В свободное от работы время я гулял там, где хотел, только уши старался прикрывать, дабы лишний раз не светить свою расу. Специально заглядывал в места, где можно встретить эльфов, ведь я никого из них, кроме родителей, вживую не видел, но близко старался не подходить. Я боялся, что они возненавидят меня, узнав, что я – неправильный эльф.

Как-то раз я зашел на школьный двор, где гуляли эльфы, с виду мои ровесники, второклашки, и попробовал с ними поговорить. Но какие же они были глупые! Медленные, скучные, пугливые. Одна девочка вообще расплакалась, когда я с ней поздоровался. Учительница подошла, чтобы меня прогнать, но увидела, что я тоже эльф, начала выспрашивать, из какой я школы. Тогда я просто убежал.

После того случая я не перестал считать себя уродом, зато решил, что такое уродство лучше, чем естественная тормознутость эльфов.

В дверь постучали, затем заглянул Сергей:

– Ну, вы что, долго еще? Стан, нам нужно заявление уже накатать.

– Погоди немного. Скоро будем, – ответил я, и он исчез.

Лей вздохнул, поменял положение в кресле:

– Что-то я увлекся. Никому раньше не рассказывал про себя, даже ребятам. Действительно становится немного легче. Словно перебираешь старые игрушки и понимаешь, что они не такие уж и замечательные, как казалось в воспоминаниях.

С цыганами я прожил еще год. Уехал, потому что понял, что они никогда не примут меня, как равного. Я для них был как ярмарочный медведь, забавная вещица, временно приносящая прибыль. К тому времени я уже неплохо понимал их язык, хоть и не говорил, вот и услыхал, что они решили продать меня знакомым из другого города. Потерявшийся эльфеныш уже примелькался в городе, пошли ненужные слухи, все чаще стали спрашивать, чей это ребенок, в ключевых точках все чаще видели полицейских и эльфов. А мои цыгане были оседлыми, у них в городе и дома, и машины, и связи налаженные, потому и решили, что выгоднее меня продать на сторону. И прибыльно, и безопасно.

Я уехал в другой город, потом в третий, и так, пока не добрался сюда. Тут я познакомился с ребятами, они организовали мне жилье, притаскивали учебники, чтобы я мог учиться. Хотя я до сих пор не знаю, как жить дальше. Не скрываться же мне всю жизнь?

– А зачем тебе вообще скрываться? От кого? Не от цыган же? – тихонько спросил я.

– Да уж столько лет прошло, они, скорее всего, и думать про меня забыли. Восемь лет для человека – значительно больший срок, чем для эльфа.

Я лишь усмехнулся. Восемь лет назад я только в садик пошел.

– Сначала – да, прятался от цыган. И от эльфов. Чем больше я узнавал про свою расу, тем меньше хотел, чтобы обо мне узнали. Ведь, по идее, меня должны закрыть в какой-нибудь лаборатории и изучать до потери сознания.

Я долго размышлял на эту тему, и мне кажется, что маме и папе запретили иметь общих детей, но они не послушались, сбежали из семьи, забились в самую глушь и потихоньку растили меня. А ведь все эти генетические карты не случайно были придуманы. Вот и получился я, эльф-мутант. Правда, суперспособность у меня не очень. Я всего лишь умру раньше, чем должен.

– Если ты скажешь, возле какого города вы жили, я попробую разузнать, что случилось с твоими родителями.

– А стоит ли? Если они мертвы, то ничего не изменится, а если живы, вряд ли мне станет от этого легче.

– Как знаешь. А потом тебя похитил оборотень. Зачем? И почему ты не хочешь, чтобы его посадили?

– Дэн единственный, кто сказал мне, что я не урод и не мутант. Он, конечно, чокнутый, но в целом безобидный.

– Лей, он тебя похитил, держал взаперти, что-то колол…

– Он брал кровь, – перебил Лей.

– Кровь? Зачем? – удивился я.

– Я, наверное, не сумею правильно объяснить. Он много говорил на эту тему. Вроде бы согласно каким-то историческим данным эльфы не всегда жили так долго, как сейчас. То ли он исследовал старые кладбища, то ли ползал по старинным архивам, а может, и то, и другое вместе, но выяснил, что в древности эльфы раньше умирали.

– Ну пару сотен лет назад и люди раньше умирали, и оборотни. В сорок-пятьдесят лет человек считался стариком.

– Вот-вот, я также ему говорил, но он отмахивался и говорил, что я ничего не понимаю. Совал мне какие-то научные статьи, фотографии костей, книжки, но там так все написано, словно на другом языке. Еще Дэн говорил, что я – его единственный шанс доказать теорию, что моя кровь поможет выяснить правду. Так что он ничего мне не колол. Всего лишь брал кровь. Сначала из пальца, потом несколько раз из вены.

Понимаешь? Он дал мне надежду на то, что я не урод. Что я нормальный. И я не хочу, чтобы его посадили из-за меня.

– Тогда зачем ты устроил потоп?

– Потому что я не хочу сидеть взаперти. Потому что ребята волнуются. Да просто потому, что я привык жить самостоятельно, решать за себя, а не ссать в ведерко в углу и жрать богатую железом гречку с печенкой, ибо «это так полезно для крови», – сгримасничал Лей. – Ты поможешь?

Я тяжело вздохнул:

– Попробую. Если сможем доказать, что он отпустил тебя добровольно и не причинил вреда, если у тебя нет претензий.

– Да нет никаких претензий. Подумаешь, пожил недельку в тепле. Сдал чуть-чуть крови.

– Но ты несовершеннолетний. Да к тому же эльф. В таком случае даже отсутствие претензий не является причиной для закрытия дела. И его оборудованная комната также не делает задачу легче.

– А если я скажу, что это было понарошку. Ну, например, он мой старый знакомый, маньяк в плане, не знаю, создания надежной комнаты, и мы поспорили, что я за неделю не смогу удрать из нее.

– Это, конечно, вариант, – усмехнулся я, – и его глупое поведение во время потопа является неплохим доказательством, но все равно потребуют родителей, хотя бы для того, чтобы тебе хорошенько всыпали.

Перед входом в кабинет Лей встряхнулся и нацепил испуганно-вежливое выражение лица, как учили цыгане в свое время. Лейтенант Сергей устало отбрыкивался от незнакомой женщины с пышными, искусственно созданными кудрями, Оленька подпиливала ногти и одновременно набирала что-то на телефоне.

Стан вежливо со всеми попрощался, на вопрос Сергея насчет показаний отмахнулся, сказав, мол, пусть принимает дежурный инспектор, а ему пора бежать. Все, как и договаривались.

Что ж, игра началась.

В последние несколько лет у Лея была довольно спокойная жизнь, и навыки, полученные за период бродяжничества, немного подзатерлись, но не были утрачены полностью. И сейчас эльф должен был вспомнить все, чему его учили.

Сергея можно в расчет не брать, он – наблюдатель, Оленька – тот самый дежурный инспектор, молоденькая, неопытная, наивная, ее легко будет разжалобить. Женщина с кудрями, видимо, замена опекуну, либо психолог, либо учитель из одной из ближайших школ, вот с ней могут быть проблемы, ее на эмоции не пробьешь, только логикой и уверенностью. Такие, как она, не вслушиваются в слова: если ребенок говорит что-то твердо и спокойно, значит, выучил, если мямлит – то к уроку не готовился.

Лей присел на стул, слегка ссутулился, зажал ладони между коленями, наклонил голову так, чтобы казалось, что он говорит снизу. Глаза Оленьки сразу потеплели, она взяла ручку, листок бумаги и мягко спросила:

– Ты как, готов рассказать нам, что случилось? Давай начнем с самого начала. Как тебя зовут?

– Меня зовут Лей, – пробормотал эльф, на мгновение вскинул глаза и снова уткнулся в пол, будто бы стесняясь своего порыва. Он успел заметить, что учительша заметно расслабилась, переведя его из списка потенциальных хулиганов в список потенциальных жертв.

– Хорошо. А фамилия?

Лей помотал головой и едва слышно всхлипнул.

– Ладно, пока оставим. Как зовут твоих родителей? Где вы живете?

Это был сложный момент. Эльф не собирался делиться с этой дамой личной информацией. Оборотню – да, Лей рассказал почти все, но так было нужно для создания доверительных отношений, ведь сильные личности охотнее помогают тем, кого считают уязвимыми. Но Оленька была для него бесполезна, ей нужно выдавать минимум данных и максимум эмоций.