Кто это был?

Лэа неожиданно поняла, что крайних она не найдет. В этой истории было замешано слишком много людей, и убийство их всех ни к чему не приведет, только добавит крови на ее руках. Кто должен быть следующим? Анджей? Кэнд? Или все пятнадцать масэтров острова? Может быть, жрицы, что спасли ей жизнь или сама богиня, так распорядившаяся ее судьбой?

Внутри Лэа что-то ломалось, ломалось сильно, с болью и кровью, руша все, во что она верила.

– А мои родители? В чем были виноваты они?! Или они, также как и многие другие, просто встали у тебя на пути? Ты убийца, Джеррах, и нет смысла это отрицать!

– Да, и ты тоже, – вкрадчиво ответил Джер. – Сколько ты погубила людей, которые являлись чьими-то родными? Ты не думала?

– Они не были бандитами. Не были убийцами, ворами или насильниками. Они не совершили в своей жизни ни одного преступления, за которое можно было бы отнять их жизни. И Таир просто встала у тебя на пути. Все, что тебе мешало, следовало отсечь? Чтобы превратить меня в монстра, в машину для убийства, подобную тебе?

Лэа вскинула голову, наполняясь яростью до краев.

Ветер с неожиданной силой раздул ее короткие волосы. Упали первые капли дождя, стекая по лезвию меча, как кристально-чистые и прозрачные слезы.

– Сколько у тебя было таких подопытных, как я? Единицы? Десятки? Сотни? Если все, сказанное тобою, правда, таких, как ты, оправдывающих собственные неудачи роком, нужно истреблять!

Лэа бросилась вперед, повернувшись вокруг себя кругом и взмахнув мечом.

Два клинка встретились, издав громкий хрустальный звон. Два брата, созданные одним отцом, обратились друг против друга.

– Мне не нужна твоя смерть, Лэа! – прокричал Джер.

Дождь заливал ему лицо и стекал по волосам, капая на землю. Лэа чувствовала, как вода заливается ей за шиворот, слышала, как отдаленно гремит гром и видела, как падают на землю, разбиваясь, прямые струи дождя.

– Зато мне нужна твоя!

Их клинки встретились вновь, Джер с силой отбросил ее на край площадки. Лэа мгновенно перекатилась и вскочила на ноги.

– Мы можем все изменить. Давай закончим эту вражду! Каратида растворилась во времени, утеряно мастерство Школы Смерти, магия иссякла, так не дай же рассеяться и Логе Анджа!

– Магия вернулась! Я вернула ее!

На лице Джера отразилось изумление.

– Этого не может быть!

– Значит, ты знаешь обо мне не все!

Лэа вновь бросилась вперед, легко и плавно, будто танцуя, подрезала меч Кэнда, заставляя его по инерции вычертить широкую дугу, и выбросила руку с мечом вперед, надеясь достать Джера ударом в живот.

Джер не стал пытаться вернуть меч из полета, переборов инерцию, он просто поднырнул под оружие Лэа, распластываясь ласточкой, чтобы уйти от удара.

Лэа потеряла равновесие, собственный меч утянул ее на землю, она упала сверху на Джера, они покатились, разбрызгивая воду, переплетаясь в единое целое, так, что не разобрать было, где кто находится. Они докатились до края площадки и замерли. Лэа сжала воротник Джера своими руками, с силой сбрасывая его с себя и отталкивая ногами. Меч в руке жутко мешался, переплетенный с мечом Кэнда, рука выворачивалась из сустава, пытаясь удержать его.

– Нет! – рыкнул Джер, дергая ее руку.

Два меча, вращаясь, отлетели в сторону.

Лэа удалось оттолкнуть и сбросить с себя Джера, она вскочила на ноги, тяжело дыша, и бросилась к оружию.

Прежде чем Джер встал, она успела схватить оба меча, и, скрестив, приставила их к горлу наемника, слегка надавив.

Потекла тоненькая струйка алой крови, Джер захрипел, кровь закапала на мрамор, смешиваясь с дождем и растекаясь бледно-красной лужицей.

Мокрая одежда облепила Лэа с головы до ног, она чувствовала себя усталой. Победа далась ей легко, слишком легко.

– Когда Анджей умрет, острову понадобится новый масэтр, Лэа. Как ты, отправишься на Зов?

– Нет, Джеррах.

Он посмотрел в ее глаза: усталые и печальные.

– А что дальше, Лэа? Что дальше?

Она молчала, по-прежнему печально глядя на Джера. Его жизнь была в ее руках, но не было того чувства, на которое она надеялась. Она не испытывала облегчения. Лэа чувствовала, как подступают к горлу слезы ярости и досады.

Почему все так сложно?! Она не даст ему пощады, заберет его жизнь, но почему, почему ее не покидает чувство, что это неправильно?

– Сейчас ты должна сделать выбор.

Лэа смотрела в лицо наемника. Лицо, которое ей снилось долгих семь лет, которое стояло перед ее мысленным взором днем и приходило ночью. Лицо, которое она ненавидела все это время. Она так долго взращивала в себе ненависть к нему, что уже не могла сказать, что является настоящим, а что выдумано ей самой. Ненависть к Джеру была неотъемлемой частью ее существования, мучительного и нерадостного. Если она его убьет – ничего не изменится. Станет только горше.

Это было обычное человеческое лицо. Лэа видела, как в уголках глаз залегли мелкие морщинки. Она видела, как дождь цепляется за жесткую щетину, как капают с губ капли воды. Она слышала, как тяжело вырывается дыхание с его груди.

Он был человеком. Обычным человеком, не более и не менее. В нем текла та же красная кровь, что и у нее, и если пустить ее, будет больно.

Лэа вдруг представила, что это она стоит на коленях на краю самой высокой башни города, и к ее горлу прижимается его меч. Как забилась бы в ней жизнь, на что она бы пошла, умоляя сохранить ее? Этого Лэа не знала.

Джер не стал унижаться, не стал умолять сохранить ему жизнь.

Они были похожи.

Они были похожи всегда и во всем, и никто не был в этом виноват. Сложись все по-другому, они могли бы стать верными друзьями.

Но дождь лил по-прежнему сильно, и она уверенно прижимала сталь к его шее.

Да, они были похожи. Но все-таки было одно, самое главное отличие. Джер не усвоил самый главный урок Логи Анджа.

Терпение и хладнокровие? Нет.

Умение прощать.

Таир была мертва. Много лет. Мертвы ее родители. Она уже не помнила, как они выглядели, не помнила той боли, что жила в ее сердце очень долго. Их размытые мысленные образы все реже вставали перед глазами.

Прошлое пора было отпустить.

Лэа поняла это только сейчас, глядя в зеленые глаза Джера.

Она почувствовала, как тает внутри многолетний смерзшийся комок. Как отпускает чувство ненависти, съедавшее ее все эти годы и отравлявшее ей жизнь.

Не надо мстить.

Не надо охотиться.

Надо просто жить…

Джер закрыл глаза, ожидая смерти, но Лэа опустила руки. Он удивленно открыл глаза, почувствовав, как сталь отняли от его шеи.

Лэа выделялась темным силуэтом на фоне синего неба, ее глаза чуть подсвечивались, как у дикой лесной кошки. Что-то изменилось в ней, но вот что?..

– Уходи, – тихо сказала Лэа. – Я сохраню тебе жизнь в этот раз, но я не знаю, что может случиться при нашей следующей встрече. Я не буду искать тебя. Но используй все свои возможности, чтобы держаться как можно дальше от меня.

Лэа медленным и торжественным движением вложила Карателя – или, может, лучше Всепрощателя? – в ножны.

Пора было уходить.

Она знала, куда ей идти. К счастью, в Элатее еще остались те, кто был ей дорог.

Впереди нее была длинная дорога, и ей было с кем ее разделить. Лэа знала, что впереди у нее жизнь.

Целая жизнь.

Заходящее солнце расцвечивало оранжевым золотом спокойную и теплую толщу морских вод.

На его размеренных и неторопливых волнах покачивался красивый старинный парусник, на корме которого была вырезана длинноволосая русалка. Паруса были подняты, и ласковый ветер гнал корабль вперед.

– Ты уверена, Лэа? – Рэд подошел к ней сзади, отчего девушка вздрогнула. – Там еще не был ни один человек, а если и был, то не вернулся.

– Не неси чушь! – Кэррим выскочил откуда-то из-за капитанского мостика. – Это всего лишь белые пятна на карте Элатеи, рано или поздно они пропадут.