Озеро мягко окатывало меня небольшими волнами, тело Найвена уверенно удерживало меня над водой. Руками он обвил меня, будто лианами. Легонько поглаживая, шептал какую-то ерунду на ухо, мужественно пережидая, когда же закончится моя истерика.

— Я не могу быть вашей, — сквозь всхлипы шептала ему в шею раз за разом. — Не могу быть вашей.

Он молчал, ничем более не выдавая своего недоумения. Его руки все также оплетали меня, он все так же был возбужден, его дыхание все также шевелило волосы на моей голове.

— Не могу… — опять всхлипнула я.

— Я уверен, у твоего " не могу" есть очень веская причина, — очень серьезно забормотал он мне на ухо. И уже более озабоченно спросил: — Тебе не нравится, как мы с братом выглядим?

— Нравится, — икнула я.

— Может, не приятны наши прикосновения?

Я затихла, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Нравятся, — подумала я. — Еще как нравятся.

Но вслух только горестно, превозмогая дрожь, вздохнула.

— Может, настолько раздражает мой голос? — и сам себе ответил:- Нет, не может этого быть. Наверняка тебя бесит голос Креззо.

Я не удержалась, и хихикнула.

— А-а-а-а, я понял. Ты просто еще не знаешь, как… — загадочная пауза и неотразимый шепот в самую сердцевину ушка, — … как я тебя люблю.

Я затихла. Вообще. Не дышала и не шевелилась. Я ожидала услышать все, что угодно, но только не это.

— Люблю так, что ни за что и никогда не верну данные тебе клятвы. И пусть моя грудь превратится в сосульку, — я невольно покосилась на воспаленные узоры на его груди, даже на солнце поблескивавшие морозным инеем, — пусть я не один год буду ждать твоего согласия, я ни за что не откажусь от тебя. И, детка, не хочу говорить за своего холодного брата, но я уверен, он скажет тебе то же самое.

Я лежала на нем, слушая его завораживающий голос, и замирала от надежды, возрождавшейся от его слов.

— Или уже сказал? — явно нахмурившись, спросил Найвен.

— Не сказал, — замотала я головой, поднимая к нему лицо.

— Оу, так значит, я его опередил? — и он еще немного подтянул меня к себе.

Так, что мои глаза оказались на уровне его глаз.

— И, Суоми. Просто поверь нам, и доверься. Мы порвем твое прошлое на клочки, но тебя в обиду не дадим. Люблю… — легкий поцелуй в губы, — …тебя…

Эти глаза не врут. Все сказанное им — правда. Я вижу это в алых всполохах на дне его зрачков, ощущаю в ласковых поглаживаниях.

Его губы накрыли мои. Сначала нежно, а затем требовательно. Лишая меня воли и даря обещания. Сердце споткнулось в груди, и забилось как в последний раз.

Зацелованную, заласканную до потери пульса, промокшую насквозь, Найвен на руках вынес меня на берег. Если так и дальше пойдет, я просто напросто разучусь ходить. Я хихикнула от этой мысли и пошевелила пальчиками, запутавшимися в волосах брюнета. Удивительно, но жесткие и острые, словно струны волосы под моими прикосновениями стали вдруг мягкими и шелковистыми. Казалось, что специально для меня опасное оружие превратилось в струящийся шелк.

Я получила массу удовольствия, плескаясь в озере. И виной тому были вовсе не иногда мимолетные, а временами очень даже жаркие прикосновения. Найвен оказался веселым и задорным провокатором. Он швырял меня под воду, и тут же сам спасал. Ослеплял меня брызгами, и затем позволял мне «мстить» ему. Я вздымала в воздух фонтаны воды, подкрадывалась со спины, опрокидывая его подводу и просто ныряя, делала подсечки. И даже осознание того, что он всего лишь поддавался мне, не умаляло моего восторга. Да и его тоже — сверкающая улыбка не сходила с его лица.

Устало откинувшись ему на плечо, я думала, что стоит мне оказаться на берегу, я тут же усну от усталости.

Но не тут-то было.

От жарко пылавшего костра по берегу разливался такой умопомрачительный запах, что живот предательски свело голодной судорогой, а рот наполнился слюной.

— Кажется, кое-кто серьезно проголодался, — не обращая внимания на стекавшие с моей одежды ручьи, Креззо притянул меня к себе.

Он улыбался так, будто это именно он только что битый час кувыркался в воде, а не занимался костром. Я смогла лишь улыбнуться и потупиться — его взгляд плотоядно прохаживался по моему телу. Брюки все еще скрывали мои бедра, а вот намокшая блуза только подчеркивала скукожившиеся от прохлады соски.

В животе предательски заурчало, только подтверждая его слова. Развернув, Креззо подтолкнул меня к раскинутому неподалеку шатру, хлопавшего на ветру белоснежными фалдами.

— Твоя одежда там — если хочешь, можешь переодеться.

Не тратя ни минуты, я поспешила к шатру, чувствуя на своем теле жаркие взгляды. Не помню, чтобы когда-либо так нервничала. Мне так хотелось забыть обо всем и отдаться будоражившим меня чувствам.

Закрывший меня от мужчин полог шатра ничуть не облегчил мое состояние. Едва переступив порог, мои ступни тотчас утонули в мягком мехе пушистой светлой шкуры какого-то зверя. Пестрые подушки, большие и маленькие, разбросанные по всему шатру, пушистые пледы, нежные ароматы, доносившиеся с луга через прикрытые кисеей окна — все навевало на мысли о неге и удовольствиях.

Вот только…

Все, я решила. Немедленно поговорю о своих страхах с Найвеном и Креззо. Окрыленная принятым решением я даже ногой топнула. Оглядевшись, увидела несколько кофров в углу. Наверное, именно там лежат «мои» вещи. Открыв один, ошалело уставилась на сверкающие в тонкой огранке камни. Красиво, конечно, но совсем не к месту. Одежду нужно выбрать удобную — мало ли, придется убегать от обозлившихся красавчиков. Открыла второй короб и выдернула из него кучу тряпья.

Тряпье оказалось очень мягкой и красивой одеждой. Кораллового цвета шаровары из тончайшего шелка и светлая длиой до колен туника в мелкий цветочек. Очень даже ничего ансамбль получился. Вытряхнула и остальные коробы. Никакого, даже слабого намека на нижнее белье. Зато нашлось несколько пар обуви — легкой и изящной. Настолько изящной, что вряд ли в ней удастся далеко уйти, а тем более, убежать.

Быстренько переоделась, заплела еще влажные волосы в косу и вышла из шатра.

Мужчины лениво развалились на звериной шкуре, брошенной прямо на траву. Перед ними стояли несколько кувшинов и блюд, накрытых крышками. Над костром на вертеле покрывалась золотистой корочкой тушка птицы.

Под их прищуренными, и как мне показалось, напряженными взглядами, я несколько растеряла свою решимость. Но затем, тряхнув головой и вздернув вверх подбородок, сделала шаг вперед.

— Я должна кое-что вам рассказать, — я остановилась у края подстилки.

Найвен замер и хищно сощурился, в который раз натолкнув меня на догадку о том, что они могут и читают мои мысли.

Креззо же, как ни в чем не бывало, встал и пошел к костру. Сняв с огня тушку, вернулся и передал ее Найвену.

— Расслабься, братишка.

Я отвлеклась на его манипуляций и потому вскрикнула от неожиданности, когда он схватил меня в объятия и вместе со мной сел напротив брата.

— Мы внимательно слушаем, Суоми, — проворковал он, склонившись к моему уху.

Я вздохнула. Облизала вмиг пересохшие губы. С благодарностью взяла протянутый мне Найвеном бокал с водой.

Я все никак не могла подобрать слова, пытаясь разогнать клубившийся в голове вязкий туман.

— Значит вот в чем дело… — я снова сокрушенно вздохнула и замолчала, забыв только что выстроенные в фразу слова.

Вздрогнула, когда Креззо с хрустом оторвал жареной птице ножку и поднес ее к моим губам.

Мужчины не отвлекали меня разговорами, с каким-то потаенным сочувствием глядя на меня. Если лицо Найвена и сурово сдвинутые над глазами брови были прямо передо мной, то взгляд Креззо я чувствовала каждой клеточкой своего тела. В какой-то момент я даже ощутила спиной заполыхавшие узоры на его груди. Казалось, что они плавятся от переполнявших эмоций и переживаний. Тех самых, которые захлестывали и меня.