При взгляде на экран телефона память услужливо подбрасывает те постыдные мгновения. Заставляет вновь пережить откровенный шок и ужас от понимания, что это не бред воспаленного сознания, а реальность. Те недавние чувства снова фейерверком взрываются внутри, обжигая горящими искрами кожу и разрывая последние нити самообладания. Слезы застилают пеленой глаза, когда я понимаю, что Александр увидел эту гадость. Что тоже теперь считает меня такой. Он уже продолжительное время не говорил мерзких слов и показалось, что его отношение немного изменилось и что же? Теперь снова будет считать никем или вовсе возненавидит? Мне слишком больно от этой мысли, поэтому обрываю ее. Сохраняю маленькую веру, что смогу всё объяснить.

Замечаю, как он убирает телефон обратно в карман брюк. Наклоняется и строго проговаривает каждое слово четким, ровным голосом. При этом лицо его впервые выражает такую сильную гамму эмоций презрения и пренебрежения:

— Знаешь, я совсем не удивлён. Такие девушки, как ты, зарабатывают на обучение, используя свои лучшие умения!

Шок парализует. Охватывает страшное состояние оцепенения. Накрывает волной невероятно сильных чувств, от которых становится очень больно где-то в области груди. Слова не могу сказать, поэтому оправдать себя тоже не получается. Да и понимаю, что не станет сейчас выслушивать объяснения, потому что уже поверил фотографиям и своим прихлебателям.

Теперь захлебываюсь новыми вопросами: кто создал и распространил информацию!? И главное: зачем столько сил потратил на мое уничтожение!?

— Отомри! — снова пренебрежительно пихают в плечо. — Что скажешь в свое оправдание? Это не ты на фотографиях? Тебя подставили? Это всемирный заговор против одной жалкой нищенки?

Снова толчок в плечо, и я окончательно заваливаюсь грудью на асфальт перед ногами Александра. В момент моего падения он намеренно отходит, чтобы, не дай бог, не прикоснулась к нему руками.

Какая же это грязь! Всё это их поведение — грязь. И я чувствую себя грязной, когда поднимаюсь вот так с пыльного асфальта, оскорбленная, униженная, на дрожащих руках и ногах. Под свист и требования лежать дальше.

Невзирая на их слова, я встаю ровно и совершенно молча отряхиваю ладони, словно совсем не беспокоюсь о происходящем, как будто равнодушна к оскорблениям от Александра. Хотя слезы уже начинают капать с ресниц. Остается всего нескольких секунд до того, как каждый увидит это. Прежде чем позорный момент сбудется, я стараюсь максимально скрыть эмоции, вытирая тыльной стороной ладони щеки. Молю о том, чтобы не заметили слабости. Надеюсь на чудо. И оно происходит…

— Ребяяяята, ну где же ваши аристократические манеры? — от звука знакомого голоса напрягаюсь. Охватывает еще больший ужас. Хотя казалось бы куда еще больше? Обманчиво-вежливому тону этого парня меня не обмануть. Я знаю, что скрывается за приторной улыбкой. Отчетливо вижу сколько ненависти и пренебрежения к людям там скрыто. Хорошо помню, как он со смехом избивал неугодного парня. На его губах тогда была такая же сумасшедшая улыбка, от которой бросает в дрожь и сейчас.

С замиранием сердца я вижу, как парень рассекает толпу, молча оглядывает нас с Александром, замечает грязь на моих штанах после падения, а после мерзко улыбается так, что сводит внутренности.

— Подумаешь, люди зарабатывают чем могут, — обманчиво- добродушно оправдывает меня. — Хоть руками, хоть сами понимаете чем!

Толпа реагирует на злой юмор и истерично заходится гоготом. Едва смех стихает, парень с безумной улыбкой изрекает:

— Санек, если мадемуазель тебе не нужна, отдай мне? Сегодня планируется небольшое мероприятие и нам с ребятами пригодится несколько девочек.

Прежде чем мне удается как-то проанализировать или хотя бы дождаться решения Александра, от страха срывает предохранители. Я больше не думаю ни о чем, инстинкт — выжить любой ценой — берет под контроль тело. Поэтому срываюсь с места с намерением прорваться сквозь толпу и где-нибудь спрятаться, но тут же руку сводит от сильной хватки.

— Куда побежала? — едко шепчет страшный голос. А когда доносится ответ-разрешение Александра, то меня начинает и вовсе колотить от чудовищности сложившейся ситуации.

Я, не помня себя, как в бреду, начинаю вырываться, что-то кричать, отбиваться-драться. Теряю сумку с вещами, роняю на асфальт сотовый телефон. Визжу так, что должны слышать за километры от университета. Надеюсь, что администрация услышит, но в глубине души понимаю, что те не придут на помощь. Побоятся перейти дорогу.

Вероятно со стороны я напоминаю дикое, глупое животное, попавшее в капкан и мечущееся.

Несколько парней-подхалимов поначалу игриво блокируют мои выпады, но постепенно становятся жестче из-за сопротивления. Хватают больнее. В результате непродолжительной борьбы заламывают мне руки, выдирают клок волос. Возможно, нечаянно, потому что я сильно вырывалась, когда была схвачена за волосы.

Хватают за одежду. Из-за небольшой драки вещи трещат по швам, пуговицы на джинсах отлетают, демонстрируя мое нижнее белье.

Тем не менее парни не избивают за непослушание, ведь мы на людях. Ключевое слово «пока». «Пока не избивают». Вот поэтому, должно быть, тащат сопротивляющуюся добычу в направлении парковки.

Прежде чем меня затолкают в машину и настанет личный армагеддон, я перехожу от яростного сопротивления к унизительным мольбам. Сквозь пелену слез обращаюсь взглядом к толпе и молю помочь. Буквально воплю об этом и словами, и глазами. Я встану на колени, только пусть спасут. Как же можно равнодушно наблюдать за болью человека?

Но студенты не торопятся помогать. Более того, поднимают телефоны, снимая на камеру интересное видео.

Перед тем, как меня заталкивают в машину, напоследок вижу равнодушные глаза Александра, снисходительно смотрящие в мою сторону. Почему-то именно его равнодушие сильнее всего ломает, и я чувствую полное эмоциональное опустошение.

Внутри салона в сравнении с улицей оказывается поразительно тихо. Отчетливо звучит щелчок, оповещающий о блокировке дверей. Он как будто подводит черту и подсказывает: ко-нец! Подобно страдающей сомнамбулизмом, совершенно отрешенно от ситуации поворачиваю голову налево. От вида радостного соседа дыхание снова застревает в легких. А в следующую секунду сердце молотом вбивается в ребра, когда парень, признанный самым неадекватным в нашем университете, выгибает уголок губ в предвкушающий улыбке и с огромным энтузиазмом объявляет:

— Поиграй со мной, детка?

— Дорог-кх-кх-ая поторопись, а то опоздаешь! — голос мамы звучит с легкой хрипотцой из-за тяжелой болезни, поразившей ее несколько дней назад. Первое время ей удавалось держаться на ногах, но постепенно тревожные симптомы набирали мощь. По итогу, к сегодняшнему дню удушающий кашель и сильный жар с приступами тахикардии не позволяют ей встать с кровати даже для того, чтобы налить стакан воды. Дверь в ее спальню в последнее время открыта, чтобы я могла услышать и прийти на помощь. Оттуда для меня постоянно звучат подсказки по тем или иным обязанностям:

— Хозяева уехали на неделю, не беспокойся, тебе никто не помешает. Если в чем-то будешь сомневаться — позвони мне и уточни. Но, помни, работа должна быть выполнена идеально и никак иначе!

— Будь во мне уверена, мам. Я всё сделаю в лучшем виде! — заверяю родительницу в моих силах и отличительных качествах характера, таких как пунктуальность и ответственность, которые обычно помогают мне выполнять любую задачу.

К настоящему моменту работа мамы — это наш единственный, стабильный источник доходов, поэтому мы не имеем права рисковать им. Думаю, несколько дней в отсутствии хозяев удастся достойно заменить маму на работе, так что никто из них даже об этом не узнает и не заподозрит.

Мне сложно назвать профиль ее работы. Знаю, что в ее обязанности входит огромное количество разнообразных задач от поливки цветов и уборки комнат, до покупок рубашек Эдуарду Константиновичу. Именно благодаря этому замечательному человеку нам удалось скопить немного денег и переехать из глубинки в большой город, а также при его непосредственной поддержке позднее мне посчастливилось поступить в самое престижное учебное заведение нашей страны — университет им. Лефорта, о котором ранее я не смела даже мечтать. Двум этим людям (маме и Эдуарду Константиновичу) я обязана очень многим и поэтому испытываю к ним самые глубокие чувства уважения и благодарности.