— Я сказал бы, что вы лишились своих последних гребаных мозгов!

Маккорд резко повернул голову, и Сэм увидела, как два врага наконец оказались лицом друг к другу: изобретательный охотник и опасный хищник. Оба молчали, словно двигаясь по невидимому кругу, обходя друг друга, пока охотник не улыбнулся.

— У меня сложилось впечатление, что вы и миссис Мэннинг совершенно не знали друг друга до той самой вечеринки. Вы питаете к ней нечто большее, чем просто симпатию?

— Хватит молоть чушь! — отрезал Валенте, взметнувшись со стула с бессознательной смертоносной грацией пантеры. — Вот уже несколько недель, как вы за нами следите, и прекрасно знаете, что прошлую ночь она провела со мной!

Бьюкенен поспешно встал, и Сэм показалось, будто адвокат беспокоится о том, что еще выкинет клиент. Но Маккорд уже приготовился к очередной атаке.

— Вы ведь давно ее знаете, не так ли? Если быть точным, уже четырнадцать лет.

— И вы только до этого докопались?

Валенте покачал головой, словно не мог поверить степени чужой глупости, и, не прощаясь, вышел. Бьюкенен последовал за ним.

Маккорд несколько секунд смотрел им вслед, в гневе стиснув челюсти. Потом пробормотал очень тихо, словно про себя:

— Сукин сын! Он уже был готов заговорить… — И, оглянувшись на Сэм с непередаваемым выражением презрения к себе, признался:

— Мне не следовало недооценивать его, но я вообразил, будто уже знаю все, что следует о нем знать из досье, поэтому едва ли не с первого слова попытался хорошенько врезать его лбом о стену. Показать, насколько я крут. Ему ничего не оставалось делать, как показать в ответ, что плевать он на меня хотел с высокой колокольни! Ты была права, Сэм. У Снеговика есть уязвимое местечко, нет, нежное местечко. И оно называется «Ли Мэннинг». Не восстанови я его против себя, сыграй честнее, он наверняка выдал бы то, что мне так необходимо узнать. Но больше он такого шанса нам не даст…

Сэм вскочила и метнулась к двери.

— Куда ты?

— Попробую сыграть с ним в честную игру, — откликнулась она уже на бегу.

Промчалась к заднему коридору, добежала до лестницы, протиснулась мимо растерявшегося капитана Холланда и ею спутников, все еще стоявших у зеркала и обсуждавших визит Валенте. Молясь о том, чтобы лифты, как всегда, были перегружены и едва ползли, она распахнула тяжелую дверь на лестницу и кубарем скатилась на два пролета: каблуки оглушительно барабанили по ступенькам, почти заглушая стук сердца.

Первый этаж представлял собой обычную картину суматошной беготни и шумных переговоров. Здесь толкались полицейские в мундирах, обычные посетители и адвокаты, но Валенте и Бьюкенена нигде не было видно. Сэм ринулась к входной двери, протиснулась наружу и увидела, как мужчины быстро спускаются по ступенькам крыльца к черному «мерседесу»— лимузину, подкатившему к обочине.

— Мистер Валенте! — крикнула она.

Они обернулись и приостановились, ожидая, пока она подойдет ближе: Бьюкенен — с хмурым удивлением, Валенте — с выражением презрительного неверия.

День выдался холодным. Снежинки кружились на ветру, небо было серым, и Сэм, поеживаясь, обхватила себя руками и пыталась овладеть ситуацией, к которой была совершенно не подготовлена, да к тому же не одета, как следует.

— Мистер Валенте, — начала Сэм, — у меня есть кое-какие вопросы. Я…

Но Бьюкенен тоном, таким же ледяным, как зимний ветер, прижимавший к телу тонкую блузку, перебил ее:

— У вас была возможность задавать вопросы там, наверху, детектив. Это совершенно неподходящее место для того, что вы имеете в виду.

Но Сэм, проигнорировав разгневанного адвоката, сосредоточила всю силу своего обаяния на его циничном клиенте. Пытаясь играть «честно».

— Мистер Валенте, я нахожусь в прискорбном меньшинстве, но все же никогда не верила и не поверю, будто вы или миссис Мэннинг убили Логана Мэннинга.

— Если это заезженный прием «хороший коп — плохой коп», — презрительно бросил Валенте, — вы явно переигрываете.

— Дайте мне время! Я совсем недавно работаю, — пояснила Сэм, вздрагивая, и на миг ей показалось, что в ледяной броне появились чуть заметные трещинки. Прибегнув к тону невинной искренности, постыдно граничащей с наивностью, Сэм пыталась просочиться сквозь эти трещины в его сопротивлении. — Я всего несколько недель, как стала детективом, так что, может, все делаю не правильно, но не могли бы вы объяснить мне кое-что, может, я сумела бы помочь…

— Повторяю, детектив, тротуар не место для допроса моего клиента, — гневно остерег Бьюкенен. — Майкл, мы опаздываем.

Едва он отвернулся, как вышколенный водитель немедленно открыл заднюю дверцу лимузина.

Бьюкенен уселся, и Валенте уже хотел последовать за ним, но Сэм не отставала:

— Мистер Валенте, почему вы и миссис Мэннинг притворялись, будто не знаете друг друга?

— Я никогда и ни в чем не притворялся, — коротко ответил Валенте, скользнув в машину.

И Сэм, вспомнив его поведение с Ли Мэннинг на месте аварии, неожиданно поняла, что это правда. В отчаянии она вцепилась в дверцу и, конвульсивно вздрагивая, попыталась в последний раз уговорить Валенте:

— Это верно… вы не притворялись… зато притворялась миссис Мэннинг, и именно это вызвало наши сомнения и подозрения. Если действительно хотите, чтобы мы поискали других подозреваемых, прошу, ответьте на мой вопрос. Вы же хотите, чтобы мы нашли настоящего убийцу, не… — она хотела сказать «вас и миссис Мэннинг», но решила сыграть наверняка, сделав упор только на Ли, — не миссис Мэннинг.

Поколебавшись, он, к радостному изумлению Сэм, буркнул:

— Садитесь в машину.

Сэм немедленно выполнила приказ, и водитель закрыл дверь.

— Спасибо, — прошептала она, растирая руки и пытаясь не стучать зубами. Она открыла рот, чтобы задать вопрос, но тут же испуганно осеклась: лимузин плавно отъехал от обочины.

— Я опаздываю на встречу в мидтауне20, — сухо пояснил Валенте. — Хотите выйти? Или поедете со мной?

Сэм уловила хорошо замаскированную иронию и поспешно проглотила вертевшийся на языке достойный ответ. Интуиция предостерегала ее от стычек с ним на любом уровне: недаром у нее было такое чувство, что Майкл Валенте — противник куда более грозный, чем позволяла ему репутация. Она поколебалась, не зная, имеет ли право проговориться о записке, найденной в корзине с грушами, но все же решила рискнуть. Если у него действительно есть алиби, Маккорду эта записка ничего не даст. Если же алиби окажется ложным, Бьюкенен все равно узнает обо всем, поскольку по закону все материалы дела предоставляются адвокату.

— Я жду, детектив, — нетерпеливо напомнил Валенте. Сэм решила быть абсолютно искренней — если он ей позволит, — и готовиться к новой карьере — если окажется, что она приняла неверное решение.

— Когда миссис Мэннинг еще была в больнице, детектив Шредер нашел телефонограмму от вас и спросил, знакомы ли вы. Она сказала не правду, ответив, что вы впервые встретились у нее на вечеринке несколько ночей назад. Вы не знаете, почему она солгала?

— Она не лгала, — парировал он.

Сэм сразу усомнилась в оценке Маккорда, заключившего, что клиент «был готов заговорить», и робко взглянула в мрачное лицо Валенте:

— Как давно вы знаете миссис Мэннинг?

— Четырнадцать лет.

Сэм испустила едва уловимый вздох облегчения. Это по крайней мере честный ответ, но она была недовольна тем, на что пришлось пойти, дабы его получить. Стараясь не давать воли воинственным интонациям, она спокойно предложила:

— Если попытаетесь преодолеть свое вполне понятное нежелание иметь со мной дело и тем более отвечать на мои вопросы, причем отвечать достаточно чистосердечно, я, в свою очередь, постараюсь задавать их как можно меньше. И даже отвечу на ваши. Договорились?

Хотя он отказался заключать с ней какие бы то ни было сделки, все же снизошел до того, чтобы прояснить последний ответ: