Она подползла поближе к нему и обняла, будто баюкая.

Безумие подползало все ближе.

Ей внезапно перестало казаться, что она в Дархарии. Вот же она, сидит на траве, позади замка, в руках тренировочный меч, на руках наручи. Она обнимает Лейса за спину, положив голову ему на плечо, и слушает, как он читает отрывки из книги о видах драконов. Лейс в этот момент заканчивает читать про Лавового, Лэа восхищенно улыбается и шепчет:

– Вот бы мне такого…

Лейс поворачивается и целует ее в губы.

– Ты обязательно его себе добудешь…

Или нет…

Нет, конечно же, нет, чувствуется холод!..

Значит, они сбежали из замка.

Наступила весна, и они решили искупаться в океане, без разрешения масэтров.

Вода холодная, просто ледяная, от нее по телу колики, но они ни за что не признаются в этом друг другу. По небу плывет мерцающий серебряными бликами шар луны. Шуршит темно-синий прибой, волны мягко лижут их тела.

Они зябко ежатся и настраиваются ки-ар, чтобы отогнать холод, но совсем забывают, что ки-ар обостряет все чувства…

В тот момент Лэа испытывает такую всепоглощающую любовь к Лейсу, что не может думать ни о чем, кроме его сияющих глаз и ласковых губ.

Чьи-то сильные руки подхватили ее.

Картинка дернулась, но не исчезла, а наложилась на другую, абсолютно белую. Краем сознания Лэа уловила, что холод идет оттуда, что она в Дархарии, и только что убила Лейса.

Но нет же, вот он, она его видит собственными глазами, ощущает тепло его рук и силу мышц.

– Я люблю тебя… – шепчет он ей на ухо. – Вместе…

– Навсегда… – вторила она ему, и они слились в поцелуе.

– Лэа, Лэа! Она не слышит меня!

Чей-то до боли знакомый голос. Она его знает. Это не Лейс, и не один из масэтров, но тогда кто?

– Она не хочет возвращаться!

Кто-то с силой бил ее по щекам, растирал их снегом, отчего они онемели, и она перестала их чувствовать.

Картинка стала размытее. Белого стало больше.

Но как только она вернулась в Дархарию, вернулась и боль, и ненависть.

Она думала, что ненавидеть кого-то больше, чем Джера, невозможно, но она ошибалась.

Себя она ненавидела больше. Гораздо больше…

– Нужно отнести ее в замок!.. – женский, высокий, незнакомый голос.

Чьи-то руки подхватили ее.

– Держись, Лэа, держись…

– Нет! – закричала она, со всей силы вцепившись в мертвую руку Лейса. – Я его не оставлю!

– Он умер, Лэа, умер! Ему уже не помочь.

К ней, наконец, вернулись все органы чувств. Она видела перед собой встревоженное лицо Кэррима. Рядом с ним находилась пепельноволосая сероглазая женщина со строгими и резкими чертами лица. Ее губы были поджаты, глаза с тревогой всматривались в лицо Лэа.

Сознание ускользало. Лэа цеплялась за скользкий край реальности, но мир с прежним упорством стремился прыгнуть во тьму.

Ей надоело сопротивляться, и она расслабилась, дав измученному разуму погрузиться в небытие.

Глава XVII: Ариадна

– Слишком большое потрясение, – говорил звонкий и чистый голос.

– Сколько ей понадобится времени? – взволнованно спросил Кэррим.

– Не знаю. Она сильная. Она выберется.

Лэа открыла глаза.

Рядом с кроватью, на которой она лежала, стояли Кэррим и высокая девушка с бледно-золотистыми рассыпанными по плечам длинными волосами в бледно-голубом платье. Большего Лэа не смогла разглядеть, потому что она стояла к ней спиной.

Застонав, Лэа привстала на локтях. Ребра с левой стороны отозвались сумасшедшей болью, от которой перед глазами заплясали зеленые круги.

– Где я, daan varrikein?

Кэррим немедленно метнулся к ней.

– Не вставай. Ты навредишь себе.

Он попытался уложить ее обратно.

Самоуправства над собой Лэа никогда не выносила.

– Хватит уже со мной нянчиться, – прорычала она в ответ. – Сама о себе позабочусь.

Она встала, держась за ребра. Очевидно, Лейс все же задел ее, просто она не почувствовала боли в адреналине битвы.

– Ты в нашем замке.

Девушка повернулась к ней лицом, и Лэа разглядела большие изумительные светло-зеленые глаза под черными ресницами, светлые, по-эльфьему подведенные краской брови, чуть высоковатые скулы и в тревоге поджатые бледно-розовые губы.

– Ты Аэлина? – простонала Лэа, пытаясь разогнать плывущие перед глазами пятна.

– Да.

– А наверху я видела Ариадну?

– Да.

Лэа выпрямилась. Глаза ее засверкали, тело напряглось.

– Где Лейс? – четко и медленно выговорила она.

– Ариадна его упокоила.

– Давно? – ее глаза яростно вспыхнули. – Как долго я была без сознания?

– Два дня…

Она побледнела и упала бы, не подхвати ее Кэррим.

«Мне нужна ваша помощь», – хотела сказать Лэа, но не успела.

Аэлина ее опередила.

– Всему свое время. Дай сначала зажить твоим ребрам.

Она поджала губы.

– Успеют. Вы ведь знаете, зачем я здесь, ведь так?

Аэлина склонила голову и прикрыла глаза.

– Да, это так.

– И вы мне поможете?

Ее слова прозвучали как угроза. Отказа она бы не приняла.

– Да.

– Отлично.

Лэа отпихнула от себя Кэррима.

– Вы что же, хотите, чтобы я сидела в замке? И долго? Ийсутэль подходит к концу, за ним Авинар, а там уже и осень вступит в свои права!..

Аэлина жестом остановила ее гневную речь. От возмущения и такой наглости Лэа чуть не задохнулась словами.

– Думаю, в нас осталось достаточное количество магии, чтобы ускорить процесс заживления.

Лэа прищурилась.

– Так это правда? Куда вы дели магию? И зачем?

– Это не имеет значения сейчас. Наши действия были необходимы.

– Ты не обязана оправдываться передо мной, – пожала плечами Лэа. – Меня это не касается.

Она осторожно потрогала сломанные ребра рукой и поморщилась.

– Я хочу говорить с Ариадной. Немедленно. – Ее глаза сверкнули тем особым непререкаемым огнем, который заставлял слушаться ее беспрекословно.

Аэлина кивнула.

– Идем за мной…

Лэа пошла вслед за магессой, прихрамывая на левую ногу и ругаясь на все языки мира, которые только знала.

Замок был кристально-прозрачным, сверкающим миллионами граней. Аэлина вела Лэа не в тронный зал, а во что-то, что сквозь прозрачные стены представлялось Лэа скопищем цветов, буйством красок и жизни.

И когда они вошли в это сверкающее безумие, Лэа поняла, что это цветущий сад, благоухающий запахами, теплом и светом, отражающимся от ледяных сводов.

Из глубин сада раздался тихий голос:

– Оставь ее, сестра…

Аэлина остановилась.

– Дальше иди сама.

Лэа передернула плечами.

– Сама – так сама.

Она двинулась неспешной походкой вглубь сада, вдыхая аромат жасмина, нарциссов, сирени, роз и рододендронов. Придерживая больные ребра, Лэа добралась до небольшой лужайки, на которой были небольшие резные скамейки и кусты роз.

На скамейке сидела Ариадна.

Лэа узнала ее сразу. Женщиной, которая привиделась ей на поверхности в бреду, была Ариадна.

Мудрая, с чистейшими, как родники, серыми глазами, пронизывающими насквозь, Ариадна чем-то напоминала Эаллон.

Она сидела, расправив малахитовые юбки и сложив на колени руки.

Лэа подошла ближе.

Ей захотелось рывком сдернуть с шеи подарок Алэ и швырнуть его прямо в лицо магессе.

Нет, право, не стоит этого делать.

Они сделали все, что могли, чтобы помочь Лейсу…

Одна мысль этого имени опрокидывала бездонную, но полную до самых краев, чашу страданий. Лэа держалась на хрупкой границе, пытаясь не переворачивать ее, потому что излить столько горя, сколько накопилось в ней – было невозможно.

Она была уверена, что Ариадна читает ее мысли, но контролировать их не собиралась – это ее территория. Запретная территория, куда другим людям нет хода.

– Садись, Лэа, – сказала магесса. – Тебе многое предстоит узнать, и я не думаю, что это тебя обрадует, но если ты хочешь найти Джера – тебе придется помочь нам с Аэлиной.