Глухая и вязкая тишина с неохотой впускала в свои владения гулкие шаги Лэа, медленно уползая в углы и сворачиваясь там вместе с подступающей темнотой.

Лэа ощущала даже через ткань, в которую была завернута табличка, как она нагрелась и начала вибрировать. Вместе с этим раздался раскатистый отзвук грома, и ослепительно вспыхнула серия молний. Лэа отбросила в сторону ткань, положив табличку на руку. Контуры рисунка, выбитого на ней, озарило золотистое свечение.

Она медленно поднималась по парадной лестнице, поднимая веками лежавшую пыль. Огромная мраморная лестница постепенно сужалась наверху. Рваные остатки ковровой дорожки рассыпались под ногами. Шагнув на последнюю ступеньку, Лэа опустила руку с табличкой и подняла голову, чтобы прочитать выбитую над дверью надпись: «Из бездны – к свету». Лэа представила, как сотни начинающих магов ломали голову над этой фразой, толкуя ее на разные лады и споря между собой до хрипоты.

Она толкнула тяжелые створки дверей, ведущих в тронный зал. Раздался протяжный тяжелый скрип, и двери медленно поползли в стороны, поднимая столбы пыли.

Лэа шагнула внутрь, оглядываясь по сторонам. Табличка рвалась из ее рук, как безумная, и Лэа ее выпустила. Она рванулась вверх, под самый потолок, на котором раскинулась потрясающей красоты фреска, изображавшая хитросплетение разноцветных магических потоков. Лэа подозревала, что это своего рода карта, и если приглядеться, можно было различить очертания материков Элатеи.

Табличка взмыла прямо вверх, направляясь к известному ей одной месту. Лэа успела разглядеть маленькое темное пятно, прежде чем она заняла свое место.

Фреска была восстановлена. Бушевавший за окном гром стих. Стало так тихо, что Лэа слышала биение собственного сердца. Время словно замедлилось, сердце разжалось, медленно разогнав по артериям кровь, затем сжалось, и Лэа услышала тоненький, мелькавший где-то на грани сознания свист, частота которого быстро нарастала. От этого свиста вот-вот готова была лопнуть голова.

Лэа осторожно подошла к оконному проему, стараясь не пораниться о витражные осколки, и выглянула наружу.

С небом творилось что-то нечто невообразимое. Грозные кучевые облака насыщенного фиолетового цвета клубились как черный дым, изрезанный белыми вспышками молний.

Свист все нарастал, приобретая все более немыслимые оттенки звучания. Тучи неслись по небу с такой скоростью, что рябило в глазах. Замок затрясся, содрогаясь от фундамента до башен, с потолка посыпалась штукатурка. Лэа отскочила от окна, но продолжала видеть, что творится снаружи. Небо начало опускаться на землю, будто пыталось придавить ее своей тяжестью. Тучи, ранее фиолетовые, начали менять цвет с немыслимой скоростью.

Лэа почувствовала, как за воротник затекает что-то теплое и мокрое и дотронулась до уха – из ушей шла кровь.

Раздался громкий противный скрежет, и люстра с грохотом упала на землю.

«Нужно бежать отсюда», – подумала Лэа. – «Бежать, пока меня не придавило».

Бежать в творящееся снаружи безумие не хотелось, но делать было нечего.

Лэа бросилась наружу со всех ног, уворачиваясь от падающих на нее глыб и колонн, одним махом слетела с лестницы, стрелой пересекла парадный зал и толкнула входные двери.

Едва они открылись, Лэа зажмурилась. Весь дворец снаружи окутывало ослепительное сияние, больше похожее на тонкую пленку, окутавшую замок. Лэа заслонилась рукой и бросилась вниз с крыльца, прочь со двора, как можно дальше от рушащейся архитектуры.

Сияние вокруг стало настолько ослепительным, что Лэа упала ничком на землю, закрывшись руками.

«Пусть все это закончится как можно скорей!»

Она ощущала, как дрожит земля под ее руками, надсадно и мелко вибрируя.

Лэа рискнула приоткрыть глаза, и то, что она увидела, было невероятно. Развалившийся почти до основания дворец пришел в движение. То, что Лэа приняла за ослепительно сиявшую белоснежную пленку, изменило свою форму, превратившись в сплетающиеся завихрения чистой магии. Лэа никогда не думала, что магия может быль столь осязаема. Невесомые воздушные потоки с легкостью ворочали каменные глыбы, поднимая их в воздух и пуская в неудержимый смертельный пляс. Лэа едва успела вскочить, уворачиваясь от пролетевший в сантиметре от ее головы мраморной колонны. Беспорядочное и дикое кружение камней вскоре приобрело осмысленное и упорядоченное движение. Прямо на глазах у изумленной Лэа замок исцелялся посредством магии. Вставали на место колонны, зарастали разбитые окна, выравнивались раскрошенные ступени, восстанавливались скульптуры и фрески. Дворец преображался, приобретая свое былое величие. Многие отдали бы свои жизни, только чтобы увидеть происходящее. Но созерцание всего этого досталось ей, Лэа ун Лайт. Девушке, которая еще не осознавала, что она только что сделала.

В Элатею вернулась магия.

Последним взмыл из-под ног Лэа узкий и острый, похожий на огромную шпагу, шпиль. К его концу крепилась грязная оборванная тряпка, которая восстанавливалась на глазах, играя ярко-алыми красками на белоснежном фоне. Сверкнув девизом «Из бездны – к свету», шпиль взмыл вверх, чтобы занять свое истинное место и завершить восстановление замка.

Все вспыхнуло яркими красками и засияло ослепительной красотой и чистотой. Лэа обернулась назад, но она и так знала, что увидит. Бесконечное белое поле, усеянное цветами белых роз вдаль настолько, насколько хватало глаз.

Лэа ощутила даже отголоски всех учившихся ранее в Анаре Хаэл магов, вздохнувших свободно и победно.

Сверкнула еще одна вспышка, и из овала света к Лэа шагнули две Великие Магессы – Ариадна и Аэлина. По щекам первой текли слезы счастья.

– Милая моя девочка… ты сделала это… – Ариадна обняла Лэа, крепко прижав к себе. – Ты сделала то, что не удалось сделать нам. Такой долг не искупить никогда.

Аэлина шагнула вперед, в руке ее материализовался красный драгоценный камень.

– Есть еще кое-что, что мы можем сделать для тебя помимо того, что обещали, – сказала она. – Магия, веками копившаяся во льдах Дархарии, умножилась в тысячи раз, и весь ее излишек мы заключили в этот камень.

Аэлина вложила его в руку Лэа.

– Это больше, чем ты можешь себе представить, но меньше, чем нужно, чтобы отблагодарить тебя. Магической силы в этом камне хватит на одно, но очень сильное заклятие. Ты сможешь сделать все, что захочешь!

– Лэа, – взгляд Ариадны был серьезным. – Используй его с умом. Мы никогда не дали бы его тебе, если бы не знали: ты слишком многое потеряла в этой жизни, и много отдала бы за возможность все вернуть. Поэтому не спеши. Реши, что для тебя важнее всего.

Лэа подняла глаза. Они светились изнутри тем особым светом, который вещал: мысленно она была уже не здесь.

– Спасибо.

Ариадна взмахнула рукой, гася старый портал и создавая новый. Он отличался от предыдущего лишь оттенком: ослепительно белый сменился мягким синим.

– Думай о нем. И удачи тебе…

Лэа подошла к порталу и в последний раз оглянулась на магесс.

Она была готова.

– Прощайте…

Мягкое сияние подхватило ее, закружило, перевернув мир с ног на голову. Замелькали обрывки видений, лиц, образов, пока из них не выделилось ярким пятном лицо Джера, охваченное ярким пламенем. Лэа не сводила с него глаз. Или это все было только в ее воображении? В любом случае, Лэа не собиралась отпускать образ Джера из своей головы.

Портал вспыхнул синим пламенем и выбросил ее наружу.

Портал выкинул ее прямо на камень – холодный скользкий мрамор, и в лицо сразу же ударил бешеный ветер. Глаза заслезились, и Лэа заслонила их рукой, пытаясь разглядеть в сгущающихся сумерках место, в котором она очутилась. Первое, что она заметила, это лежащий далеко внизу город, слабо освещенный первыми огнями.

Лэа находилась на одной из самых высоких башен города, а внизу… внизу лежала Виррокузия.

Это был Шпиль Королей, выстроенный по приказу еще прапрадеда ныне здравствующего деда Тирнау. С него, как на ладони, была видна вся Виррокузия и даже далекие огни соседних городов.