И страх ушел, уступив место уверенности в собственных силах.

Лэа держала меч на изготовке, готовая при малейшей опасности взвиться в воздух, как молния.

Впереди забрезжил мертвенно-голубоватый свет. Постепенно узкий ход расширялся, пока не превратился в огромную гулкую пещеру, своды которой были украшены фосфоресцирующими сталактитами.

Здесь Зов прервался.

Значит, она у цели.

Взгляд Лэа окинул пещеру, и тот час же сердце пронзили ледяные иглы боли и отчаянья.

Здесь, посреди пещеры, свернувшись калачиком, обвив хвостом задние лапы и положив голову на передние, белели кости лавового дракона.

Ирди.

На ее нижнем выступающем клыке, на прочной стальной цепочке, висел и тускло поблескивал бледно-красный кристалл.

Лэа чуть ли не бегом спустилась вниз, подошла к самой морде павшего дракона, заглянула в темные провалы глазниц, провела рукой по острому еще, двойному ряду клыков, коснулась пальцами цепочки.

Кристалл вспыхнул от ее прикосновения.

Сомнений нет.

Ее Ирди погибла.

На глаза Лэа непрошенными гостьями наворачивались яростные горячие слезы.

Она досадливо смахнула их рукой.

Как она погибла?

За два года огромная туша лавового дракона не могла превратиться в белые кости без единого намека на плоть или сухожилия.

Но если она была поражена более сильным соперником, а кости обглоданы падальщиками?

Лэа обошла скелет со всех сторон, но нигде не обнаружила на костях следов от зубов, как доказательство того, что они были обглоданы.

Лэа провела рукой по одному из ребер.

Оно было поразительно гладким.

Кости только лавовых драконов после смерти бывают такими на ощупь.

Она отошла подальше и внимательно вгляделась в очертания скелета.

На черепе тройной ряд загнутых назад рогов, образующих панцирь.

Два ряда острых зубов, выступающие клыки, четыре лапы, вдоль позвоночника от основания шеи до кончика хвоста частокол шипов, на полу видны осыпавшиеся мелкие кости – очевидно, крылья.

Это точно был лавовый дракон.

А кристалл в ее зубах говорил – это Ирди.

А может быть, она просто билась с другим драконом, и он сорвал с ее шеи цепочку?

Глупо, Лэа, глупо.

Два лавовых дракона для гномьих гор – это слишком много. Максимум здесь водились скалистые и пещерные.

Но Лавовые?..

В Элатее существовало только одно место, где водились Лавовые Драконы – это вулканы за островом Логи Анджа, прозванные Лавовыми Зубьями.

Лэа сжала свою часть кристалла в руке.

«Он останется с тобой. Навеки…» – с нарастающей тоской подумала она и повесила его сверху.

Кристаллы вспыхнули, соприкоснувшись.

Какая-то часть души Лэа умерла вместе с Ирди.

И она навсегда останется в этой части кристалла, здесь, под мерцающим полумраком пещеры…

– Нам надо идти сквозь горы? – вернул ее к жизни вопрос Лейса.

Лэа рассеянно кивнула, все еще мысленно пребывая там, в пещере, со скелетом Ирди.

– Мне кажется или камень словно светится?

Лэа опустила взгляд на бриллиант.

Он засиял ярче или это была всего лишь игра льдистого неверного света?

– Трудно сказать, – Лэа пожала плечами. – Возможно.

Она сжала руки в шерстяных перчатках.

– Идем.

Подъем в горы был сложным. Они шли, постоянно оскальзываясь на льду, присыпанным свежим снегом. Горы все не думали кончаться, тянулись бесконечной ослепляющей чередой.

Друзья старались разговаривать тихо, чтобы не тревожить многовековые залежи снега.

Камень определенно начинал светиться.

– Что-то день долго длится, – тревожно сказал Лейс, уже подсчитавший, что солнце должно было закатиться два часа назад.

– Это полярный день, – объяснил Кэррим. – Здесь, в Дархарии, все устроено по-другому. День может длиться многие месяцы, как и ночь.

– Откуда ты все это знаешь? – подозрительно спросил Лейс.

Кэррим передернул плечами.

– Моим образованием занимались не масэтры, а ученые. Я знаю много что.

Лейс проворчал что-то вроде «умник» или «сам тупой», но миролюбиво пошел дальше.

Вообще он сильно изменился, с тех пор, как пропал Райт. Лэа подозревала, что вести себя зло и ехидно ему не позволяла ревность. Сейчас же, когда Райта не было, он мог расслабиться и снова быть самим собой, тем Лейсом, которого она всегда знала и любила.

– Долго ли он еще будет длиться? – спросила Лэа, внимательно изучая Лейса.

Ей казалось или он опять выглядел из рук вон плохо. Снова потускнели ореховые глаза, снова обострились скулы и залегли под глазами тени. Лэа подумала, что, должно быть, в этом виновата она сама. В последнюю неделю Лейс не отходил от нее ни на шаг, и вряд ли ему удалось хоть раз как следует выспаться.

Она ощутила укол вины и едва не пропустила мимо ушей ответ Кэррима:

– Приблизительно через восемь часов. Мы немножко припоздали, и нам придется испытать на себе полярную ночь.

– Здесь хотя бы звезды светят или полная темнота? – проворчал Лейс.

– Сегодня полнолуние, – ответил Кэррим. – Так что света нам хватит.

– Хорошо, – довольно сказала Лэа. – Это просто отлично.

– Требую привала! – простонал Кэррим. – Я просто упаду сейчас и умру! А вы идите дальше!

С этими словами Кэррим плюхнулся прямо в снег.

Лэа оглядела место. Оно было неплохим, в случае опасности она сможет спрятать Кэррима за большим выступающим вперед камнем, а сама оборонять его.

– Вы сидите, – сказала она. – А я осмотрюсь.

Все здесь было настолько укутано снегом, что абсолютно терялось ощущение пространства, а с ним и времени. Здесь не было никаких запахов, кроме порядком надоевшей озоновой свежести. Лэа прошлась вдоль узкой тропы, идущей в обход горы, чтобы заглянуть за нее и оценить их путь.

Снег мягко шелестел и хрустел под снегоступами. Лэа коснулась рукой ледяной поверхности горы и попыталась вглядеться вглубь.

Горы были прозрачными насквозь. Они были полностью созданы изо льда.

Она постучала по поверхности костяшками пальцев. Из-за перчатки звук вышел глухой и мягкий. На той стороне горы открывалась большая, засыпанная снегом котловина идеально правильной круглой формы. Может быть, именно на ее дне находится замок магесс? Лэа взглянула на кристалл. Тот вел себя спокойно. Но, возможно, он просто не видел из-за горы.

Лэа решила обойти гору в сторону котловины, чтобы определить, в правильном ли направлении они двигаются.

Она обогнула ее под таким углом, что ей стал виден небольшой грот, с закрывающим вход камнем, за которым расположились Лейс с Кэрримом.

Лэа улыбнулась при виде того, как Кэррим ожесточенно грыз вяленое мясо, а Лейс играл своим мечом.

Выпад. Поворот. Защита спины.

Это был его любимый прием.

Она засмотрелась, как он сделал изящный выпад в третью квинту, отклонился назад, уходя от догоняющего его воображаемого клинка, и перевернулся всем телом, вернувшись в исходную позицию.

А затем случилось нечто, что заставило сердце Лэа тревожно сжаться, а затем замереть.

Лейс случайно задел острием клинка щеку неожиданно вставшего Кэррима, чуть надрезав ее.

Раздался вскрик.

Тишина.

А затем нарастающий гул.

Такой гул может издавать только снег.

Падающий с огромной скоростью снег, набирающий все больше скорость и массу.

Так гудит только лавина.

Лэа кинулась обратно. Место, которое она считала удобным в случае обороны, оказалось ловушкой.

– Бегите! – крикнула она, вызывая новый поток лавины.

Кэррим в ужасе смотрел на приближающиеся с огромной скоростью снежные массы. По щеке его быстро стекала и капала в снег кровавая струйка, образующая у ног принца россыпь рубинов.

– Бегите, daan varrikein! – крикнула Лэа еще раз, и на этот раз сняла с них оцепенение.

Лейс и Кэррим кинулись бежать вниз по склону, скользя на снегоступах, как на лыжах.

Но приближающаяся лавина была неумолимо быстрой. Она не давала путникам шанс спастись.