Никто не встретился им по пути к лаборатории. Когда они добрались до места, Гамал осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Там царила тьма.

Стасик боялся входить в лабораторию Гамала даже при свете дня. Там было столько горшков, кувшинов, склянок — одно неловкое движение, и все это добро с оглушительным грохотом посыплется на пол. А спустя мгновение здесь уже будут воины света с мечами наизготовку, и среди них непременно окажется Колька.

— Стойте тут, — приказал Гамал. — Внутрь не лезьте. Я зажгу свет.

Управился он быстро. Источником добытого им света оказалась крошечная лучина, которая едва рассеивала темноту.

— Быстро все внутрь! — скомандовал Гамал.

Он силой втащил в лабораторию Стасика, который все никак не мог прийти в себя после того, как пронаблюдал Кольку, и беззвучно прикрыл за ним дверь.

— Ты как будто увидел привидение, — сказал Гамал, с беспокойством поглядывая на Стасика.

На самом деле, Стасик предпочел бы увидеть целый сонм привидений, жутких, зеленых, гремящих цепями и зловеще завывающих, чем одного живого Кольку.

— Шевелись, старик! — потребовал Зархад. — Мы все в большой опасности. Я чую запах паладинов!

— Это от Стасика несет, — сообщил Гамал, подступая к столу, и передав лучину Грыбану. — Мужество отказало ему.

— Не пытайся ввести меня в заблуждение, — фыркнул гоблин. — Я не спутаю аромат, исходящий от человека Стаса, с мерзкой вонью святых воителей.

Алхимик взялся за дело. Он выбрал большой железный котел, куда начал торопливо засыпать отмеряемые на глаз порции разных порошков. Грыбан стоял рядом с ним и двумя пальцами держал лучинку, на кончике которой колебался крошечный язычок пламени. Зархад отошел в сторону, дабы не путаться под ногами у старика. А Стасик, прижавшись к каменной стене, все никак не мог отойти от пережитого ужаса. Стоило ему вспомнить о Кольке, как сразу же прихватывало живот. В нем вновь начала крепнуть уверенность в том, что воины добра и света пожаловали в крепость исключительно по его душу. Гамал полагал, что причиной их появления была запертая в подземелье Света, но Стасик сомневался в истинности этой гипотезы. Нет, за ним они пришли, за ним. Как-то узнали, где он обосновался, и явились всей толпой. Несчастного Стасика поразила злопамятность воинов добра. Казалось бы, уже немало времени прошло с разгрома Форинга, пора бы все забыть и жить дальше. Нет же, эти святые герои и не думали забывать старые обиды. И, главное, мстить они решили не Мортусу и его банде, а безобидному Свиностасу. Ну, понятно. От Мортуса и получить недолго, тот сам, кому хочешь, отомстит. А вот ополчиться всем войском на бедного школьника, тут они, конечно, герои.

— Не знаю, сколь мощным получится взрыв, — признался Гамал, засыпая в котел очередной компонент будущей взрывчатки. — Приходится делать из того, что есть.

— Ты не жадничай, засыпай все! — посоветовал Зархад.

— Поучи еще! — огрызнулся алхимик. — Ты тамошнюю дверь не видел. Ее ставили навечно, с тем расчетом, чтобы выдержала все, что угодно.

— Света сама справится, — подал голос Стасик. — Ей бы только показать, где выход.

— Ну, будем надеяться, что она почувствует взрыв.

— И благодарность, когда обретет свободу, — добавил Зархад. — Потому что, как я слышал, демонам подобное чувство глубоко чуждо. Есть у них привычка платить злом за добро.

— Света не такая! — возмутился Стасик. — И она никакой не демон. Она хорошая!

— Ты даже сам не знаешь, кто она, — заметил Гамал. — Впрочем, с женщинами всегда так. Свою истинную суть они показывают уже после свадьбы, когда жертве некуда бежать.

Стасик хотел сообщить этим черствым и грубым людям и гоблинам, что ничего-то они не понимают, и еще что о свадьбе речь пока не шла, как вдруг ночную тишину нарушил донесшийся снаружи гул трубы. Не успел он стихнуть, как раздался тяжелый удар, от которого дрогнули древние стены.

— Это что? — простонал Стасик. — Это зачем?

Спустя мгновение крепость наполнилась шумом. Судя по звуку, по коридорам неслись десятки людей, слышался их топот, звон доспехов и лязг обнажаемого оружия. Первое предположение — что они обнаружены, и воины добра бегут в лабораторию по их души, оказалось неверным. Из коридора зазвучали крики, из которых стало ясно, что крепость атакована кем-то извне.

Вновь зазвучали тяжелые удары, будто где-то поблизости рвались бомбы. Стасик в ужасе вжался в стену, дико напуганный непониманием происходящего.

— Что там такое? — спросил Зархад. — Как будто битва. Старик, с кем дерутся добряки?

— Понятия не имею, — проворчал Гамал. — Я вообще сегодня не ждал гостей.

Он ссыпал в котел последнюю порцию порошка, затем опустил туда половник и хорошенько взболтал получившуюся смесь.

— Ну, лучше уже не сделать, — признался он.

Отобрав у Грыбана лучину, он велел гоблинам взять котел за ручки.

— И постарайтесь сильно не трясти, — предупредил старик.

Сам Гамал подобрал с полки длинную палку, и намотал на нее несколько полосок ветоши. Затем поджог от лучины получившийся факел.

— Идем! — скомандовал он. — Если все добряки выбежали наружу, мы сможем беспрепятственно добраться до подземелья.

Он посмотрел на трясущегося от страха Стасика, подошел к нему и встряхнул за плечи.

— Оживай уже! — потребовал Гамал. — Тут всем страшно, не только тебе одному.

Легко ему было говорить такое. Его ведь не разыскивали по обвинению в государственной измене и геноциде.

Приоткрыв дверь, Гамал выглянул в коридор. Там было пусто. Снаружи доносился звон клинков и новые взрывы, но в здании, похоже, не осталось ни одного добряка.

— За мной! — скомандовал старик, распахивая дверь шире.

Он пропустил вперед двух гоблинов, несущих котел, затем Стасика, который переживал такой страх, что едва держался на этом свете.

— Пойдем длинным путем, — сообщил Гамал. — Он безопаснее, и не придется выходить наружу. Не отставайте.

Алхимик первым заспешил по коридорам, гоблины, пыхтя, с трудом поспевали за ним на своих коротких кривых ногах. Стасик оказался замыкающим. Он то и дело оглядывался назад, каждый раз ожидая увидеть там ужасного Кольку, уже занесшего меч для удара. Ему казалось, что ничего страшнее внезапной встречи со старым недобрым знакомым и быть не может.

Ох, как же он заблуждался!

Они успели беспрепятственно миновать пяток коридоров. Похоже, все добряки высыпали наружу, и прямо сейчас вели отчаянный бой во дворе крепости. Оттуда доносились крики, грохот, звон клинков. Стасик по-прежнему не понимал, с кем сцепились среди ночи силы добра, да и не стремился к этому. Ему хотелось одного — скорее освободить Свету. Лишь она одна могла защитить его от всех опасностей этого мира. Главным образом, конечно, от Кольки и его друзей, взваливших на Стасика всю вину за разорение Форинга.

Они миновали точку пересечения нескольких коридоров. Гамал и гоблины прошли ее благополучно, а вот ползущий в хвосте Стасик замешкался. Он случайно повернул голову, и ему почудилось, что во тьме одного из коридоров его глаза заметили какое-то движение. Пытаясь убедить себя в том, что это всего лишь игра расшалившегося воображения, Стасик уже приготовился продолжить путь. Но тут до его слуха донесся тихий, невыносимо страшный голос, который он при всем желании не смог бы не узнать. Этот голос олицетворял собой сам ужас. Прежде у Стасика было много разных фобий, рациональных и не очень, и он затруднился бы воздвигнуть одну конкретную на чемпионский пьедестал. Но так было до его близкого знакомства с самым ужасающим созданием, какое только видел правильный мир. Теперь же у Стасика не возникало проблемы при составлении топа самых ядреных своих страхов. Первое место, с большим отрывом от конкурентов, с недавних пор занимала верховная кухарка черного замка, леденящая кровь Грыжа Антрекотовна.

— Стоять! — донеслось из темноты.

Голос был хриплый, полный лютой злобы. И столько гипнотической силы было в этом голосе, что ноги Стасика буквально приросли к полу.