— Методика осталась?

— Нет. Также уничтожена при штурме.

— Что ж… Выходит пацан бесполезен?

— Совершенно.

— Безопасен?

— Вполне.

— Ваши предложения по дальнейшей его судьбе? — отложив планшет, сложил на столе руки первый мужчина.

— А что тут думать? Вернуть его обратно в приют и забыть. Других дел выше орбиты.

— Что ж, в этом вы правы, — вздохнул первый мужчина. Затем снова взял планшет и вписал под документом резолюцию: «Вернуть в приют и снять наблюдение», затем заверил электронной подписью со снятием биометрических параметров и отправил на исполнение.

— Забыть, так забыть… А теперь вернемся к нашим проблемам, тем которых выше орбиты. Кто-то еще вообще уцелел в этом штурме? Сколько мы потеряли ученых?…

Детский дом номер четыре города Новопитера одной из центральных планет Новой Российской Империи Терры мало чем отличался от сотен других таких же по всей этой самой Империи. Не самое приятное место. Да по-другому быть и не может. Ведь дети оставшиеся без родителей не становятся от этого счастливее, послушнее, добродушнее и приятнее в общении.

А государство не может себе позволить тратить на содержание таких детей, малоперспективных, если быть цинично честными, слишком большие деньги. Такие, как например тратит на содержание и обучение кадетов в Училище, что стоит меньше, чем в квартале от детского дома. Естественно: тут сироты и полукриминальный элемент, а там будущие офицеры — костяк и командование, высококвалифицированные кадры для армии. Но это с точки зрения государства.

Дети же видят просто таких же детей, только по другую сторону забора. У которых красивая форменная одежда, роскошная пайка, прекрасные, хоть и казарменные, жилищные условия, спортинвентарь, досуговые мероприятия, экскурсии и даже свой собственный клуб…

Естественно такое положение вещей рождает зависть. И агрессию.

И встретить кадету детдомовцев где-то на улице… Быть однозначно битому. Но и кадеты не ходят по здешним улицам в одиночку.

А бывает, что и устраивают групповые самоволки для «стрелок» и «разборок» с «местными» или «голодранцами». Точно так же, как и сами «голодранцы» устраивают облавы и засады на «красноперых»… Бывало, что и со смертельным исходом, ведь «перо» непременный спутник шпаны. Но редко. Ведь в таком случае вмешаются взрослые, устроят настоящую облаву с настоящими разборками, следствием и судом. И подобное уже случалось.

Этой ночью на территории кадетского училища проводилась спецоперация детдомовских. Целью был спортивный комплекс. А еще точнее кладовая спортинвентаря.

Группа «голоногих» мальчишек разного возраста из восьми человек, оставив пять фишек по всем возможным подступам к объекту, тихо вскрыла окно и организованно проникла в помещение.

Тактическое руководство группой осуществлял известный и даже авторитетный в определенных кругах Ленька по кличке Отмор. Уверенность в командах и жестах, по-военному четкое распределение ролей внутри группы, несомненные лидерские качества…

Все это создавало атмосферу серьезной боевой операции и ореол военной романтики…

Вообще, с возвращением Леньки из последних «бегов» (а «в бега хоть раз, а уходил каждый из воспитанников детского дома. У кого-то они заканчиваются через пару дней, у кого-то через пару месяцев, кто-то вовсе не возвращается. Кто-то возвращается сам, кого-то приводит полиция… Ленькины «бега» затянулись на два года и привели его крепкие мужики, на которых гражданская одежда смотрелась чужеродно и неправильно. Им бы куда больше подошла форма или боевая экипировка штурмовика), война кадетских с детдомовскими резко перешла на иной уровень. И чаша весов клонилась все больше и больше в сторону «голоногих». Парень быстро завоевал авторитет кулаками и полной безбашенностью (за что собственно и получил прозвище Отморозок, сокращенно «Отмор») и случилось так, что попал на группу кадетов, которой и был жестоко бит… И с того момента, как вышел Ленька из «больнички» у «красноперых» началась черная, буквально чернейшая полоса.

Ленька ничего не говорил о том, где и как провел свои «бега», на все вопросы об этом только отмалчивался и хмурился, но где-то он понахватался военных терминов, приемчиков, словечек, сигналов и тактики. Да еще все свободное время стал посвящать штудированию книг по этой тематике, благо Интернет позволял отыскать почти все, что угодно, а уж разные «Наставления» по тактике малых групп, «Учебники сержанта» и «учебники младших специалистов» различных родов войск, пособия по партизанской деятельности и организации разведки, план-конспекты «в помощь молодому офицеру» уставы и т. д. так и вовсе вываливались по первому же запросу.

И под руководством Леньки Отмора детдомовцы успешно все это начали применять против будущих кадровых военных.

Руководство детдома не вмешивалось, как и всегда. Руководство же Кадетского Корпуса радостно ввело для своих питомцев новый предмет: «Контрпартизанская война и противодействие малым развед группам». Выписала из других Училищ и боевых частей соответствующей направленности инструкторов, и будущие офицеры Империи усердно принялись за его изучение, качественно мотивированные жаждой реванша и стимулированные крепкими кулаками резко поумневших «местных».

А Ленька перевел «войну» на территорию «врага». Вот уже месяц в Корпусе происходили диверсии. Причем все они касались только кадетов и не касались руководства: снимались по ночам дневальные и патрульные, потрошились и портились личные вещи «красноперых» прямо в кубриках казарм, минировались санузлы и клозеты, похищались конспекты и учебники кадетов…

Руководство свирепо сыпало нарядами и наказаниями, но не выносило сор из избы. Разборки детей оставив детям. Начальник Корпуса вовсе не мог нарадоваться этой ситуации, ведь успеваемость и прилежность учеников достигла недостижимых доселе высот, поскольку ничто так не подстегивает прогресс военного дела, как война! И Ленька Отмор дал мальчишкам эту войну!

И продолжал вести ее с разгромным счетом: дофига — ноль в пользу детдома. Кадеты, сцепив зубы, учились у присланных инструкторов, но все равно, гадские «голоногие» оставались на пять шагов впереди, оставляя им незавидную роль обороняющейся стороны.

И этой ночью группа «местных» после тщательной предварительной разведки вскрыла охраняемый патрулем объект на территории Училища.

Операция шла, как по нотам: проникновение, наблюдение, вскрытие объекта и вскрытие кладовой… И вот в тот момент, как мальчишки, груженые сетками футбольных мячей пробирались через спортивный зал к выходу, кто-то из них заметил в темноте человека.

Тот двигался медленно и плавно, словно в каком-то танце. Но в темноте зала, нарушаемой рассеяным светом далеких уличных фонарей через зарешоченные окна, это смотрелось жутко. Иррационально жутко.

А фигура двинулась в сторону ребят. Ужас накрыл мальчишек и те, с криками, побросав сетки, пустились на утек.

И только сам Ленька Отмор споткнулся о брошенный мяч и растянулся на полу. Последний из убежавших мальчишек со страху захлопнул за собой окно, тем самым, отрезав Леньке путь к бегству.

Он быстро перевернулся, фигура была уже почти совсем рядом. Он, перекатом назад, принял вертикальное положение и приготовился подороже продать свою, если не жизнь, то свободу.

Но фигура, почти дойдя до него, повернула на девяносто градусов и двинулась дальше, игнорируя чуть больше, чем полностью готового драться мальчика.

Ленька, прислонившись спиной к стене, медленно сполз на пол. Он облегченно выдохнул, не отпуская взглядом таинственной фигуры.

Напряжение готовности к бою отпустило. Но на смену ему пришло любопытство.

Ленька поднялся со своего места и двинулся потихоньку следом за фигурой.

Это оказался высокий поджарый мужчина лет сорока пяти — пятидесяти, в спортивном костюме. Он двигался действительно в каком-то опасно-красивом, запредельно-медленном танце, и, казалось, не замечал вообще ничего вокруг.