— Ты ранен, тебе нужно в больницу, а мне очень холодно, мы можем в другой раз поговорить? — наивно предпринимаю попытку перевести тему в иное русло и дать себе отсрочку.

Авось через некоторое время потеряет интерес к ответу и не захочет связываться и допрашивать.

— Пожаааалуйста!

Как можно милее прошу пойти на встречу. Увы, бездушное существо не разжалобить мольбой, когда у него есть свои интересы. Он ожидает чистосердечного признания в моих настоящих чувствах, другого вранья или глупого увиливания не потерпит.

— Признавайся по-хорошему. Почему прибежала, как преданная, жалкая псинка к ноге хозяина? Зачем помогла? Рисковала собой, как идиотка? Хотела разжалобить, чтобы побольше отвалил деньжат на радостях? Так?

— О, Боже, нет! Нет, конечно! — из меня, наконец, вырывается возмущенное восклицание.

Больше не смогла терпеть оскорблений, особенно после всего того, что сейчас только что произошло между нами. После того тепла, которое он подарил мне.

— Я не знаю… в доме просто заволновалась… — начинаю сбивчиво признаваться. — Ты ведь пошёл вслед за парнями, а они могли тебя где-нибудь подстеречь, чтобы отомстить? А еще раньше, когда вы уходили в тоннель, заметила, как они стояли возле твоей машины, но тогда решила, что они просто восхищаются дорогой моделью. Но, вспомнив об этом моменте после вашей ссоры, все это показалось подозрительным. И их угрозы… Одно на другое наложилось, я забеспокоилась, что они что-то сломали в машине. И ты бы поехал и убился… Прости… я знаю, звучит глупо…

Пока отвечаю, мой голос всё время дрожит и мне уже совершенно плевать на подобные вещи. Пусть думает обо мне всё, что душе угодно.

— Я правду говорю!!! Почему у тебя всё сводится к материальным ценностям? Опять мне не веришь? — нервно интересуюсь.

Не спешит давать ответ, скрестив руки на груди, просто наблюдает. Внимательно взирает сверху-вниз, настырно проникая в самое нутро, в самую мою суть. Он всё молчит и молчит, размышляя о своём и после длительных раздумий даёт вердикт:

— На удивление… мать твою… верю, — медленно, с чувством, с толком и расстановкой совершенно спокойно делает заявление. — Единственное разумное объяснение тем вещам, которые не сходятся в моей голове — это, то что изначально не так тебя прочитал, ошибся в логике твоих действий.

Я не ослышалась? Поверить невозможно его признанию. Такого просто не может быть! Поэтому я изумленная в неверии открываю рот и ощущаю, как морозное, такое серое и унылое утро вдруг окрашивается радужными красками, а тысячи райских птиц начинают петь дивную мелодию в моей голове. Боже мой… я давно не испытывала такого невероятного прилива счастья и вдохновения! Какое тепло внутри! Словно в моём сердце расцвел яркий, благоухающий цветок из прекрасных чувств и эмоций, который никогда не завянет, вечно будет согреть изнутри.

— То есть, ты действительно не знала об отношениях матери с моим отцом? И ты действительно просто приехала учиться и заодно помогать ей по работе? Правильно? — доля иронии в его голосе меня изрядно напрягает, но всё же я настороженно киваю на оба вопроса, подтверждая их правоту.

— И ты правда не собиралась прыгать ко мне в койку?

Я с особым остервенением мотаю головой из стороны в сторону, отрицая обвинение.

— Нет. Нет. Нет! Какая койка!? Где я и где твоя постель?

— Почему? — вдруг выдаёт он этот странный вопрос, не подвластный логике.

— Что почему? — глупо переспрашиваю.

Наш разговор похож на беседу глухого и немого. Или тупого и еще тупее.

— Почему ты не хотела залезть в мою постель? Я тебе не нравлюсь?

Весь жар разом вспыхивает румянцем на щеках, явив наглядные доказательства моего смущения и, в целом, неравнодушного отношения к этой теме. Чувствую себя глупой наивной девочкой, не умеющей общаться с парнями, а ведь раньше подобных ступоров не было. Мне всегда легко было вести беседу, как с представителями мужского пола, так и женского. Зато Александр из нас двоих явно выглядит хозяином положения. Не нервничает, не беспокоится, не теребит пальцы, как я, не думает, что сказать и как сделать, чтобы голос не дрожал, говорит прямо всё, что жаждет узнать. Никаких надуманных переживаний, одна я мучаюсь и извиваюсь, будто пойманная в ловушку глупая животинка. И вообще, я не могу понять, как наш разговор подошел к вопросам симпатии? Еще немного и дойду до границы паники, после которой от страха вообще сбегу.

— Постой, пожалуйста, Александр. Я… мне очень хочется поскорее домой, я сильно замёрзла! — предпринимаю очередную попытку уйти от темы и на этот раз, к неожиданности и огромнейшему облегчению, это срабатывает. Самые важные ответы он получил, а этот, наверное, готов подождать.

— Хорошо, — милостиво изрекает. — Мы продолжим наш разговор позднее.

— Постой, пожалуйста, Александр. Я… мне очень хочется поскорее домой, я сильно замёрзла! — предпринимаю очередную попытку уйти от темы и на этот раз, к неожиданности и огромнейшему облегчению, это срабатывает. Самые важные ответы он получил, а этот, наверное, готов подождать.

— Хорошо, — милостиво изрекает. — Мы продолжим наш разговор позднее.

С облегчением выдыхаю. Неужели словесная пытка закончилась? Все еще напряженная, ошеломленная нашим своеобразным разговором по душам, следую за Александром. Поверив моим бредовым словам, он проверяет машину на наличие каких бы то ни было скрытых повреждений. Компьютерная диагностика занимает не более десяти минут, на протяжении которых мы, забравшись в салон, молчаливо пытаемся согреться и отойти от случившегося.

Все важные детали автомобиля — в полном порядке, даже шины целы. Я чувствую себя ненормальной истеричкой, успокаивает только отсутствие смеха или сарказма в мой адрес. Впрочем, не стоит забывать, что моя паника привела к спасению непревзойденного господина Алмазова, пожалуй, за одно это можно простить излишнюю эмоциональность.

Замерзшие и обессиленные мы без промедления выезжаем обратно к вилле, чтобы забрать Мами и Марселя.

Во время поездки Александр делает звонок охране, сообщая подробности произошедшего. Смотрю на парня украдкой и мне кажется фантастическим и нереальным то, как всего полчаса назад я млела в его объятиях, а также то, что этот недотрога позволял жалкой деревне прикасаться к барскому телу. Не отшвырнул, как прокаженную, не унизил и даже поинтересовался моим самочувствием. Это, наверное, сон?

Итак, если подытожить последние события, мир перевернулся и сошел с ума. Ведь я заслужила прощение и доверие Александра. После всего, что произошло между нами — это казалось недостижимым. Я должна собою гордиться. как никогда.

До места назначения добираемся быстро, время в пути пролетает незаметно. При виде нас (таких потрепанных и измученных) Марсель резко вскакивает с дивана, бросаясь на встречу, шокировано открыв рот. Заметив наш грязный, помятый внешний вид, громко чертыхается, а в волосы впивается пальцами, нервно массируя голову.

Сразу видно, как сильно переживает за друга по тому насколько взволнованно и беспокойно расспрашивает о произошедшем.

А Мами, наверное, в этой жизни ничто никогда не удивляет и не выводит из равновесия. Поразительно, такое ощущение, что подобные вещи в ее жизни случаются каждый день.

— Все же не зря тебя нарекли Героиней!! Но как ты вообще догадалась… — сделав паузу, она задумывается над тем, как мне удалось почувствовать неладное и подоспеть вовремя на помощь, но затем решает не забивать голову глупостями, поскольку у нее имеются более важные дела. — Впрочем, ладно, домой хочу. И скорее, мои хорошие. У меня свидание через шесть часов! Не хочу прийти страшной невыспавшейся уродкой!

Наверное, никогда не перестану удивляться их странным (черствым, равнодушным) отношениям друг к другу. А вдруг у Александра повреждена голова и будут последствия? Когда он упал без сознания, я вообще думала, что он умер. А Мами совсем не волнуется…