— А это тут вообще для красоты было, — пожал плечами мальчик в кабине пилота, видя как отвалился хвост истребителя, предназначенный для добавления маневренности, при полётах в атмосфере, во время буквально втискивания в поворот.

— «Пока что все идет неплохо,» — думал оптимист, пролетая мимо пятнадцатого этажа, — все также безразлично бормотал себе под нос мальчик, повторяя маневр «поворот» шестой раз. Впереди обзору открылся прямой коридор перекрытый аварийной переборкой.

— Что ж, «спорим он первый свернет?» — предложил сам себе Жестянкин, включая маршевый движок на разгон вперед, а стыковочные и маневровые движки на тягу назад. Затем начал повышать мощность и тех и других.

— За КДВ!!! — проорал он, ударом кулака вырубая маневровые вместе со стыковочными. Машина мгновенно сорвалась с места и с разгону протаранила переборку.

— Рожденный ползать, летает боком, — заметил мальчик, вылезший из кабины универсала, оглядывая получившуюся композицию.

Из-за того, что в процессе «впихивания» крылья истребителя обломились неровно, машина потеряла устойчивость и центровку. Так что на скорости в том коридоре, из-за наличия атмосферы и искуственной гравитации, универсал стал совершенно неуправляем. Его закрутило вокруг своей оси, словно пулю в стволе, и в переборку истребитель вошел уже вовсе под прямым углом к полу. Но массы машины помноженной на набранную скорость хватило, чтобы пробить аварийную переборку. Но не до конца. В итоге универсал в ней и застрял, словно нож в куске фанеры. Повезло, что кабина пилота оказалась с нужной стороны переборки и смогла открыться, не переклинив.

Мальчик отдышался и встал с пола, где отдыхал, после того, как выкарабкался-таки из покореженной кабины универсала.

— Сорок одна минута, — прозвучало очередное сообщение таймера.

Найти место подключения и управляющий компьютер отыскать оказалось не сложно. Отключить его и восстановить прерванные линии управления реактором и двигателями, тоже задачка не для гениев (отцепить провода от компьютера и соединить с такими же в щитке. Даже изолента не потребовалась — там специальные разъемы имелись). Гораздо сложнее — выбраться теперь из блокированного переборками сектора!

— Пятьдесят три минуты, — безэмоционально сообщил голос таймера в рубке управления, также, как и во всей остальной станции.

И также как во всей остальной станции, тут царило напряжение, ожидание и страх. Умирать никому не хотелось. Но и сделать ничего было нельзя.

Даже посмотреть, что же именно происходит за пределами рубки, было невозможно: террористы, захватывая станцию, методично уничтожали камеры видеонаблюдения.

Но кое-что люди здесь все же могли. Система слежения за противопожарной обстановкой, другие вспомогательные системы с датчиками различных излучений и контроля искуственной гравитации работали.

И по показаниям датчиков примерную картину боевых действий составить можно было. Собственно этим все находящиеся здесь и занимались.

— Раптор 8 запустил двигатель! Идет проверка систем!

— Есть возможность связаться с пилотом? — спросил человек с экрана связи.

— Проверяем.

— Связь с пилотом только из центра управления полетами.

— Есть связь! — воскликнул лейтенант Веснушкин. — Но только односторонняя. На Восьмерке неисправная станция стоит, она все время на передачу работает в эфир. Новую уже поставили, а старую не размонтировали до сих пор. Можем услышать, что происходит в кабине.

— Включайте! И включите запись сразу.

— «…не пытайтесь повторить это дома…» — прозвучал хриплый до неузнаваемости от помех голос. Неприятно скрежещущий. Но интонация в нем еще улавливалась.

— Почему такой странный голос? Можете сделать четче?

— Нет, радиостанция неисправна. Это все что мы можем выжать!

— «…Хотя, откуда у вас дома истребитель?…»

— Раптор-8 двинулся!

— «…Попробуем впихнуть невпихуемое…

— Он движется не наружу! Раптор-8 движется вглубь станции!

— Перегрузка поля искуственной гравитации в коридоре А-8/7.

— Да, кто этот идиот?! Пытаться летать на универсале по корридору орбитальной станции! Он же в полтора раза шире коридора! — воскликнул майор Феофанов.

— «…это лишнее…»

— Повышение температуры в том же коридоре!

— Задымление в А-8/7. Повышение температуры!

— Он движется по коридору! Поворачивает!

— «…а это вообще для красоты…»

— А может и не идиот… — шокированно сказал Фкофанов. А в голове Валаньевой появилось подозрение, что одного такого идиота она знает. Малолетнего…

— Перегрузка поля гравитации в коридоре А-9/7.

— Задымление там же!

— Повышение температуры!

— Повреждение кабелей дежурного освещения!

— Повернул в А-5/7!

— Задымление, перегрузка, повышение температуры…

— Свернул в А-4/7!

— Так он же к реактору летит!

— Но сектор блокирован! В А-2/7 опущена переборка!

— «…Пока что все идет неплохо, — думал оптимист, пролетая мимо пятнадцатого этажа…»

— Свернул в А-2/7!

— Перегрузка…

— Остановился.

— Задымление! Резкий рост температуры! Поле гравитации не справляется! Дежурное освещение повреждено!

— Маршевый двигатель Раптора-8 вышел на рабочий режим! Мощность повышается! Вышел на режим стартового разгона!

— «…что ж, «спорим он первый свернет?»…»

— Нет, он не идиот! Он псих конченный! Он же на таран идти собрался! — понял наконец Феофанов.

— «…За КДВ!!!!..» — оглушил всех крик пилота. Оказывается, раньше он едва-едва шептал себе под нос и лейтенант Веснушкин вывернул громкость на полную. А вот в этот момент пилот заорал во все горло. И аккустический удар получился в рубке настолько мощным, что все присутствующие аж пригнулись.

— Связь потеряна!

— Двигатель останавливается!

— Поле гравитации выходит на нормальную мощность!

Это сообщение было крайним. После него повисла тишина.

— Что там? Что там происходит? — спросил человек с монитора связи.

— Ничего. Датчики ничего не показывают.

И лишь когда таймер выдал сообщение: «Тридцать одна минута», раздался оглушительный доклад. Оглушительный не по громкости, а по смыслу.

— Есть пинг от маршевых двигателей! Есть пинг реактора! — дальше помещение заполнил звук восторженных криков, апплодисментов и оваций.

Впрочем не надолго. Дальше пошла работа в обычном режиме.

— Начинаем высадку на станцию! Откройте доступ на все палубы! Через пятьдесят минут первые партии будут у вас, — прозвучал приказ СИБовского полковника.

— Есть, — козырнул Феофанов.

— А почему сразу нельзя было десант с резаками высадить на станцию? А не ждать таких превозмоганий?! — влез майор Феофанов.

— Не дурнее вас, майор! — резко ответил полковник. — Операция по высадке на станцию десанта начала готовиться еще при живом Кондоре! О готовности доложили три минуты назад. Будут у вас через пятьдесят минут! Вопросы есть?!

— Никак нет, — отвел взгляд Феофанов.

И тут неожиданный доклад отвлек всех от обсуждения этого неприятного вопроса.

— Фиксирую запуск двигателей на Рапторе-8! — прозвучал внезапный доклад, заставивший всех обернуться на говорившего.

— Маршевый двигатель набирает мощность! Фиксирую перегрев! Фиксирую перегрузку всех систем Раптора-8! — и в этот момент пол под ногами дрогнул, оповещая о далеком мощном взрыве.

— Обрыв связи с Раптором-8… Мы его потеряли, товарищ капитан…

— Что с реактором?!

— Реактор не задет. Работает в штатном режиме. Связь устойчивая…

— …в итоге пятьдесят три боевика убиты Кашимом. Двенадцать — дежурной сменой станции. Пятеро скончались от полученных ранений. Троим удалось уйти. Живыми взять не удалось никого. Информации по ЧС ноль. Четырнадцать человек личного состава, из них семь кадровых офицеров и семь кадетов — убито при захвате. Потеряно два учебных истребителя. Взрывом разрушен технический коридор с аварийной переборкой. Это из минусов, — отчитывался мужчина в невзрачном костюме с планшетом, стоящий перед дубовым письменным столом. — Из плюсов: Новопитер все еще существует, планетарного масштаба катастрофа предотвращена, станция не расстреляна силами ПКО и вообще почти не пострадала. О ЧП в СМИ практически ничего не просочилось. Три матерых наемника, за которыми не первый год наша контора охотится, уничтожены лично Кашимом. За них и награда была назначена… И главный вопрос: как быть с Кашимом?