Вложив Россе в ладонь пузырек со снадобьем, он велел ей выпить его. Молодая женщина, к тому времени уже смирившаяся со своей участью, очень удивилась почувствовав в ладони холод стекла и услышав голос отца. Но с детства привыкшая к его внезапным появлениям из ниоткуда, тотчас послушалась его голоса.

Уловив момент, она выпила снадобье. Показавшаяся в первый момент безвкусной, жидкость, быстро проникнув в каждую клеточку ее организма, обожгла таким огнем, что у Россы едва хватило сил прошептать слова клятвы и принять силу своих суженых.

Но то, что произошло после этого, она никогда не забудет.

Магия воинов, получив согласие женщины, хлынула внутрь нее, смешиваясь и бурля в предвкушении волшебной трансформации. И так бы оно и было, если бы не выпитое Россой снадобье. Вместо того, чтобы смешаться, пройти сквозь ее сердце и, возродясь, вернуться усиленной во много раз к воинам, отравленная магия хлынула в их чакры смертельным обжигающим потоком. Мужчины остались живы. Но сознание их оказалось выжжено до тла. В их головах не осталось ни мысли, ни чувства, ни воспоминания, ни магии. Мужчины превратились в пустые оболочки, способные бессмысленно двигаться, есть и дышать.

— Подожди, отец! — Росса вдруг остановилась, словно вкопанная. — Но тогда повелители погибнут!

— И поделом им, — старик что есть силы дернул дочь за подол платья, заставляя спрятаться под сенью деревьев. — И не умрут, а выгорят, иссохнут.

— Да это же одно и тоже. Я не хочу замуж за живых мертвецов.

— Тебе не привыкать, — злясь на глупость и недогадливость дочери, съязвил старик. Но потом все же пожалел дочь и утешил ее: — Не будь дурой. Во всем обвинят чужеземку. А на трон вместо этих опустевших чурок возведут их братьев. Двоюродных. Улавливаешь?

— Улавливаю, — с явным сомнением пробормотала Росса. — И что?

— Да ничего! — не сдержался и в отчаянии топнул ногой опальный провидец. — Меня снова призовут ко дворцу. А ты выйдешь замуж за новых повелителей. Уж они то точно будут более ручными, чем эти… выпотрошенные.

Росса еще какое-то время сопела, обдумывая план отца. А затем, расслабившись и даже улыбнувшись, спросила:

— А если она откажется пить?

— Не откажется, — потирая руки, ответил старик.

Он сел на траву, опершись о ствол дерева и стал наблюдать за шатром. Стоит только остаться девушке одной, он слабым ветерком, ночным шорохом проберется в ее сон и внушит ей то, от чего она не посмеет отказаться.

Этот день казался бесконечным. Я бы с радостью продлила его еще, но усталость брала свое. Все чаще во время танца я опускала голову на грудь то одному своему спутнику, то другому. Отдаваясь на их милость и наслаждаясь жаркими объятиями. Все более явно я ощущала и свою власть над ним. Ни с чем нельзя было спутать учащающееся дыхание и трепещущее биение мужского сердца, как только моя голова опускалась на их грудь. Это ощущение пьянило похлеще хмельного вина.

И даже призрачность моего счастья не огорчало меня в эти моменты. Я буду наслаждаться и этой ночью, и последующим за ней днем.

А затем исчезну из их жизни. Спрячусь где-нибудь, зароюсь в норку, буду оплакивать свою никчемность и вспоминать двух прекрасных воинов, покоривших мое изголодавшееся по любви сердечко.

А может, рискнуть и при этом подвергнуть опасности их жизни? Ведь если верить тому, что сказал тот странный шаман, я не справлюсь с их магией. Ладони мои при этих мыслях протестующе жгло огнем, на оживающих узорах то и дело вспыхивали то огоньки, то льдистые снежинки. Да и наследника я вряд ли смогу им родить. Так что выбор у меня не особо-то и велик.

Занятая своими мыслями, я и не заметила, как мы оказались в воздухе. Я тихо дремала на груди у Найвена, ловя на себе голодные взгляды Креззо. Его игозавр летел вровень с нашим, тихо рассекая воздух огромными крыльями. Вот в ночи ярким жемчужным светом вспыхнул наш шатер, раскинутый на берегу каскада из сказочных озер. А вот уже мы у шатра и меня заботливо укладывают на пушистые шкуры.

Я едва успела разочарованно вздохнуть, провожая слипающимися от усталости глазами спины моих мужчин, как сон окончательно сморил меня.

А спустя какое-то время мне приснился тот мерзкий шаман.

— Ты умрешь, — нашептывал он мне во сне, хищно скалясь и сверкая черными, как ночь глазами, — Но я помогу тебе… Всего лишь нужно выпить снадобье перед обрядом…

Крошечный пузырек с мерцающим в ночи снадобьем не исчезал из моей головы до тех пор, пока я не проснулась. Липкий пот неприятно скатывался вдоль позвоночника, ноги казались ватными, а в руках ощущалась такая слабость, что сомневаюсь, что смогла бы перышко удержать.

Но, бросив взгляд на свою подушку, я остолбенела. Хотелось кричать от ужаса, но в горле встал ком. Пульс бился так, что казалось сердце вот-вот выскочит. Я не могла отвести взгляда от крошечного пузырька, обвязанного шелковой нитью. Он завораживал, словно ядовитая гадюка, до которой нельзя дотронуться, но и взгляд отвести невозможно.

Одна единственная мысль билась в голове — бежать! Бежать, пока Найвен и Креззо не спохватились. Бежать, пока я не разрушила их жизнь. От этих мыслей мое сердце разбивалось вдребезги на мелкие осколки. Но пусть лучше так, чем потом всю жизнь корить себя за то, что я никогда не смогу им дать.

Схватив пузырек, я бросилась вон из шатра. Утреннее светило только-только показалось из-за горизонта. Его лучи полоснули по глазам, на миг ослепив меня. А когда я снова смогла видеть, увидела улыбающихся Найвена и Креззо, в полном облачении стоявших у запряженных игозавров. На чешуйчатых спинах уже висели сложенные тюки и баулы.

Меня явно ждали. За улыбками, ослепившим меня на какое-то мгновение, проглядывала плохо скрытая тревога. Догадались о моих намерениях?

— Суоми, к сожалению, нам нужно спешить. Из дворца сообщили, что сбежал очень опасный преступник.

— Мы возвращаемся во дворец? — я чуть не задохнулась от облегчения.

Но радовалась я рано.

— Сначала Чар-озеро. А затем вернемся во дворец, — не заметив моего смятения, Креззо ловко свернул шатер и укрепил его на спине одного из драконов.

— Эй, детка, — Найвен оказался более внимательным, — ты что, опять испугалась? Я же просил тебя, просто доверься нам. Все будет хорошо, обещаю тебе.

Он погладил тыльной стороной ладони меня по щеке, а затем, медленно подняв, поцеловал в губы. И только после этого, бросив еще один пылкий взгляд, передал меня Креззо.

Не прошло и нескольких десятков минут, как мы оказались в воздухе. Только слепой не заметил бы, как были встревожены и как спешили повелители. А пристальные взгляды, которые они бросали и на землю, и на скопления облаков, явно говорили об угрожающей нам опасности.

Мой протестующий лепет они попросту не замечали, явно занятые немым обсуждением своих проблем. Изредка я видела, как Найвен кивает, с чем-то соглашаясь. Креззо время от времени хмыкал, будто комментируя неслышные мне слова. Еще одно подтверждение того, что я вовсе им не пара Так что мне пришлось умолкнуть и погрузиться в свои молчаливые переживания.

Пузырек, который я незаметно надела вместо ожерелья, странно холодил мою кожу. Его содержимое так и не нагрелось от близости живого тела.

Я не нашла ничего лучшего, как обдумывать план своего побега. Как я ни всматривалась в далекие леса, излучины рек, подножия гор, мимо которых мы пролетали, но ничего умного в голову так и не пришло. Хоть “караул!” кричи.

Кстати, о крике о помощи. Я вдруг вспомнила огромного черного дракона со звучным именем Тантум. А ведь он обещал мне свою дружбу и поддержку. А если учесть, что он был в разы крупнее и мощнее самого сильного игозавра, он вполне сможет оторваться от погони. Если, конечно, таковая последует.

И вот я зажмурилась и попыталась провалиться в сон. Как я ни старалась, как ни задерживала дыхание, а сон все не приходил.

И тогда я решила считать дракончиков. Раз дракончик, два дракончик, Тантум дракончик… Сколько раз мне пришлось повторить эту мантру я не помню, но мой глупый счет вдруг прервал грозный рык. Сначала далекий и глухой, больше похожий на запоздалый раскат грома. С каждым разом звук казался все ближе и все громче. И вот сквозь зыбкое марево я увидела огромную шипастую голову, а затем и все тело огромного черного дракона. Тантум явно ждал меня. Его огненный глаз с любопытством уставился на меня.