Занятие было очень скучным. Вроде бы материал интересный, но Натан рассказывал его так, словно читал заезженную лекцию в сотый раз студентам первого курса. Я пыталась сосредоточиться, сконцентрироваться, но мысли разъезжались в разные стороны. То я вспоминала оборотня, то думала про своих детишек и про то, когда же они ко мне привыкнут, то вдруг заскучала по маме, и через несколько минут я совсем отключилась от речи эльфа.

Следующий момент, который я помню, это был резкий звук, и я обнаружила себя стоящей перед тем самым оборотнем на улице.

– Стан? А что ты тут делаешь? И где это мы? – я запаниковала.

Что случилось? Почему я не на занятиях? Он меня украл?

– С тобой все хорошо? Мы с тобой вдвоем идем от университета уже минут десять. Ты словно спала с открытыми глазами.

Тут я почувствовала, что мне очень-очень страшно, со мной что-то происходит непонятное. И я совсем одна, мама далеко, никого рядом нет, только вот этот незнакомый парень, который, я знала это, не обидит, защитит, убережет.

И тогда я, как маленькая, расплакалась, обняла его и уткнулась носом в футболку. Стан сначала стоял неподвижно, но потом осторожно погладил меня по голове. Как котенка какого-то. И мне было так хорошо с ним. А потом стало стыдно.

У меня практически не было опыта общения с парнями. В деревне у нас мальчишки – сплошные оболтусы, и я, книжная девочка, была им неинтересна. В университете – группа будущих воспитательниц, ни одного мужчины. Однокурсницы как-то умудрялись встречаться с физкультурниками, у меня же не получалось завести подобных знакомств. Да оно и понятно, многие девочки жили здесь, в городе, со своими родителями, которые зарабатывали намного больше моей мамы. Они красиво одевались, красились, весело шутили. Про утонченных эльфиек и энергичных оборотней я вообще молчу.

А после выпуска я столкнулась с двумя мужчинами, и ни один из них не человек. И хотя ни с той, ни с другой стороны не было никаких намеков на романтические отношения, я, конечно, уже успела представить эти самые отношения с каждым из них, подумать про возможные препятствия, расстроиться, родить им детей и умереть в одиночестве.

И что мне теперь делать? Я обняла мужчину, парня девяти лет от роду, который из любезности провожал меня домой. И не могла отпустить его, потому что потом нужно будет как-то смотреть ему в глаза.

– Настя, ты как? Голова не болит? – раздался тихий мужской голос прямо над ухом.

Я отступила на шаг, не поднимая глаз:

– Эмм, извини. Сама не знаю, что на меня нашло. Я не хотела…

Как бы научиться проваливаться сквозь землю? Из всех супер-умений сейчас я бы взяла именно это.

– Спасибо за то, что проводил. Мне пора домой.

Я, по-прежнему не отрывая взгляда от асфальта, повернулась и быстро пошла в общежитие. Я боялась оглянуться и увидеть, как он смотрит на меня. Скорее всего, как на дурочку. А мы же теперь будем иногда видеться около университета. Что же делать? И раньше у меня не получится приходить, ведь я иду на занятия сразу после работы.

А Натан? Почему я не помню, как закончилась лекция? Может, я уже там начала себя странно вести?

Это было ошеломительно! Ощущение ее тела, робкое прикосновение рук, вид макушки, умильно склонившейся на грудь, запах волос. Я с трудом сдержал порыв схватить девушку и стиснуть в объятиях, о большем я пока и не мечтал.

А после ее скоропалительного побега я не знал, что и думать, чувствовал только, что совершил большую ошибку, только не понимал, какую именно. Поэтому я отправился прямиком в экстрим-парк, рассчитывая, что знакомые ребята подскажут, что делать дальше.

Первым делом, они сообщили, что я дурак. Оказывается, это был идеальный момент для поцелуя или признания, хотя я искренне не понимал, как можно приставать с такими глупостями к девушке, которая рыдает тебе в жилетку.

Или нужно было проводить ее до дома, позвать в кафе на чашечку чая для успокоения нервов и уже там, слово за слово… Потому что сейчас эпизод оказался незаконченным, и она будет придумывать негативные варианты его завершения и из-за этого избегать меня.

Но при всем многословии никто не смог объяснить причину такого поведения, даже и не пытался. «Может, она родных своих вспомнила, или преподаватель как-нибудь обидел, или у нее ПМС, и гормоны гуляют».

Так и не разобравшись, что случилось и кто в этом виноват, я бросил все свои силы на прохождение паркур-трассы под номером семь, это всегда отлично прочищало мозги.

Предсказания ребят сбылись: на следующий вечер Настя буркнула «Привет» и заторопилась в университет. Я легко мог бы догнать ее, но решил не усугублять ситуацию. Друзья в один голос рекомендовали несколько дней не показываться ей на глаза, пусть, мол, успокоится, подзабудет свои ощущения, возможно, даже почувствует себя виноватой.

Я согласился с ними, но и оставлять девушку без присмотра тоже не захотел, может, она снова будет в таком же заторможенном состоянии, и с ней может приключиться все, что угодно.

Поэтому сразу после окончания занятий я опрометью выскочил из здания и спрятался за несуразной скульптурной композицией из стриженых кустов, которая украшала площадь перед университетом. Так и не смог понять, что она изображает: с одного ракурса похоже на пушистого слона с обрубленными ушами, с другого – на группу людей, сросшихся головами, с третьего – вообще голый абстракционизм.

Вскоре показалась и ее худенькая фигурка. Настя покрутила головой, высматривая меня, успокоилась и пошла домой. А я – за ней.

И я вовсе не маньяк, говорил я себе, я ее не преследую, а беспокоюсь и слежу, чтобы ничего не случилось. И да, раньше она добиралась домой без присмотра, а теперь уже не может. Это не мания и не извращение, а искренняя забота о ближнем своем, об одном-единственном конкретном ближнем.

Так продолжалось до конца недели, а в пятницу я решил дать ей шанс. Учуяв ее появление, я вышел из университета за несколько секунд до нее, словно я вот только что закончил обучаться и теперь направился домой.

Несколько невозможно длинных мгновений, за которые я успел замереть в ожидании, обмануться в своих надеждах, расстроиться и начать обдумывать план мести неудачливым советникам, сзади послышались торопливые шаги и нерешительный оклик:

– Стан? Добрый вечер! Я Настя, помните меня?

И это вопрос к оборотню с идеальной памятью? Более того, к влюбившемуся оборотню от объекта его воздыханий? Я был счастлив!

Она догнала меня и пошла рядом, такая маленькая и такая беззащитная, что аж сердце захватывало.

– Стан, я хотела попросить прощения за свое поведение в прошлый раз. Не знаю, что на меня нашло. Я не хотела навязываться или приставать, – на последних словах ее голос затих до шепота.

– Ой, забудь. Рад, что у тебя все хорошо, – беззаботно откликнулся я. Опять же с подачи друзей-знатоков самый лучший вариант – сделать вид, что ничего не было. И главное тут – не дать ей влезть в оправдания и объяснения, иначе она будет потом стыдиться этого и точно оборвет все отношения. Я действительно не представлял, откуда они все это брали: из головы, из жизни или из книжек, но решил придерживаться их стратегии, своей-то у меня не было.

– Нет, я, правда, не знаю, почему себя так повела…

Я остановился, спокойно посмотрел ей в глаза и сказал:

– Настя, не нужно ничего объяснять. Совсем. Ладно? – и пытаясь сменить тему, ляпнул то, что первым пришло в голову. – А ты была когда-нибудь в парке «Экстрим»?

– Нет. Даже не слышала ни разу.

– Серьезно? Совсем не слышала? У нас в городе лучший парк в регионе по экстремальным видам спорта!

– Ну, я в этом не очень разбираюсь, – смущенно пробормотала девушка.

– Хочешь, я тебе его покажу? – и, дождавшись кивка, уверенно повел ее в парк, на ходу рассказывая про его достопримечательности. – Там созданы отличные условия для роллеров, скейтбордистов, знаешь, разнообразные горки, площадки, ступени. Если любишь горный велосипед, то есть трассы разных уровней сложности прямо через лес, правда, полюбоваться видами толком не успеваешь, потому что если отвлечешься, а скорость уже набрана ого-го какая, то точно врежешься в дерево. На некоторых трассах нужно даже ручьи перепрыгивать. Но самая главная ценность парка – это трассы для паркура.