Ромка слушает внимательно и не перебивает, а я понимаю, что моё время истекло. Пора выбираться отсюда как можно скорее.

— А вы куда с сокурсниками собрались? — задаёт вопрос отец, когда за столом наконец воцаряется тишина.

— В спа-комплекс «Султан».

— Так может… Рома пусть тебя отвезёт?

Папу хочется стукнуть чем-то тяжёлым. Зачем он так? Зачем подставляет меня перед Глебом и Ромой? Ладно, про Воронцова он знать не знает, но точно слышал, что с Ромой я встречаться больше не намерена.

— Конечно, мне как раз по пути, Ник, — отвечает мой бывший.

— Я уже заказала такси, — торопливо поднимаюсь с места. — Не надо меня подвозить.

В ушах шумит от звука колотящегося сердца. Я резко выбегаю в прихожую, надеваю обувь, верхнюю одежду и подхватываю сумку с вещами. Мама что-то говорит мне вслед, но я её не слышу. Я просто позорно сбегаю.

На улице становится легче дышать, думать и чувствовать. Под ногами громко хрустит снег, а с неба падают мелкие блестящие снежинки. Я прохожу немного вперёд и ищу на парковке автомобиль Глеба. Если всё пройдёт как по маслу, он спустится следом за мной уже через десять минут.

— Ник, подожди! – слышу я за спиной голос Ромы.

Он догоняет меня в два счёта: пытается взять за руку и жалобно смотрит в глаза. Даже при свете фонарей я вижу, что ему грустно, потому что я больше не его девушка и всячески отвергаю любые попытки сблизиться.

— И где твоё такси? — спрашивает он, усмехнувшись.

— Скоро приедет. В приложении написано, что осталось ждать пять минут.

— Ник, не дури. Я подвезу тебя к «Султану».

— Не надо, — я отчаянно мотаю головой.

— Постой, ты что… не к сокурсникам едешь, да?

Его голос звучит с надрывом. Мне бы очень хотелось, чтобы после расставания Рома просто меня забыл и оставил в покое. Возможно, переключился на другую девушку. Перестал дарить цветы. Не искал поводов, чтобы встретиться. Сегодня он приехал, чтобы вернуть наушники… Боже, да они мне и даром не нужны!

— У тебя кто-то есть, я не пойму? — сыпет вопросами Рома. — Кто он, Ник?

— Пожалуйста, перестань. Поезжай домой.

Неужели его никогда не отшивали? Ни одна девушка на свете? Поэтому он так болезненно реагирует?

— Да нет, ты говори правду, — Рома хватает меня за локоть и слегка встряхивает. — Я не дурак, всё пойму.

Его красивое лицо искажается от злобы, а пальцы грубо смыкаются и впиваются мне в кожу.

— Твой отец всё твердит, что мы созданы друг для друга, просто пока не время. Я цветы таскаю, пишу, звоню и волнуюсь. Наладить всё хочу, потому что ты, блядь, зацепила меня, Ника. Где-то вот тут сидишь… — он ударяет себе ладонью по левой половине груди. — Помнишь, я говорил, что жениться на тебе хочу? Я не передумал. Только убедился в том, что одну тебя вижу в этой роли. Остальные и в подмётки не годятся. Просто скажи, что мне сделать нужно, чтобы ты поверила и к себе подпустила.

— Что ты такое говоришь, Ром? — отвечаю я испуганно. — Тебе всего двадцать три. Ты ещё встретишь ту, которая обязательно тебя полюбит.

— А ты, значит, не любила?

Свет фонарей освещает вдалеке знакомую высокую фигуру, отчего пульс становится в сотни раз быстрее, и я столбенею. Размашистым шагом к нам направляется Глеб. У него расстёгнуто пальто, а мелкие снежинки, кружась, опускаются ему на волосы. Я съёживаюсь от предвкушения того, что сейчас будет… Что-то нехорошее, однозначно…

Ромка поворачивает голову назад, услышав за спиной шаги, и тут же меня отпускает. Он думает, что это всего лишь друг моего отца и именно поэтому идёт к нам. Пусть бы так думал и дальше.

Я инстинктивно делаю шаг в сторону и всматриваюсь в строгое лицо Воронцова. Хочу что-то сказать, выдавить из себя хоть слово, но не решаюсь. Он явно зол: глаза полыхают, ноздри широко раздуваются, а морщины между бровями стали глубже и грознее.

— Ника, иди в машину, — он протягивает мне ключи, и я тут же сжимаю брелок в ладони.

— Глеб…

— В машину.

Я не спорю с ним, чтобы не сделать ещё хуже. Просто разворачиваюсь и на ватных ногах иду вдоль выстроенных в ряд машин. Воронцов ничего не сделает Роме? А Рома ему? Они просто поговорят и разойдутся в разные стороны. Так ведь?

БМВ Глеба стоит последним в ряду. В салоне холодно так, что зуб на зуб не попадает. Я включаю обогрев и выставляю ладони вперёд, чтобы тёплый воздух хотя бы немного помог мне согреться. С пассажирского сиденья не видно ни Ромки, ни Глеба, и мне становится до жути страшно. Насколько далеко они оба могут зайти?

Проходит бесконечное количество времени, прежде чем Глеб появляется на горизонте. Он идёт к автомобилю широким шагом, сунув руки в карманы пальто. Оно у него по-прежнему расстёгнуто.

Забравшись в салон, Воронцов делает вид, что ничего не произошло: включает двигатель и откидывается на спинку кожаного сиденья. Снежинки на его волосах тают в считаные секунды.

— Глеб, он всё понял, да? Ромка догадался, что мы вместе?

Воронцов отвечает не сразу, но по жёсткому выражению лица можно понять, что его достал весь этот детский сад. Тайные встречи, переписки и обман… Я его в эти игры втянула.

— Если не идиот, то понял.

Я обнимаю себя руками за плечи и начинаю нервно кусать губы. Что теперь будет? Рома расскажет обо всём родителям или просто отстанет?

Воронцов переводит на меня свой цепкий взгляд и слегка щурится.

— Ник, если в будущем ты захочешь разорвать отношения с парнем, то делай это решительнее, пожалуйста. Обрубай все концы, не позволяй уговорам и признаниям в любви сбить тебя с толку. В твоих словах не должно быть двойного смысла и жалости. Этим ты даёшь маленький, но шанс на то, что всё ещё можно исправить.

— У меня больше не будет отношений, — я решительно мотаю головой, ощущая, как слёзы начинают жечь глаза. Это потому, что я представляю, как улетает Глеб, а я остаюсь здесь одна. — Никогда и ни с кем.

— Я уже говорил тебе, что ни от чего в жизни не стоит зарекаться.

Он устремляет взгляд на дорогу и давит на газ. Я тоже отворачиваюсь к окну и пытаюсь понять, что я делаю не так?

В салоне автомобиля воцаряется длительное и напряжённое молчание, которое мы сохраняем до самого дачного посёлка.

Глеб выходит из автомобиля, открывает ворота, а затем проезжает во двор.

Дом, в котором мы проведём все выходные, двухэтажный и выстроен из красного кирпича. Это всё, что я пока могу рассмотреть, потому что во дворе не горит свет.

Воронцов помогает мне выбраться из машины и проводит в дом. К моему удивлению, внутри тепло, будто кто-то заранее включил отопление, чтобы мы не замёрзли.

Я снимаю с себя обувь и куртку, прохожу по первому этажу и заглядываю на кухню, в уборную, а затем в кладовку. Здесь уютно и чисто: новая мебель, сантехника и хороший ремонт. Кухня и гостиная соединены в одну комнату. Когда Воронцов говорил, что это дача его отца, я почему-то представляла старую ветхую лачугу. Впрочем, мне было всё равно, где быть, лишь бы только с ним.

Слегка улыбнувшись, я прогоняю от себя дурацкое настроение, которое сопровождало меня всю дорогу. Глеб не сказал мне ничего оскорбительного, просто дал совет на будущее, которое я без него не представляю. Но это не его вина.

Я слишком долго пыталась быть хорошей для Ромки, а в итоге получилось то, что получилось: бывший парень принял недосказанность между нами и мою жалость за сомнение и продолжал идти напролом. Не знаю, что именно сказал Воронцов Ромке, но думаю, что теперь он вряд ли позвонит или приедет ещё раз. По крайней мере, не в ближайшее время.

На втором этаже находится ванная комната и две спальни. Я выбираю ту, где кровать пошире. Достаю из сумки одежду, которую захватила с собой, и раскладываю на полочке в шкафу. Фотоаппарат оставляю на комоде. Возможно, завтра мы с Глебом прогуляемся по окрестностям, и я найду для себя какой-нибудь вдохновляющий пейзаж.