Мне конец! Боженька проклял. И благодаря мне теперь и маме конец, ведь я, должно быть, имела «удачу» подглядывать за единственным сыном хозяина.

Не знаю сколько времени я простояла. Ошарашенная, неадекватная, безумная. Смотрящая в одну точку. Сквозь золотистые листья березы. Но ничего не видящая перед собой. Должно быть, долго, поскольку успеваю немного замерзнуть. Оказывается, я забыла застегнуться, выбегая из дома, и теперь холодный ветер жестко покусывает шею и забирается под кофту.

Выхожу из состояния шока ровно в тот момент, когда вздрагиваю от очередного сильного порыва.

Что же я натворила? Вот бы отмотать время назад и ни за что на свете не входить в ту зловещую комнату. Пялилась на него, как идиотка! Но то, что увидела, поразило воображение… Неужели оно выглядит именно так? Опять я думаю об этом! Вот так впечатлил! Рассмотрела его, конечно, хорошо, во всех интимных подробностях. Яркая чёткая картинка с его достоинством находится перед глазами и никак не желает покидать мой временно неадекватный разум.

Не представляю, что обо мне подумал сын хозяина? Хотя очень даже представляю, еще как представляю!!! Все гневные мысли обо мне он озвучил прямо, абсолютно не скрывая: извращенка, овца и что-то про уродку. Вот и познакомились. Не хотелось бы мне с ним еще когда-либо пересечься.

Ох, не об этом я сейчас должна думать!

Самое главное: как объясниться с мамой?? Её ведь точно уволят, а ей ни к чему эти переживания. Маме итак сейчас нелегко: и в физическом плане, и в финансовом, и в моральном. А я многократно усугубила ситуацию. Во всём я виновата. В течении нескольких минут разрушила нашу с мамой жизнь и одному Богу известно к чему это всё приведёт.

— Эхххх… — с тяжёлым выдохом отталкиваюсь от стены, усилием воли удерживаю равновесие, чтоб не грохнуться на обессиленных ногах и медленно плетусь по направлению к дому. Нелепая ситуация и, в особенности, стресс выкачали последние силы из тела.

В состоянии полнейшего непонимания, тяжести, тревоги, полностью разбитая эмоционально, я добираюсь до дома. Огромный страх и стыд захватывают. Чувства и эмоции смешиваются, от этого разрывается голова. Не в силах пошевелиться, я останавливаюсь перед дверью нашей квартиры. Так страшно еще никогда не было. Страшно посмотреть в глаза маме, а еще страшнее расстроить и разочаровать. Да и как сознаться в своем проступке? Вот и скатилась дочка в извращенки, подглядывает за обнаженными парнями.

От уничижительных мыслей голова начинает кружиться и, чтобы не упасть, приходится опереться ладонью о дверь. Та оказывается открытой и сразу же поддается давлению, впуская меня внутрь. А отсюда деваться некуда.

Из кухни встречает приятный запах еды, а также голос радостной мамы:

— Сашенька, вернулась! А мне уже лучше. Ты сегодня так мне помогла! Раздевайся, сейчас будем ужинать.

Она выглядывает из кухни, чтобы поприветствовать, но я почему-то трусливо опускаю взгляд. Замолкаю, не в силах поздороваться, нервничаю, покусывая губы. Я слишком опасаюсь увидеть разочарование на родном лице.

Тяжелая пауза с каждой секундой становится все жестче и напряженнее. И чем больше проходит времени, тем меньше решимости остается внутри.

Мама ведь ради меня больная поднялась с кровати и совершенно точно солгала о том, что ей лучше. Просто хотела отблагодарить за труды, а я что натворила?

Ага, помощница…мамина. Дочка примерная…Как стыдно…

— Саша? Что-то случилось? — вероятно, мама чувствует что-то неладное, поэтому решительно направляется ко мне навстречу, позабыв об ужине.

— Что произошло, Саша? На тебе лица нет! — причитает мама, обхватывая мои щеки двумя ладонями. Выискивает в моем взгляде и на лице правду о случившемся.

Очень хочется утаить постыдные подробности, но я не могу соврать родной матери, глядя в дорогие глаза.

— Я не справилась, мама…я…я… испортила всё… мамочка. Прости… Мне так стыдно… Если вдруг тебя уволят, то я себе этого не прощу…

На этой фразе плотина трещит, и я ломаюсь. Слезы щедро стекают по щекам. Стресс, стыд и страх выплескиваются из меня со слезами. В поисках защиты и понимания я крепко обнимаю единственного родного человека. Ощущая ее нежные поглаживания по спине и плечам, я никак не могу успокоиться. Меня продолжает трясти от эмоций, и я нечленораздельно бормочу:

— Я думала в доме никого не будет…ты же сказала это. а…а там был парень… Я не смогла закончить работу и убежала!

— Дочка, что бы не случилось, ты же знаешь я всегда на твоей стороне. Слышишь? Даже, если меня уволят, я все равно останусь на твоей стороне, — ее слова действуют, как хорошее успокоительное. По крайней мере останавливают глупое бормотание.

— Ты просто застеснялась! Я-то тебя знаю! Моя стесняшка.

Мама покрепче сжимает в родных теплых объятиях, окружая ароматом домашней выпечки. Внимательно смотрит и стирает мои слезы.

— Я всё решу. Уверена, ты преувеличиваешь! — заверяет она под конец задушевного разговора.

На что я, конечно же, молчу, но зато много о чем успеваю подумать.

Ох, мама… знала бы ты, что мне сегодня довелось увидеть, ты бы забрала свои слова обратно. Я не преувеличиваю и совсем не преуменьшаю. Знала бы ты, какая я была стеснительная, когда таращилась на голого сына твоего работодателя.

В объятиях мамы гораздо легче, я успокаиваюсь. И уже не таким страшным и огромным кажется сегодняшнее горе. С маминой поддержкой уходит тревога. Мы справимся. Но всё рассказать ей по порядку внятно и логично, я так и не могу.

Ночью проваливаюсь в глубокий сон. А на следующее утро чувствую себя гораздо лучше. Острота проблемы несколько притупляется.

Однако, через день, когда мама уходит на работу, тревога возвращается с удвоенной силой.

Сегодня смена в доме Алмазовых, и я не могу не задуматься: как же поступит разгневанный сын хозяина? Ведь, желая отомстить за подглядывание, он может не только уволить, но и написать заявление, обвинив во вторжении на частную собственность. Изнывая от сотен мыслей, весь день в ожидании возвращения родительницы места себе не нахожу. Ничего не могу делать: ни есть, ни пить, ни заниматься учёбой. Реагирую на каждый шаг, который доносится с лестничной площадки, подбегаю к дверному глазку и проверяю, кто прибыл.

И, когда, наконец, слышу долгожданный поворот ключа в замочной скважине, то со всех ног бросаюсь ко входу. Разумеется, первая раскрываю дверь, ошеломив гостью на пороге. Мама искренне изумляется. Вопросительно изгибает брови, молчаливо требуя пояснения.

— Мамочка, ты вернулась! Как прошло? — еле дыша, проговариваю.

— Дорогая, с тобой все в порядке? — с удивлением интересуется. При этом с опаской преодолевает порог квартиры и очень внимательно рассматривает прихожую и зал. После небольшой оценки «местности» изрекает странное умозаключение.

— Если бы я тебя не знала, то подумала, что ты либо привела парня, и он как раз вылезает из нашего окна, либо ты сожгла кухню!?

Затем мама принюхивается, но, не почувствовав едкого запаха гари, покачивает головой и усмехается над собственной разгулявшейся фантазией. Когда, становится чуть серьезнее, раздевается и снова спрашивает:

— Ты сходила в магазин?

— Нет, а ты говорила? Мама, разве это важно сейчас! Тебя уволили?

По ее внешнему виду и реакциям не удается понять, что же произошло на работе. Как отреагировал сын хозяина? Ругался? Уволил? Или подал заявление в полицию? Боже, что!?

— Почему меня должны уволить? Ты какая-то странная сегодня, Саша. Я же просила тебя сходить в магазин, список был на столе! — мама находит тот самый список, нетронутым на столе, после чего с каплей укора во взгляде поднимает его в воздух передо мной.

— Как? Почему тебя не уволили? — не могу я успокоиться и спрашиваю в сотый раз. А мама не желает объяснить, из-за чего ситуация всё сильнее запутывается. Происходит что-то непонятное. Смысл беседы ускользает от нас.