Гамал осторожно шагнул вперед, и сообщил:

— Мы друзья Стасика. Мы хотим освободить тебя. Обещаешь ли ты, что не тронешь нас, когда вырвешься на волю?

— Если вы друзья Стасика, то вам нечего бояться, — отозвалось существо.

— А обещаешь ли ты сокрушить врагов, что вторглись в нашу обитель? — спросил Гамал.

— Врагов? Каких врагов?

— Самых обычных — встрял в беседу Зархад. — Они нас убить хотят. Насмерть.

— И Стасика тоже, — добавил Грыбан. — Его сильнее прочих и с особой жестокостью.

— Стасика? — взревел голос с такой силой, что старый алхимик и гоблины в страхе отпрянули. — Они хотят убить моего Стасика? Скорее, освободите меня!

Гоблины вновь приблизились к двери, и, превозмогая жар, поставили бомбу так близко к ней, как только смогли. Затем Гамал вытащил из кармана своего балахона мешочек, и насыпал из него длинную дорожку серого порошка. Дорожка вела к бомбе.

— Как только подожгу, бегите отсюда со всех ног, — предупредил он гоблинов. — Не могу сказать наверняка, насколько сильным будет взрыв, но тряхнет знатно.

— Выпустите меня скорее! — гремел голос, исходящий, казалось, прямо из каменных стен. — Если со Стасиком что-то случится….

Гамал начал опускать факел, и в этот момент за его спиной резко прозвучал незнакомый голос:

— А ну всем стоять! Руки вверх!

Гамал замер, так и не донеся огонь до дорожки из горючего порошка. Гоблины медленно обернулись.

В двух шагах от них стоял незнакомый человек. В его руке был обнаженный меч. Человек этот не казался ни паладином, ни даже обычным рядовым героем, что, впрочем, ничего не значило. Выглядел он довольно крепким, и вполне мог оказаться воином, решившим зачем-то сменить доспехи на крестьянский наряд.

— Эй ты, старик, ну-ка отойди оттуда! — строго приказал Васек. — А вы, мутанты, назад! К стене!

Гоблины послушно попятились. Ребятами они были бывалыми, но все же не настолько, чтобы бросаться на меч с голыми руками. Гамал медленно отошел в сторону от просыпанной на полу дорожки из горючего порошка.

— Почему вы медлите? — прогремел голос заточенного в подземелье существа. — Мой Стасик в беде. Освободите меня скорее.

Васек вздрогнул. Он прекрасно видел, что в коротком коридоре больше никого нет. Откуда же исходит голос? Вероятно, из-за огромной железной двери, пылающей нестерпимым жаром.

Но не это заинтересовало Васька. Неведомое существо произнесло хорошо знакомое ему имя. Имя, столь нетипичное в этом мире, но столь распространенное на его, Васька, исторической родине. Стасик! О, знал он одного Стасика. Бессовестного душегуба и предателя, коварного злодея, погубившего стольких невинных людей. Васек ни на секунду не усомнился в том, что речь идет именно об этом Стасике.

— Где он? — потребовал ответа Васек. — Где Стасик? Где прячется этот жалкий трус?

— Так ты ищешь человека Стаса? — осторожно спросил Зархад. — Здесь его нет, сам видишь. Он ушел. Куда-то. Куда именно — нам не сказал.

— И чтоб ты знал, он нам совсем не друг, — добавил Грыбан.

Васек шагнул ближе к гоблинам, и направил на них острие клинка.

— Шутки решили со мною шутить? — процедил он сквозь зубы. — Не советую! Месть привела меня сюда. Гнусный Свиностас ответит за свои злодеяния. А вы, если станете укрывать его, разделите участь этого мерзавца. Живо отвечайте — где он?

— Тебе же сказали — не знаем мы, — проворчал Зархад.

— Значит, по-хорошему не хотите, — зло ухмыльнулся Васек. — Ничего, заговорите по-плохому. Воинам добра не пристало пытать пленников, но для вас сделают исключение. Паладины развяжут вам языки. А теперь руки за спину, и пошли вверх по ступеням. Старик, отдай мне факел.

Физиономию Гамала исказила гримаса мрачной решимости. Он презрительно покосился на Васька, и процедил сквозь зубы:

— Да пошел ты!

После чего бросил факел на пол, прямо на дорожку серого порошка. Тот тут же ярко вспыхнул, разбрызгивая в стороны снопы крошечных искорок. Огонь заскользил по нему в сторону котла.

В тот же миг Зархад бросился на Васька, поднырнул под меч, и с силой лягнул свинопаса ногой в колено. Васек взвыл и повалился на пол. Оружие выпало из его руки.

Мимо него с топотом и криками пробежали злодеи и скрылись на лестнице. Васек услышал, как старик подгонял зеленых мутантов, стращая тех верной смертью, если они не поторопятся.

Превозмогая боль, свинопас быстро поднялся на ноги, доковылял до дорожки из порошка, по которой огонь неумолимо подбирался к большому железному котлу, и ладонью провел поперек нее линию. Огонь добрался до оборванного края дорожки, ярко вспыхнул в последний раз, и потух.

Подняв с пола факел, Васек самодовольно усмехнулся. Ему попались отчаянные, но очень тупые злодеи. Будь они умнее, то добили бы его, прежде чем убежать.

— Освободи меня! — загремел женский голос. — Освободи скорее! Мой Стасик в беде!

— Крышка твоему Стасику! — злобно прорычал Васек. — Ничто его не спасет. Он уже покойник.

Васек подошел ближе к двери, намереваясь забрать котел с взрывчаткой, чтобы никто случайно не взорвал его и не высвободил неведомое создание, так сильно рвущееся помочь злодею Свиностасу. Он уже наклонился за ним, когда неведомая сила вдруг вцепилась в его тело невидимыми, но вполне осязаемыми когтями. Васек вскрикнул, попытался высвободиться из этой страшной хватки, но не сумел.

— Хочешь навредить моему Стасику? — услышал он льющийся из стен голос, полный жуткой злобы. — Этого ты хочешь?

Рука Васька, держащая факел, против его воли протянулась к котлу. Пальцы, один за другим, начали разжиматься. Он стиснул зубы, пытаясь преодолеть подчинившую его силу, но эта борьба была неравна. Железная дверь, полыхая, обжигала ему кожу. Чья-то жуткая, почти осязаемая ненависть, сдавила ему виски с такой безжалостной силой, что из глаз, ушей и носа Васька брызнула кровь.

Пальцы его безвольно разжались, и факел, вывернувшись из них, уткнулся горящим концом прямо в наполненный серым порошком горшок.

— Вашу ж мать! — помертвевшим голосом выплюнул Васек.

А затем грянул взрыв.

Никогда доселе Ильнур и Мортус не сходились в схватке один на один. Оба были наслышаны друг о друге, оба слыли великими мастерами меча. И оба частенько прикидывали, кто же из них двоих окажется сильнее, если судьба однажды столкнет их лицом к лицу на узенькой дорожке.

Час выяснить это пробил. Верховный паладин Форинга и лорд черного замка сошлись в жестоком бою, демонстрируя все свое мастерство и не сдерживая своих сил. Святой меч паладина и проклятый клинок черного рыцаря со свистом разрезали воздух и сталкивались с оглушительным грохотом, рассыпая вокруг снопы искр. Они бились уже долгое время, полностью поглощенные поединком, но ни один из них так и не сумел взять верх над соперником. Оба были одинаково хороши. Молодость Ильнура компенсировалась большим опытом Мортуса. Светлая магия паладина разбивалась об колдовство черного рыцаря.

Поединок опьянил их, заставив забыть обо всем. Оба получали от него странное удовольствие, наконец-то встретив достойного себя противника. Ни шум кипящей вокруг битвы, ни грохот творимых чародеями заклинаний, не могли отвлечь великих воинов от их смертельного танца. Но когда откуда-то снизу донесся страшный грохот, а земля под ними подпрыгнула, как живая, едва не сбив обоих с ног, Ильнур и Мортус словно очнулись, и временно прервали свой бой.

Из входа в крепостное строение с шумом вырвался клуб густой пыли. Спустя секунду, кашляя, чихая и сквернословя, оттуда выбежал седовласый старик с длинной бородой. За ним следовали два гоблина. Троица выскочила во двор, и, не замедляя шага, заспешила к крепостной стене.

Не успели Ильнур и Мортус удивиться этому появлению, как из пылевого облака показалась еще одна фигура, огромная, широкоплечая, бегущая вразвалочку. Ильнур, увидев ее, невольно содрогнулся, ибо на своем геройском веку повидал он всяческих чудовищ, но таких кошмарных тварей ему лицезреть не доводилось. То была помесь черного тролля с горным великаном, а усугублялось дело тем, что страшилище имело все признаки женского пола, и признаки эти ужасали. Огромные груди под кожаным фартуком колыхались на бегу, как два наполненных зерном мешка. Лицо существа ввергало в трепет и одним своим видом отшибало всю потенцию на годы вперед. Ильнур, пронаблюдав это кошмарное нечто, почувствовал пробежавший по спине холодок ужаса. Он бы предпочел сойтись в бою с тремя огнедышащими драконами, чем с этим, внушающим инстинктивный страх, существом.