Несколько мгновений Ли честно боролась с раздиравшими ее и абсолютно противоречивыми порывами засмеяться, заплакать и, приподнявшись на цыпочки, поцеловать его в гладко выбритую щеку.

— Самая невероятная история, когда-либо мной слышанная, — заключила она с ослепительной улыбкой. — И кажется, самая добрая.

Улыбнувшись в ответ, Майкл обнял ее за плечи и повел к дверям. И то, что сказал ей по пути, так тронуло сердце, что Ли прислонилась головой к его груди.

— Я держал этого рыцаря на виду в каждом офисе, который у меня был. Он стал моей путеводной звездой. Если мне предстояло сделать выбор, я смотрел на маленького оловянного рыцаря и вспоминал, что хотя бы на одну ночь стал «доблестным рыцарем»в твоих глазах, и шел по верному пути, — пояснил он и шутливо добавил:

— У меня было мало возможностей проявить доблесть, потому я удовлетворился этическими принципами.

Он остановился в гостиной и, прислонившись бедром к спинке дивана, привлек Ли к себе и сжал ее талию.

Ли почувствовала, что он собирается сказать что-то очень важное: недаром так упорно молчит. Или просто не знает, что говорить?

Она потянулась к столику, поспешно схватила стакан и поднесла к губам. Выжидая. Отметив, как привлекательно он смотрится в белой рубашке с распахнутым воротом. Строго-красивое лицо… Пожалуй, скорее строгое, чем красивое, и все же бесконечно более мужественное, чем лицо Логана. И в каждой черте отражается не только сила, но и гордость. И еще у него чудесные глаза, глаза, которые могут становиться то мягкими, то суровыми, но при этом неизменно оставаться понимающими и мудрыми. В любом разговоре мысли Логана обычно были где-то далеко, и это отражалось в его глазах.

Майкл не замечал ее оценивающего взгляда: он пытался сообразить, как заставить ее понять. На языке так и вертелись фразы, которые он долго боялся произнести: «Я влюблен в тебя. Пойдем со мной в постель, и я заставлю забыть, как больно он ранил тебя».

Проблема состояла в том, что предательство мужа не позволит ей поверить в искренность чувств Майкла. И разумеется, ни о какой постели не может быть речи.

Он был так же твердо уверен в этом, как и в том, что ее чувства к нему куда глубже, чем она способна сейчас понять. Между ними всегда существовала необъяснимая связь, некое странное понимание, возникавшее всякий раз, едва они оказывались вдвоем. Много лет назад Ли разглядела в нем что-то хорошее и инстинктивно пыталась заставить его это проявить. Даже сейчас, когда весь мир, что вполне естественно, считал Майкла преступником, когда газеты утверждали, что именно он убил ее мужа, она, которая должна бы находиться р первых рядах обличителей, стала его самой стойкой защитницей.

К несчастью, все это чисто эмоциональные умозаключения, и Майкл не думал, что Ли готова разговаривать на подобные темы, хотя бы потому, что ее нервы натянуты до предела. Но все же Майкл решил попробовать. Он провел ладонями от ее плеч до запястий и тихо спросил:

— Ты веришь в судьбу?

Ли рассмеялась, но когда отвечала, голос предательски дрогнул:

— Уже нет. — И, помолчав, сморщила нос и, в свою очередь, шепнула:

— А ты?

Он расслышал эту дрожь и возненавидел Логана Мэннинга вдвое больше, чем уже ненавидел.

— Я итальянец и ирландец, — усмехнулся он. — Гремучая смесь. Мои предки изобрели суеверия и фольклор. Разумеется, я верю в судьбу. — Она робко улыбнулась, поэтому Майкл поспешил продолжить:

— Я верю, что судьба предназначила тебе подарить этого рыцаря. И быть моей путеводной звездой. — Он осекся, видя, как недоверие и сомнение туманят ее глаза, но все же снова заговорил, испытывая границы ее выдержки:

— А мне судьба предназначила быть в ответе за тебя. Вовремя оказаться на месте, когда бандиты пытались напасть на тебя. Кроме того, именно мне было назначено быть рядом с тобой, но я сплоховал и позволил Логану Мэннингу получить тебя. И знаешь, во что еще я верю?

— Я почти боюсь спросить. «Будь проклят Логан Мэннинг!»

— Кажется, судьба дает мне еще один шанс выполнить свое дело.

— И… и какое же это дело? — с веселой настороженностью спросила она.

— Я уже объяснил, — ответил Майкл, пытаясь не выдать то почти благоговейное ощущение, которое испытывал в этот момент. — Мое дело — быть за тебя в ответе. И, в частности, помочь тебе пережить историю с Логаном. Пора сквитаться с ним за то, что изменял тебе и предавал твое доверие. Ты не сможешь быть собой, пока не вернешь хотя бы крупицу былой гордости.

— И как же я могу с ним сквитаться?

Майкл медленно расплылся в проказливой улыбке:

— Зуб за зуб. Он обманывал тебя. Измени ему теперь. Хотя бы его памяти.

Глаза Ли загорелись азартом. Она поспешно прикусила губу, чтобы не рассмеяться, но в голосе не было ни ехидства, ни злости. Только понимание и, пожалуй, искреннее расположение.

— Никогда не пробовал предъявить свидетельство из психушки, когда полиция в очередной раз доставала тебя? Лично мне кажется, что мы сможем получить полное оправдание, если…

— Мы? — перебил он. — Заметь, как естественно ты объединяешь нас обоих! Пальцем не пошевелишь, чтобы бороться за себя, но стоило газете напечатать очередную гадость обо мне, ты буквальным образом заслоняешь меня и начинаешь размахивать кулаками под носом каждого, кто посмел обидеть несчастного мальчика. — Майкл хмыкнул и, покачав головой, добавил:

— Черт побери, тогда, четырнадцать лет назад, из нас получилась бы великолепная команда!

Мысль была настолько мучительной, что он постарался поскорее выкинуть ее из головы и приготовился к короткой схватке.

— Но это было тогда, а теперь я здесь, готовый выполнить свою работу и помочь тебе сквитаться с Логаном сегодня же ночью. Считай меня добровольцем, и давай ляжем вместе в постель.

Ли вдруг осознала, что, несмотря на шутливый тон, он совершенно серьезен. Очень, очень серьезен.

— Нет! Ни за что! Это безумие! И все изменит. Мы никогда уже не станем прежними! Я ценю нашу дружбу! И кроме того, это не правильно и несправедливо!

— По отношению к кому?

— Прежде всего к тебе! Как ты можешь думать, что я… посмею… использовать тебя подобным образом?! Мне в голову такое не придет!

— Но я хочу, чтобы меня использовали, — хохотнув, заверил Майкл.

Он смеется, но при этом не просто серьезен, а полон решимости! Она слышит эти знакомые нотки в его голосе!

Сама мысль о том, чтобы оказаться с ним в постели, обнажиться не только физически, но и эмоционально, заставила Ли в панике сжаться. Она потеряет не только его, но и ту малую толику самоуважения, которая еще оставалась.

— Пожалуйста, — выдавила она, — не делай этого со мной. Пусть все остается как есть. Я… я не хочу больше этого. Ни с одним мужчиной.

Ли отстранилась, чтобы поставить стакан, но его пальцы сжались, а когда она попыталась вырваться, Майкл встал.

— Ты должна объяснить почему…

Гнев на Мэннинга бушевал в венах, разъедая их, как кислотой, но он старался говорить спокойно.

— Я не желаю слышать отказа без всяких аргументов.

— Черт побери, почему ты творишь это со мной?! — вспылила Ли, но голос оборвался, и она прислонилась лбом к его груди, не вытирая слез унижения и отчаяния. — Неужели не можешь оставить мне немного гордости?

Майкл невидящим взором уставился в пространство, не отнимая рук, намеренно растравляя раны.

— Я хочу, чтобы ты сказала, почему не хочешь спать со мной. Только правду!

— Прекрасно! — вскричала Ли. — Вот тебе твоя правда! Весь мир знает эту правду! Мой муж не хотел меня! Не знаю, что ты намереваешься получить от нашей связи, но для него этого было недостаточно. И вряд ли окажется достаточным для тебя! Я любила его… — Горло перехватило, но она сумела справиться с собой и упрямо продолжала:

— …но была ему настолько безразлична, что он не мог пропустить ни одной юбки, включая моих подруг, коллег и просто знакомых. Пусти меня! Я еду домой!

Ли снова начала вырываться, но он еще крепче прижал ее к себе, пока она не обмякла.