сказала Кристен, плюс алкоголь. Тебя едва не отправили на тот свет, Алекс.

— Но ты не дала им этого сделать?

В ответ молчание. Долгое, пугающее…

И вдруг всхлип, я понимаю, что она плачет… В последнее время у никогда не плачущей Леры это выходит так легко!

— Лера, Лерочка, солнышко моё, ну не плачь, я же здесь, с тобой, всё же обошлось!

— Я чуть не умерла от страха… опять! — её едва слышно, но смысл того, что она говорит, рвёт мне душу на части. — Я ведь хотела уехать, да мы почти сели в машину с Марком, ждали на парковке, пока её подгонят, и вдруг в сердце кольнуло, и я поняла, что не должна бросать тебя, должна быть рядом, всегда рядом… Алекс, если бы не тот укол, тебя бы уже не было! Они бы ждали, пока я появлюсь, и не вызвали бы скорую, потому что никто бы не понял, что с тобой происходит! Ты бы умер, Алекс, у тебя бы остановилось сердце, и никто бы об этом не знал! Тебя нашла бы горничная на следующий только день!

Она поднимается, глаза заплаканные, но живые, в моей Лере кипит бешенство и ненависть:

— Они почти убили тебя, Алекс! Все они! Все эти твои друзья! Они все вместе ненавидят меня так сильно, что не заметили, как едва тебя не угробили!

— Тише, тише, иди ко мне, — прижимаю к груди, укладываю её голову обратно, создаю своими руками нерушимый вигвам безопасности для нас обоих. — Ты ведь не уехала, не ушла, почувствовала меня так же, как чувствовала всегда. Это главное!

— Я больше не хочу их видеть. Никогда, — шепчет тихо.

— Не увидишь. Я позабочусь об этом.

Конечно, позабочусь. В тот день я уничтожил друзей. Не людей, а именно друзей: я отпустил их в свободное плавание, запретив причаливать к моей пристани до скончания веков.

Всех, кроме Марка, кроме единственного настоящего друга, который, стремясь защитить меня, едва не поставил в моей жизни жирную точку, забрав ту, которая единственная могла вовремя сменить её на запятую.

Skylar Grey — I Know You

С Кристен у нас состоялся ещё один, последний разговор, как и последняя встреча.

— Зачем ты это сделала?

— Вы должны были ответить за то, что натворили.

— Неправда! Я хочу услышать от тебя правду!

— Какую ещё правду?