– Она беременна, – указал он.

Крысы вынашивают детенышей двадцать один день и могут принести в одном помете до двадцати штук. То есть одна здоровая самка способна каждый год вынашивать двести пятьдесят крысят, и обычно самок в помете больше, чем самцов.

– Хочешь, чтоб я взял у нее кровь для лаборатории?

Билли покачал головой, на лице у него отразилось такое отвращение, будто Василий предложил ему отведать крысятины.

– В больнице девочке сделали все необходимые уколы. Вас, смотри, какая крыса-то здоровенная! Господи, я хочу сказать, это же не какая-нибудь трущоба в Бушвике, понимаешь?

Василий понимал. Его родители поселились в Бушвике, приехав в страну. На Бушвик волны эмигрантов накатывали с середины девятнадцатого века: немцы, англичане, ирландцы, русские, поляки, итальянцы. Хватало в Бушвике и афроамериканцев, и пуэрториканцев. Теперь там селились доминиканцы, ямайцы, эквадорцы, корейцы, выходцы из стран Юго-Восточной Азии. Василий проводил много времени в беднейших кварталах Нью-Йорка. Он знал семьи, которые диванными подушками, книгами и мебелью отгораживали на ночь часть квартиры от крыс.

Но это нападение действительно выделялось: при свете дня, такое дерзкое. Обычно только самые слабые крысы, изгнанные из колонии, отправлялись на поиски еды на поверхность. А тут сильная, здоровая крыса. Очень необычная ситуация. Крысы существуют, поддерживая хрупкое равновесие в отношениях с человеком, находят уязвимые места цивилизации, кормятся отбросами, стараются не попадаться на глаза, укрываются в стенах или под половицами. Появление крысы символизирует для человека озабоченность и страх. Любой выход крысы за рамки привычного поведения указывает на изменения среды обитания. Как и человек, крысы не любят идти на излишний риск: их могли только заставить выбраться на поверхность.

– Хочешь, чтобы я вычесал шерсть, поискал блох?

– Господи, нет. Просто избавься от нее. И что бы ты ни делал, не показывай девочке. Хватит с бедняжки.

Василий достал из ящика большой пластиковый пакет, запечатал в него крысу вместе еще с одной галотановой губкой – на этот раз со смертельной дозой, – сунул пакет с грызуном в мешок, чтобы скрыть результаты своих трудов, а потом вернулся к работе, начав с кухни. Он отодвинул тяжелую восьмиконфорочную плиту и посудомоечную машину, проверил отверстия для труб под раковиной. Не увидел ни испражнений, ни нор, но все равно оставил приманку за шкафами, раз уж пришел. Обитателям квартиры ничего говорить не стал. Люди нервничают, когда речь заходит о яде, особенно родители, но, сказать по правде, крысиный яд можно найти в каждом доме и на каждой улице Манхэттена. В любом случае, если вы видите что-то напоминающее синие или зеленые дробинки, знайте – неподалеку замечены крысы.

Билли последовал за Василием в подвал. Он содержался в идеальном порядке, никакой рухляди или мусора они не увидели. Василий осмотрел помещение, принюхался. Испражнения крыс он чувствовал за версту, точно так же как крысы чувствовали человеческие запахи. Василий погасил свет, из-за чего Билл сразу занервничал. Фет включил фонарь, который висел на ремне его светло-синего комбинезона, прошелся лиловым, а не белым лучом по полу. В этом свете моча грызунов становилась синей, но здесь он ничего такого не увидел. Тем не менее Василий посыпал пол у стен ядом, по углам расставил ловушки на всякий случай, а потом вместе с Билли вернулся в вестибюль.

Билли поблагодарил Василия, сказал, что он у него в долгу, после чего они расстались. Василий, по-прежнему пребывая в недоумении, убрал ящик на колесиках и дохлую крысу в грузовой отсек своего микроавтобуса, закурил доминиканскую сигару и зашагал по улице к вымощенному камнем проулку, в который выходило окно детской. На всем Манхэттене такие проулки оставались только в Трайбеке.

Буквально через несколько шагов Василий увидел первую крысу. Она кралась, принюхиваясь, вдоль стены здания. Потом заметил вторую, на ветви невысокого дерева, растущего у кирпичной стены. И третью, сидящую в ливневой канаве. Та пила коричневую воду, текущую неизвестно откуда.

Пока он стоял, наблюдая, крысы появлялись между камнями брусчатки, словно вырастали из-под земли. Кости у крыс гибкие, так что они могут пролезть в любую дыру, которая по размерам чуть больше их черепа. То есть диаметр дыры должен составлять каких-нибудь два сантиметра. Они вылезали – по две, по три и быстро разбегались. Используя камни брусчатки как линейку, Василий определил, что длина тел крыс составляла от двадцати до двадцати пяти сантиметров плюс такой же длинный хвост. Другими словами, из-под земли вылезали взрослые особи.

Два мешка для мусора, которые стояли неподалеку, покачивались и раздувались: крысы знакомились с их содержимым. Маленькая крыса попыталась пробежать мимо, но Василий пнул ее рабочим ботинком. Она взлетела в воздух и приземлилась посреди проулка без движения. Тут же на нее набросились другие крысы, их желтые резцы прокусывали шерсть. Самый эффективный способ избавиться от крыс – лишить их еды, чтобы они сожрали друг друга.

Эти крысы хотели есть, и их согнали с насиженного места. Появление такого количества крыс на поверхности ясным днем не могло не вызывать удивления. Такое случалось разве что в преддверии землетрясения или обрушения дома.

Или, иногда, при активных строительных работах.

Василий прошел еще квартал на юг, пересек Баркли-стрит. Небоскребы расступились, и перед глазами Василия распахнулось небо над строительной площадкой площадью в шесть с половиной гектаров.

Он поднялся на одну из обзорных платформ, с которых открывался вид на котлован, появившийся на месте башен Всемирного торгового центра. Сооружение фундамента близилось к завершению, к поверхности земли уже начали подниматься бетонные и стальные колонны, но пока котлован напоминал оспину на лице города.

Василий не забыл апокалипсис сентября 2001-го. Несколько дней после обрушения башен ВТЦ он работал здесь в составе команд департамента здравоохранения. Они начали с разрушенных ресторанов, расположенных по периметру, вычищая остатки еды. Потом спустились в подвалы, на более глубокие уровни, не встречая ни единой живой крысы – только многочисленные следы их присутствия, в том числе цепочки следов на осевшей пыли. Лучше всего он запомнил кондитерскую некой миссис Филдс, где крысы съели практически все. Популяция крыс в районе уничтоженного ВТЦ резко возросла, появилась опасность, что в поисках новых источников еды крысы начнут наводнять окрестные улицы. И вот тогда началась реализация обширной программы, субсидированной федеральным правительством. Под руинами ВТЦ и вокруг них установили десятки тысяч ловушек, рассыпали тонны яда, и благодаря эффективной работе Василия и его коллег вторжения крыс не случилось.

Василий Фет по-прежнему трудился по контракту с государством. Его команда следила за популяцией крыс внутри и вокруг Бэттери-парка, поэтому он прекрасно знал, как обстоит дело с крысами в здешних краях. И до этого дня ничего необычного не замечал.

Он смотрел на бетономешалки, из которых выливался цемент, на краны, перемещающие строительные конструкции. Подождав три минуты, пока молодой человек не освободит подзорную трубу, точно такую же, какие стояли на Эмпайр-стейт-билдинге, он бросил в нее два четвертака и оглядел строительную площадку.

И тут же увидел их, маленькие серые точки, вылезающие из всех щелей, обегающие груды строительного мусора, поднимающиеся по подъездной дороге к Либерти-стрит. Они огибали стальные сваи, вбитые в основание Башни свободы, словно гребаные слаломисты. Фет посмотрел на разрыв в стене: там вскрыли тоннель подземки. По окончании строительства тоннель собирались восстановить. Василий поднял подзорную трубу чуть выше. Крысы бежали и по рельсам, и по технологической бетонной дорожке, что тянулась вдоль них. Они в панике покидали котлован, используя все доступные пути.

Уже в изоляторе Эф натянул латексные перчатки. Он настоял бы на том, чтобы и Сетракян сделал то же самое, но, еще раз взглянув на искалеченные руки старика, пришел к выводу, что это едва ли получится.