После этих слов она немножко расслабилась и прижалась ко мне. Как маленький волчонок.

Из-за окна раздался гомон, и я увидел несколько любопытных носов, расплющенных о стекло. Я шутливо погрозил им кулаком, и детские мордашки сразу исчезли из вида.

Внезапно Настя встала и нервно прошлась по комнате:

– То есть Натан меня гипнотизировал? Как это возможно? Зачем? Я же и так работаю с эльфами.

Я молчал, не зная, что ей ответить. Мне тоже было непонятно поведение этого Лаэлиса, но я с ним не общался, в подробностях работу воспитательниц не знал.

– Недавно он говорил про контракт, который я подписала. Сказал, что мне запрещены любые романтические отношения, хотя прямым текстом об этом не сказано. Но почему? Неужто думает, что я буду хуже работать? Ведь у нас не может быть детей, так что никакой угрозы для работы нет.

Хотя я прекрасно знал об этом и даже, помнится, сам использовал подобный довод при разговоре с Настей, но ее слова почему-то больно резанули по сердцу. Не может быть детей. И я никогда не смогу взять на руки маленького пушистого волчонка и назвать его своим сыном.

В комнату резко вошел отец:

– Приехали. Готовьтесь.

Настя удивленно посмотрела на отца:

– Приехали? Кто?

– Натаниэль, – ответил я. – Он выехал за тобой сразу после окончания рабочего дня.

Она побледнела. Папа внимательно посмотрел на нее и сказал:

– Так, Анастасия, прошу выслушать меня. Несмотря на то, что Стан – мой сын, я ни в коем случае не хочу давить. Вы вольны принять любое решение: можете уехать с эльфами, можете поехать с нами или остаться с семьей.

– Но как? Я не могу… Я не знаю, чего я на самом деле хочу. Точнее, не понимаю, какое именно из желаний мое, а какое чужое. Часть меня рвется на улицу, к Натану, мне кажется, так будет правильно, и все сомнения сразу исчезнут.

Отец успокаивающе улыбнулся:

– Я же не предлагаю вам решить что-то глобальное. Вы всегда можете передумать. Неважно, что выберете в дальнейшем: выйти замуж за Стана, расстаться с ним или навсегда остаться эльфийской монашкой. Я говорю только про данный момент, про сегодняшний день. Прямо сейчас как вы хотите поступить?

Я всегда завидовал умению отца выражать мысли, он умел подбирать слова под своего собеседника, подстраиваясь под его настроение, образование и интеллект.

Настя глубоко вдохнула и выпалила:

– Сейчас я хочу остаться тут и разобраться со своими мыслями.

– Хорошо, так и поступим. У меня к вам одна просьба. Мы вместе выйдем на улицу, и говорить буду я. Вы молчите. Даже если эльф задаст вам прямой вопрос – молчите. Отвечайте только, если я спрошу у вас. Стан, к тебе это тоже относится. Все понятно?

Мы синхронно кивнули. Мне было немного стыдно: я хотел спасти свою девушку, а в результате все свалил на отца. А ведь считал себя уже таким взрослым и самостоятельным.

Позади нашей машины стоял тот самый черный матовый БМВ. Ребятня уже собралась неподалеку и обсуждала вновь прибывших. Мда, сегодня у местных просто праздник какой-то: целый спектакль в два действия с антрактом.

Из БМВ неторопливо вышел невысокий, не более ста семидесяти сантиметров, остроухий мужчина с длинными, сложно переплетенными волосами, как и говорила Крис. Его лицо выражало самодовольство и незыблемую уверенность в себе. Мне он сразу не понравился. Впрочем, он мне не нравился задолго до этой встречи.

– Добрый вечер, господа.

От его голоса я непроизвольно поморщился: снова эти режущие визгливые нотки, присущие эльфам.

– Добрый день и вам, Натаниэль, – сказал отец.

– Мы знакомы? – едва заметно приподнял брови эльф.

– Вы меня не помните, скорее всего, но мы уже встречались. По делу Киселевой три года назад. Вы тогда выступали как эксперт по дошкольному образованию, а я консультировал адвоката Киселевой.

Я удивленно посмотрел на отца. Он не говорил, что знаком с Лаэлисом. Интересно, что это было за дело такое?

Теперь поморщился эльф, похоже, решение суда оказалось не в его пользу.

– Вас так занимают дела эльфийского обучения или это совпадение? – спросил Натаниэль.

– На самом деле, весьма занимают, – сказал отец. – Я всегда считал, что контракт с воспитательницами эльфийских групп противоречит российскому законодательству и больше похож на средневековую кабалу. Но пока это всех устраивало, я не вмешивался.

– Сейчас что-то изменилось? У кого-то есть претензии? – холодно спросил эльф, пристально смотря на Настю. Я чувствовал, как ее потихонечку начинает трясти, несколько раз за время разговора она дергалась вперед, словно желая уйти к эльфу, но сама себя вовремя останавливала.

Отец сделал несколько шагов в сторону эльфа, помолчал, а потом негромко сказал:

– Знаете, Натаниэль, что я ненавижу больше всего? Это лишение разумного свободы выбора. Навязывание своего мнения силой.

После этих слов Настя застыла, а ее лицо превратилось в каменную маску.

– Вы меня в чем-то обвиняете? – повторил эльф.

– Зачем вы сюда приехали, Натаниэль?

– Мне нужно поговорить с Анастасией.

– Настолько, что вы бросили все и проехали двести километров? Или настолько, что вы перевезли девушку в свой дом, не посмотрев ни на приличия, ни на закон, ни на ее желания?

– Я разве кого-то принуждал? Настя, – эльф посмотрел в глаза девушке, – я вас заставил переехать ко мне?

Она было раскрыла рот, но я предупреждающе сжал ее ладонь.

Эльф слегка прищурился и перевел взгляд на меня:

– Так, а вы, я так полагаю, тот самый Стан. А это ваш отец, знаменитый в своем роде адвокат. Вам не кажется, что в этом деле вы будете чересчур предвзяты?

– А вы уверены, что стоит заводить отдельное дело? Не боитесь проиграть?

– В понедельник согласно контракту Анастасия обязана выйти на работу.

– Конечно.

– А вечером прийти ко мне на дополнительные занятия.

– Несомненно.

– И уловка с матерью уже не сработает.

– Безусловно.

Я смотрел на спокойный диалог отца с эльфом и не мог избавиться от ощущения, что они ведут переговоры на нескольких уровнях, из которых я видел только самый верхний.

– Я все же хотел бы переговорить с Анастасией сегодня, раз уж я проехал двести километров.

– Говорите, – махнул рукой отец, но не сдвинулся с места, загораживая проход эльфу.

– Наедине.

Папа негромко рассмеялся. Натаниэль же отошел в сторону так, чтобы видеть Настю, и странным шипящим голосом произнес несколько слов на непонятном языке. Я бы не удивился, если бы за моей спиной вдруг появился портал в иное измерение и оттуда бы вышел сказочный демон. Настя вдруг задрожала и принялась выдергивать руку из моей хватки. Глаза у нее опустели, совсем как сегодня днем.

Я растерялся. Что делать? Ударить ее? Хлопнуть в ладоши? Отпустить? И тут я вспомнил слова, после которых она пришла в себя.

– Все оборотни – жалкие псины. Блохастые ублюдки. Подзаборные шавки, – шепнул я ей на ухо. – А ты…

– Не… не говори больше так никогда, – сказала Настя. Из ее глаз потекли слезы. Она отвернулась от эльфа и крепко обняла меня, уткнувшись носом в плечо. – Не отдавай меня ему. Пожалуйста.

Отец громко, так, чтобы слышала и Настина мама, стоявшая возле калитки, и местные жители, расположившиеся поодаль, спросил:

– Анастасия, вы хотите поехать с Натаниэлем?

– Нет, – выкрикнула она, не отпуская меня.

– Полагаю, на этом ваш диалог окончен. В понедельник Анастасия выйдет на работу, как и положено, но мы зафиксируем ее текущее состояние у профессионального психолога. На вечерних занятиях у нее будет сопровождающий. При малейшем изменении состояния мы подаем на вас в суд.

Эльф стоял, вытянувшись во весь небольшой рост, и молчал. Через минуту он все же открыл рот:

– Вы пойдете на нарушение контракта?

– Разве Настя что-то нарушила? – мгновенно отреагировал отец. – Она соблюдает все пункты договора. Разве что вы захотите прервать его досрочно.