— Я звоню Элвину, — подытожил Гейб, доставая мобильник и отходя чуть в сторону.

— А Элвин тут причём? — поинтересовалась я в спину, но демон уже прижимал телефон к уху, слушая гудки и вопрос проигнорировал.

Впрочем, ответ всё равно пришёл, откуда не ждали.

— Он работает в органах. Наших, — выделив голосом последнее слово, отозвался Аскур, — органах.

Это вон тот улыбчивый предводитель бурундуков — полицейский? Верилось с трудом, но едва ли Нарцисс стал врать про такое. А если сказал правду, то тем более хорошо — есть шанс, что тех уродов, которые напали на Лисёнка, найдут по горячим следам.

— А этот, — я повела глазами в сторону отрывисто говорящего что-то в трубку шефа, — как нас нашёл? Он на своих сотрудников маячки цепляет или что?

Парочка переглянулась, будто мысленно обсуждая вероятность моего предположения, а затем более беспардонная Фрида уточнила:

— Ты с ним спала? Ну вот, — констатировала она, когда я кивнула, — теперь фонить будешь, пока дней пять не пройдёт. Ну, или пока не проведёшь весёлую ночку с кем-нибудь другим.

Заманчивое предложение, признала я, буравя взглядом рубашку этого инкуба недоделанного. Пометил территорию, значит. Ну-ну. Впрочем, если окажется полезен — плевать, от меня не убудет.

— Скоро будет, — известил Гейб об итогах переговорах, возвратившись. — И Рэйвен обещал подъехать.

— А Рэйвен-то зачем? — или это месть какая-то — сам не спит, так почему бы и родственника не разбудить и не вытащить из супружеской кровати?

— Если понадобиться выслеживать.

Я снова повернулась к Аскуру, желая более понятного объяснения.

— Рэйвен — оборотень, волк. Соответственно нюх у него, сама понимаешь…

На откровение информация не тянула, но кое-что новое в себе определённо несла. Волк, значит. Любопытно. Но на Ястреба всё равно больше похож.

— Диметрис, можно тебя? На минутку? — утрясся первоочерёдные задачи, мистер Ролен возжаждал пообщаться.

Вот только я сходных желаний не испытывала — единственное, что должно сейчас беспокоить — это жизнь Лисёнка. Максимум — моя собственная, в свете открывшихся обстоятельств. А всякие там демоны, ведущие себя как пубертатные подростки и не могущие определиться сами с собой, вполне могут подождать.

— Фрида, проводишь до туалета? — неуверенно поднимаясь на всё ещё немного дрожащие ноги (Аск дальновидно поддержал под локоть, пока проходило головокружение), попросила я.

Фиалка понятливо, хоть и очень незаметно хмыкнула, но просьбу выполнила. И, колченогой композицией, мы направились вдоль по коридору, оставив мужчин в одиночестве.

— Ты как?

Столь же обеспокоенных интонаций, как в прошлый раз, в вопросе уже не было, но интересовалась Фрида вполне искренне.

Посетив одну из кабинок довольно чистой и пустынной в этот час дамской комнаты, я всё же кое-как отмыла размазавшуюся косметику, перестав походить на панду, и теперь просто опиралась руками о раковину, собираясь с силами. Конечно, по сравнению с получасом ранее, чувствовала я себя просто изумительно, но не настолько хорошо, как хотелось бы. А выглядела и того хуже, одни покрасневшие белки глаз чего стоили.

— Жить буду, — отозвалась я, наконец. — Правда, как долго и насколько счастливо…

— Ты про проклятие? — догадливо уточнила девушка, решившая не терять времени зря и отмыть кровь с ног прямо в соседней раковине, извернувшись в какую-то нереальную позу. — Я пока всё там подшаманила, должно держаться. А завтра же съезжу, как обещала. Не нравится мне, как оно ведёт себя…

— Так не должно быть?

Фрида вздохнула, опуская ногу на пол и принимаясь вытирать её бумажными полотенцами:

— А кто бы знал? Это… как бомба. Есть профессиональные, изготовленные по строгой технологии, с детонатором и прочим. А есть самопал, который неизвестно из чего слеплен и от какого неосторожного чиха сработает, и в некоторых случаях это даже самый крутой сапёр не предугадает.

После этой речи я убедилась, что с Аскуром у них не только жесты и мимика временами общие, но и страсть к дурацким сравнениям тоже. Но суть всё равно стала ясна — моё «самопальное» проклятие действовало по своим собственным законам и могло сдетонировать в любой момент, довершив начатое. Отличная перспектива, что здесь скажешь.

— Ты поняла, почему оно вообще разрушаться начало? Что ты сделала перед этим?

Что я сделала? Испугалась. До жути, до безумия, до полусмерти. Испугалась так, как никогда и представить не могла, если опустить тот факт, что прежде вообще не умела этого делать.

— Clavus clavo pellitur, — пробормотала Фрида себе под нос, а я так растерялась, услышав латынь, что только и переспросила:

— Что?

— Клин клином, говорю. Вот и косвенное, но подтверждение, что оно действительно влияет на эмоции, раз именно гиперэмоция привела к частичному повреждению структуры.

Вести подобные разговоры в туалете больницы было несколько странно, что я и хотела озвучить, но Фиалку, судя по всему, ничего не смущало.

— Ещё что-нибудь чувствуешь? Что-нибудь несвойственное раньше?

Я послушно прислушалась к себе, но нет, ничего необычного. Я даже страха уже не ощущала, он оказался вымещен какой-то странной уверенностью, что с Лисёнком всё будет хорошо.

Правда ответ Фриду не устроил.

— А Гейб?

— Что — Гейб?

— Ты говорила, что злиться не умеешь, а на него злишься.

— Я не…

Злюсь. Теперь, когда она озвучила очевидное, осознать этот факт было проще. Я именно, что злилась на Габриэля. На то, что он сам не знает, чего хочет, раз мило улыбался и раздавал намёки, а затем дал задний ход. Что не соизволил повести себя, как взрослый человек и нормально объясниться. Что явился сюда, в конце концов, и развил бурную деятельность ради абсолютно чужого, более того — незнакомого человека, а это с трудом поддавалось логике.

— Ладно, пойдём, — так и не дождавшись словесной реакции, но вполне удовлетворившись растерянным выражением моего лица, она застегнула обратно босоножки и бросила последний взгляд в зеркало. — А то наши мужчины решат, что пора спешить на помощь.

Я, конечно, никому не стала бы в этом признаваться, но почему-то то, как она произнесла это словосочетание — наши мужчины — очень уж хорошо легло на слух. Как будто так и должно.