То, как был погребен Лейс, сразило ее наповал.

Он был вделан в прозрачно-хрустальную глыбу льда, стоящую на четырех резных ножках на белоснежном мраморном полу.

Белоснежная одежда оттеняла его бронзовую кожу, руки были сложены на груди, рыжие кудри подсвечивали золотом…

Лэа смотрела на Лейса как завороженная. Он не умер, он спит! Вот он сейчас откроет глаза, улыбнется, улыбнутся его смеющиеся ореховые глаза, он встанет…

Нет.

Хватит.

Перестань.

Он умер.

– Он останется таким всегда? – вымолвила Лэа, не в силах оторвать взгляда от Лейса.

– Да.

Лэа встала на колени, коснувшись рукой глыбы льда, отделяющей ее от лица Лейса.

Она всматривалась в его золотисто-розовые прошитые голубоватыми прожилками вен веки, сомкнутые губы, рассыпавшиеся волосы…

– Я люблю тебя, Лейси… – тихо сказала она. – Не было на всем белом свете человека, дороже тебя…

Лэа поцеловала холодный камень и встала с колен.

– Теперь я могу идти.

Лэа нетерпеливо мерила шагами палубу.

– Земля на горизонте! – закричал вперед смотрящий эльф.

Лэа мигом взлетела на нос кормы и настроила зрение ки-ар.

Впереди, и правда, виднелся темно-скалистый остров, посреди которого возвышался замок, сложенный из светло-серого камня.

Она уже различала их, четырнадцать масэтров, маленькие точки, выстроившиеся полукругом в небольшой бухте, в которую причаливали корабли.

Лэа дрожала от нетерпения ступить на родной берег, но вместе с тем ее сковывал непреодолимый страх. Она столько всего сделала за эти четыре года на земле, хорошего ли, плохого ли…

Больше всего она боялась увидеть в глазах масэтров – особенно Кэнда – разочарование, недовольство, гнев… она боялась, что не оправдала их надежд.

Корабль приближался к бухте. Медленно, но неотвратимо.

Вот уже она может различить темные плащи масэтров, откинутые капюшоны, чуть опущенные лица, соединенные вместе руки. Масэтры стояли абсолютно одинаково, идеально ровным полукругом. Казалось, это единое, целое, невероятное и непобедимое существо, внушающее всем достойным и недостойным благоговейный трепет, уважение и страх.

Лэа опустила глаза на свои судорожно сжатые руки и увидела, как они дрожат.

«Ну же, соберись! – мысленно отругала она себя».

Усилием воли она уняла дрожь в руках и снова подняла глаза к острову.

Но чем ближе становился остров, тем больше ее одолевала робость. И вот она уже готова бежать прочь, не оглядываясь, как можно дальше, от суровых лиц масэтров. Не такое ли впечатление на нее впервые произвел остров? Нет, не такое. Тогда она не знала, на что шла.

И масэтры встретили ее гораздо дружелюбнее.

Она одернула свои мысли. Разве ее встречают плохо?

Нет, наоборот.

Лэа наконец-то поняла, что ей не дает покоя. За все время пребывания на острове, начиная с самого ее прибытия, корабли, швартующиеся в бухте, выходил встречать только один масэтр.

А сейчас?

Взору Лэа открывалась делегация из четырнадцати масэтров, а именно: все.

Что же такое могло заставить масэтров выйти всех?

Она от всей души надеялась, что ничего страшного ее не ждет.

Корабль вошел в бухту. Матросы спешно спускали трап.

Все вещи Лэа держала при себе, спускаться в каюту ей было не за чем.

Лэа видела взоры всех масэтров, устремленные на нее.

Всех, кроме одного.

Лицо начала заливать непрошеная краска, но Лэа быстро заставила отлить кровь от щек ки-ар.

Натренированное внимание позволило увидеть реакцию на это простое действие в глазах масэтров – одобрение, удивление, понимание, снисхождение…

Медленными шагами Лэа спустилась с трапа, оказавшись лицом к лицу с четырнадцатью масэтрами.

Взор Кэнда по-прежнему был устремлен в землю, но Лэа, как хорошая ученица, не пыталась привлечь его взгляд.

Она достала из ножен меч и встала на одно колено, держась руками за крестовину.

Взгляд ее был опущен в землю.

Это был величайший знак уважения и доверия среди масэтров, учивших, что лезвие твоего истинного оружия не должен видеть никто, кроме друзей или врагов.

Ее поступок объявлял всех масэтров друзьями и даже более – единокровными братьями.

Лэа не слышала, но осязала одобрение, исходящее от масэтров.

Значит, она все сделала правильно? Именно этого от нее и ждали?

– Встань, дитя мое…

Этот голос она не слышала очень давно, но все равно узнала бы его из тысячи. Голос, похожий на шум океана и шелест листвы, соединяющий в себе нотки умиротворения и тревоги, поднимающий в душе какое-то непонятное волнующее чувство, как будто говорящий намекает на важную тайну, но догадаться ты должен сам…

Она встала.

– Подними взор…

И наконец-то Лэа взглянула на него.

Кэнд был все тем же.

Взгляд глаз, цвета штормового океана, пронзал насквозь, заглядывая в самые потаенные уголки души.

Узкие губы спокойны и неподвижны.

Но в глазах – у Лэа упало сердце – был упрек.

Она и сама прекрасно понимала, что забыла его уроки, хотя в глубине души смела надеяться, что это останется сокрытым.

– Ты вернулась, дитя мое… позволь же узнать, зачем?

– Меня сюда привела непростая миссия, – вымолвила Лэа, тщательно подбирая слова. – Ее поручили мне Ариадна и Аэлина.

Краем глаза она заметила, как радостно вспыхнули глаза Аллива, давнего друга магесс.

– Ты прибыла от них?

В душе у Лэа все закипело.

– Да!

– Добро пожаловать…

Взгляд Кэнда оттаял, и он обнял девушку за плечи. Она ответила ему нерешительным объятием.

– Спрячь свой меч, и идем с нами.

Лэа расслабилась. Все было не так плохо, как она ожидала. Делегация двинулась вглубь острова, по плотно утоптанной за тысячи лет тропинке. Отсюда была видна монолитная стена опоясывающего замок ограждения, с немного раскрошившимися от времени каменными подпорками. Солнце заливало стены замка, и Лэа видела изумрудный мох, покрывающий участки, находящиеся в тени.

Они обогнули замок с западной стороны и вышли прямо на облицованную отполированным камнем площадку, на которой – так давно! – Лэа проходила Испытание Права.

Масэтры хранили молчание, но краем глаза она видела, как каждый из них бросил на нее испытующий взгляд, когда взору открылась эта площадка. Они пересекли ее и вступили на опущенный сейчас подвесной мост. Дерево так знакомо поскрипывало под ногами. У самых ворот висели блестящие длинные цепи, которыми регулировался мост.

Лэа никогда не думала, что окажется здесь еще раз. И сейчас этот возврат в прошлое дался ей довольно болезненно. Все: каждый камень, каждая скамейка, каждое дерево – напоминало ей о Лейсе.

– Ты тоскуешь по нему… – она вздрогнула от неожиданно раздавшегося голоса Кэнда.

Она же не говорила ему о его смерти! Как он мог знать?

– Новости разносятся быстро…

– Вас разделял океан! – она была не в силах понять тайные пути масэтров.

– Это всего лишь вода. И ничего более.

Они взошли на возвышавшийся над внутренним двором мост. Лэа увидела, как на солнечных зеленых лужайках резвятся кадеты. Она невольно улыбнулась, вспомнив, как и сама любила такие редко выпадавшие минуты.

Как только масэтры взошли на мост, кадеты вытянулись в струнку и замерли. Лэа скрыла улыбку.

Она заметила, как округлились глаза кадетов при взгляде на нее. И, если бы здесь не была такая железная дисциплина, то, несомненно, по строю пронесся бы шепот.

– Ты для них легенда… – шепнул масэтр Кэнд. – Каждый из них мечтает быть похожим на тебя. Никому еще не удалось закончить нашу школу также быстро…

Она горько усмехнулась, шрам изогнулся, придав ее лицу зловещее выражение.

– Быть похожими на меня?! На наемницу?!

– Тише, – масэтр Кэнд положил ей руку на плечо. – Мы еще поговорим с тобой об этом. – Пауза. – Мне есть, что сказать…

Они прошли сквозь каменную арку распахнутых дверей замка и очутились в огромном холле, освещенном узкими окнами-бойницами. Свет падал на пол, превращая его в шахматную доску: полоса света – полоса тьмы.