Мгновение — и я уже сижу на невысокой мягкой софе, а у ног, не спеша убирать от меня свои руки, на одном колене сидит Найвен.

Как же рано я вздохнула с облегчением! Взгляд этого жгучего брюнета полон такого огня, что того и гляди искры, плещущиеся в нем вырвутся на свободу и устроят тут настоящий пожар.

Одна его рука все еще лежит на моем бедре, а другая медленно поднимается к лицу, оглаживает тыльной стороной щеку, осторожно гладит бровь, скользит по носу, словно проверяя его прямоту. И мягко нажимая, касается губ, оттягивает немного нижнюю и тут же проникает в образовавшуюся щель пальцем. Я дернулась от неожиданности, но было поздно. Его палец уже проник в рот, встретившись с моим язычком. На лице мужчины застыло завороженное выражение, губы его приоткрылись, а язык повторял в воздухе каждое движение его пальца. Едва я, не удержавшись, шевельнула язычком, он шумно втянул воздух и даже прижмурился. Стоявший за его спиной блондин напрягся и подался вперед.

Широко открытыми глазами я наблюдала, как на груди у мужчин через белоснежные, глубоко расстегнутые рубахи стали проявляться яркие узоры. На груди у Креззо — огненные, обжигающие его ледяную кожу. У Найвена — ледяные, замораживающие его огонь. Да и кончики пальцев на моих руках стало нестерпимо покалывать.

Я чувствовала, как внутри набухает паника и затягивается странный тугой узел где-то в районе солнечного сплетения. Романтическое настроение, владевшее мной все утро, вдруг стало стремительно таять.

Несколько мгновений спустя я даже не сразу осознала, что ничьи руки больше меня не касаются. Пока слуги, появление которых я пропустила, накрывали на стол, разделявший сейчас меня и мужчин, я прислушивалась к своим ощущениям. Во рту горит, живот свело судорогой, а колени противно подрагивают. А шелковые штанишки бесстыже намокли. Несмотря на то, что воспалившиеся узоры явно доставляли им беспокойство, они выглядели странно довольными.

Мне даже показалось, что я лишь получила краткую передышку. Стоит только слугам уйти, все начнется сначала. В предвкушении я даже облизала горевшие губы. Увидев, как это движение подействовало на мгновенно нахмурившихся мужчин, я прикусила губу и плотно сжала колени.

Неожиданно выпавшее из рук неловкой служанки блюдо привело всех в чувство. Мужчины перестали буравить меня странными взглядами, а я смогла вдохнуть мгновенно сгустившийся воздух. Искоса брошенный на мои руки взгляд служанки заставил меня перевести взгляд. Мои ладони были окутаны сиянием. Левая — алым, правая — ярким голубым. А на казавшейся белоснежной в том огне коже змеились серебристые узоры, такие же, как на груди у мужчин.

Меня до чертиков пугало общество этих странных мужчин. И в то же время я не могла избавиться от мысли, что мне нравится, как они реагируют на каждый мой вздох или движение.

Последняя ваза с фруктами установлена на столе, а за ушедшими слугами тихо закрылась дверь.

Сердце в предвкушении опять забилось у самого горла. Я никогда так не чувствовала прежде. Мужчины все еще стояли напротив меня с застывшими лицами-масками. Хотелось отвлечься от того пристального внимания, объектом которого я стала. И я посмотрела вокруг себя.

А комната и впрямь розовая. Но не из-за цвета, а из-за обилия благоухающих цветов. Они были везде — в вазах, в горшках и просто за окном. Высокое стрельчатое окно выходило прямо в сад, утопающий в цветах. Розы были вытканы даже на парчовой ткани софы, на которой сидела я. И на мягких подушках, валяющихся на полу. Нежно-розовые, кремовые, белые, иногда — ярко алые они наполняли воздух тягучим, сладким ароматом.

Взгляд мой то и дело натыкался на изящные детали убранства комнаты, а в памяти, зажигая кровь, вспыхивали картинки-воспоминания моих приключений на озере, обостряя и без того напряженную обстановку.

Я задержала дыхание, когда мужчины вдруг сделали шаг. Меня гипнотизировали их медленные, плавные и будто осторожные движения. Они словно боялись оступиться, сорваться или просто напугать меня. И с какой это поры я вдруг стала понимать обуревавшие их чувства? А может, мне это попросту привиделось. Но стоило мне неосторожно бросить взгляд на бугор, надувшийся в чужих штанах, как пружинка внутри меня затянулась еще туже. А кончики пальцев при этом стало покалывать еще сильнее.

Найвен привлек мое внимание, невольно потерев грудь, еще гуще покрывшуюся замораживающими его узорами. Грудь Креззо тоже горела, но он не выказывал беспокойства, а мягко опустился на пол, на подушку слева от меня. Найвен опустился по другую сторону от меня. И словно они смогли справиться со своими эмоциями, лица их расслабились и расплылись в легких улыбках.

— Мы напугали тебя, ария Суоми…

Ария. Красиво, но непонятно. Я уже ожидала услышать извинения, но Креззо умудрился повергнуть меня в еще больший ступор.

— Но ты должна привыкнуть. Ты сможешь, и я уверен, что вскоре наше присутствие рядом с тобой будет доставлять тебе еще больше удовольствия.

Нет, серьезно? О каком удовольствии вы говорите?! Вы пугаете меня! До чертиков, до икоты. И если бы не будущее моей вновь обретенной семьи…

Но вдруг на своей щиколотке я почувствовала горячие пальцы Найвена. Они медленно и томно выписывали круги, проникая под резинку шелковых шаровар. А я тот час забыла о своем возмущении.

— Сегодня мы просто позавтракаем, Суоми, — прошептал он, глядя, улыбаясь мне в глаза, — а завтра отправимся к Чар-озеру и завершим обряд.

— Завтра? — смогла выдохнуть я, глядя ему в глаза.

Но была вынуждена перевести глаза на Креззо.

Его взгляд полыхал искрами ярче прежнего, а рука поднималась легкими, невесомыми касаниями вверх по икре, по колену, протиснулась к внутренней части бедра.

— Завтра, Суоми, — подтвердил он, а его пальцы, преодолев мое сопротивление, оказались у самой моей сокровенной сердцевины.

Мне хотелось заорать, оттолкнуть их. Но из горла лишь вырвался предательский стон, а протянутая к Креззо рука так и зависла неуверенно в воздухе, так и не закончив начатого. А вскоре и вовсе оказалась у прохладных губ блондина. Целуя, посасывая каждый пальчик, он посылал такие жаркие волны, о каких я даже представления не имела. И даже не подумала сопротивляться, когда Найвен положил мне в рот крупную сочную ягоду. Прохладная кожица освежила пылающие губы, и лопнула, протискиваясь сквозь зубы. Сладкий, как патока сок с легкой кислинкой брызнул во все стороны, потек несколькими каплями из уголка губ, на подбородок. Но брюнет тут же обхватил мои пылающие губы своими. Невероятное ощущение сладкой ягоды и терпкости его поцелуя захватили меня врасплох. Воспользовавшись моей мгновенной слабостью, Креззо надавил пальцем, потер сквозь ткань возбужденные складочки.

Куда-то стремительно исчезают мысли о том, что ради семьи я готова на все. А все громче и настойчивее звучит новость о том, что нет, не для семьи. А для себя. С каждым мгновением растет осознание, что я именно в том месте, где и должна быть. Рядом с теми, с кем должна быть.

Хотелось закрыть глаза и безрассудно отдаться волнам наслаждения, что они посылали по моему стонущему телу своими нежными руками и страстными губами. Я в буквальном смысле теряю себя под их жадными взглядами, и смотрю на них, не в силах оторваться.

Я вижу затаенный призыв в их глазах, с каждым мгновением над широкими плечами все ярче вспыхивают языки магического пламени. Они тянутся ко мне, к моим ладоням, сверкающим, словно факелы.

В какой-то момент их прикосновений стало так много, кровь такой горячей, а пульсация там, где нежно мучал меня Креззо настолько сильной, что я сорвалась. Жгучая пружина внутри меня распрямилась, руша все преграды и выгибая мое тело дугой. Волны страсти и желания сотрясали меня одна за другой. Я извивалась в их руках, стонала и всхлипывала, пока огненная вспышка не опалила меня диким, неудержимым удовольствием. Упав обессиленно на плечо Найвену, еще какое-то время всхлипывала, впитывая их успокаивающие поглаживания и тихий, неразборчивый шепот.