На заднем фоне слышатся голоса людей и сигналы машин.

— Ты уже закончила работу?

— Да. Стою на остановке.

— Скажешь адрес?

Она молчит, раздумывает, испытывая моё терпение на прочность.

— Ника!

— Глеб… пожалуйста, не надо…

Где-то вдали сверкает молния и раздаются раскаты грома.

— В чём проблема просто назвать адрес? — раздражаюсь я.

Втиснувшись в поток машин, еду неизвестно куда. Слепо. Я правда не знаю, где её искать. Можно вбить в поисковике магазин спортивных товаров, но вряд ли я с первого раза найду тот самый, где работает Ника.

— Глеб, я сама доберусь домой. С минуты на минуту должен приехать мой автобус.

Меня подрезают, я громко сигналю и ругаюсь, закрыв динамик телефона. Ника всхлипывает и старается говорить спокойно, но у неё получается совсем неубедительно. Что-то произошло, и я намерен это выяснить.

— Мелкая, клянусь, я держусь из последних сил, чтобы не повысить на тебя голос. Просто скажи мне адрес, и я доберусь до тебя раньше, чем чёртов автобус.

— Глеб, прошу! — шепчет Ника. — Пожалуйста, хватит меня жалеть! Это… невыносимо.

Я хочу ответить, что ни хрена её не жалею, но на этих словах она бросает трубку.

Включаю аварийку, останавливаюсь на обочине. Несколько часов моего личного антистресса летят в пропасть. От бешенства мне вновь хочется крушить всё вокруг.

Набираю её номер снова и снова. Ника сбрасывает, а затем отключает телефон вовсе. Твою мать!

Тем временем погода за окном стремительно ухудшается, с ливнем не справляются даже дворники. Недолго думая, я набираю номер Лёхи. Он снимает трубку и удивлённо со мной здоровается.

— Где работает Ника? — спрашиваю его, забыв о приветствии.

— Зачем тебе?

— Просто скажи название или адрес.

— Глеб, я не знаю, что у вас происходит, но…

Это, блядь, у них семейное?!

— Адрес!

— Она работает в «Спортлайфе» на Герцена. Может, объяснишь мне, что…

Я не даю ему договорить и тут же отключаюсь, резко выводя машину на дорогу. Отсюда недалеко ехать — минут пять-семь. Ладно, с учётом непогоды — десять.

Машины медленным потоком тянутся в сторону центра. Бесит. Я нарушаю все возможные правила, заезжаю на бордюр, тороплюсь и обгоняю. Проезжаю на красный, потому что стоять и ждать зелёный у меня не хватает выдержки. Проще потом заплатить штрафы.

Яркую вывеску «Спортлайфа» замечаю издалека. Всматриваюсь в лобовое стекло, подавшись вперёд, и понимаю, что поблизости нет никакой автобусной остановки. Сдаю назад, разворачиваюсь и гоню в другую сторону.

За красным киоском находится хлипкая конструкция с полуразрушенной крышей и скамейкой. Остановка? Да, вроде бы. Но Ники здесь нет. Уехала? С силой ударяю ладонями по рулю, откидываюсь на спинку сиденья и устало потираю пальцами переносицу. Если в начале пути мне хотелось хорошенько всыпать ей по заднице, то сейчас просто хочется найти.

Я даю себе ещё одну попытку. Еду вперёд, разворачиваюсь на перекрёстке и ищу автобусную остановку на противоположной стороне дороги. Резко ударяю по тормозам, когда замечаю её.

Ника сидит на скамейке, накинув на голову капюшон и греет руки в широких карманах. Злости больше нет, как и раздражения. Я несколько раз сигналю ей, открываю дверь и выбираюсь на улицу. Футболка и джинсы промокают мгновенно.

Я обхожу автомобиль и жду. Ника встаёт со скамейки, взволнованно оглядывается по сторонам. Я смотрю на неё с выражением лица «Ты серьёзно?». Лучше ждать автобус, чем сесть со мной?

Протягиваю руку и помогаю Нике забраться в салон. С её одежды течёт так сильно, будто она упала в реку. И ладони ледяные.

— Снимай одежду, — прошу как можно спокойнее, включая обогрев.

— У меня под толстовкой ничего нет.

— Я сто раз видел тебя голой. Прекрати.

Ника осторожничает и ведёт себя скованно. Скрещивает руки, тянет мокрую одежду вверх. Под толстовкой только чёрный кружевной бюстгальтер, и я не отказываю себе в удовольствии посмотреть на неё ещё раз. В сто первый. Светлая нежная кожа, по которой гуляют мурашки, худые руки и плоский живот.

Возвращаю взгляд на дорогу и сильнее давлю на газ.

— Можешь и джинсы снять.

— Куда мы едем?

— Ко мне.

— Глеб, я уже сказала…

— Ника, с чего ты решила, что я тебя жалею? — перебиваю её.

— Мне показалось, что ты со мной из жалости возишься… Не надо. Я нормально себя чувствую.

Усмехнувшись, включаю поворотник и выезжаю на нужную улицу. Между нами не просто стена — пропасть, блядь.

— Мелкая... Ты ещё такая глупая. Я тебя не жалею... Я просто тебя люблю.

Ника перестаёт трястись, успокаивается и, улыбнувшись, тут же отворачивает голову к окну.

Я прошу её оставаться в машине, поднимаюсь домой и беру первую попавшуюся футболку и зонт. Спустившись, жду, пока она переоденется в салоне.

Мы молча едем в лифте и проходим в квартиру. Я ставлю чайник, Ника загружает мокрые вещи в стиральную машину, а затем заходит на кухню и останавливается позади меня. Я слышу прерывистое дыхание, которое становится всё ближе. Её хрупкие руки обнимают меня за талию. Сердце в этот момент пропускает удар... И ещё один. Кажется, она вдыхает мой запах и всхлипывает.

Повернувшись к ней, обхватываю заплаканное лицо ладонями и тут же целую в губы. Она шумно стонет и опускает руки мне на плечи, слегка царапая и прижимаясь к моему телу всё сильнее.

На ней только моя футболка и совершенно точно нет нижнего белья. Я веду ладонью по её спине, опускаюсь ниже и сдавливаю ягодицы. В паху мгновенно тяжелеет, терпеть не хватает сил.

Обхватив одной рукой её затылок, грубо вторгаюсь в тёплый рот языком и жестом прошу расставить ноги шире. Свободной рукой пытаюсь поласкать её, но Ника отпрыгивает так резко, словно ошпарилась кипятком.

Зелёные глаза горят, а щёки становятся почти пунцовыми.

— В чём дело?

— Глеб… Ты просто не знаешь всего, что он со мной делал. — Она опускает взгляд в пол, опять всхлипывает. — Я правда чувствую себя грязной… шлюхой.

Тяжело вздохнув, я задаюсь вопросом, сколько ещё тараканов в её голове?

— Пойдём, — протягиваю Нике руку.

— Куда? — спрашивает она, но тем не менее послушно вкладывает свою ладонь.

— Сейчас увидишь.

Ника

Я не понимаю, куда Глеб ведёт меня, но слепо иду за ним.

Его рука крепко сжимает мою ладонь, не давая возможности вырваться. Меня трясёт так сильно, словно при лихорадке. Возможно, я и правда заболела, когда сидела под дождём? Я ведь думала… я действительно думала о том, что он меня жалеет! Была в этом уверена. Так сказала Света: когда Глеб вернётся, то будет со мной лишь из жалости. Но всё оказалось иначе — он просто меня любит.

Глупо улыбаясь, наблюдаю за тем, как Глеб включает свет в ванной комнате и открывает дверь. Он заводит меня следом за собой и закрывается на замок. Зачем? Чтобы не сбежала?

Встав позади, осторожно снимает с меня футболку, задевая кончиками пальцев кожу и опаляя висок горячим дыханием. На теле собираются мурашки — так уверенно и в то же время чувственно он это делает!

Я накрываю ладонями грудь, опускаю голову ему на плечо. Хочется, чтобы ещё раз коснулся. Попробовал меня пальцами, языком. Поцеловал, успокоил. Соски твердеют и сладко ноют. Мне приятно и хорошо, я почти прогоняю своих внутренних демонов, хотя они вцепляются в меня из последних сил своими когтистыми лапами.

Глеб неожиданно отстраняется, подходит к ванне и включает воду, закрывая сливное отверстие силиконовой пробкой. Я недоуменно смотрю на него и часто моргаю. Боюсь и в то же время доверяю ему, как никому другому.

— Что ты делаешь? — спрашиваю охрипшим голосом.

— Забирайся, — кивает он.

— З-зачем?

Не знаю, для чего я спрашиваю, ведь и так всё понятно без слов.

— Глеб… — Я шумно вдыхаю влажный воздух и пячусь к двери. – Не надо, это не поможет…

— Достаточно просто забраться в воду, — твёрдо произносит он.