Миновав разрушенный зал, он юркнул в узкую дверь и вновь побрел однообразными коридорами. Горькие рыдания звучали здесь гораздо громче, и Стасик с беспричинной радостью понял, что почти достиг их источника. Ему захотелось отыскать в развалинах живого человека. Такого же доброго, но невинно оклеветанного, как и он сам. Стасик не отказался бы от друга. Ему было одиноко. Имелся, правда, сосед Гамал, но они почти не общались между собой, и тем более не общались так, как общаются друзья. Да и огромная разница в возрасте и жизненном опыте исключала возможность крепкой дружбы.

В свойственной ему манере Стасик тут же начал увлеченно фантазировать, и навыдумывал себе много разных глупостей. Его воображение нарисовало картину, вполне типичную для обделенного девичьей лаской старшеклассника. Стасик представил себе в дивной эротической грезе, что вот прямо сейчас, внезапно и на ровном месте, найдет в развалинах красивую девушку, такую же несчастную и всеми отвергнутую, как и он сам. И между ними тотчас же вспыхнет любовь, потому что как же иначе? Иначе и быть не может! Более того, девушка легко и просто закроет глаза на специфическую внешность Стасика, и полюбит его таким, каков он есть. Стасик был уверен в том, что его есть за что любить. И станут они жить в этой крепости долго и счастливо, и все у них будет очень хорошо.

Охваченный романтическими грезами Стасик миновал очередной коридор и вдруг остановился. Ему понадобилось какое-то время, чтобы понять, куда завели его ноги и любовные фантазии. А как только понимание наступило, несчастному пареньку резко расхотелось любви и столь же резко захотелось в туалет.

Перед ним была каменная лестница, спиралью спускающаяся во тьму. Стасик уже бывал здесь прежде. Несколько дней назад Гамал приводил его сюда на экскурсию. А заодно и для того, чтобы познакомить с соседом снизу.

Стоило Стасику понять, где именно он оказался, как парень едва не бросился бежать прочь. Дело было не в данном старику обещании никогда не спускаться в подземелье. Плевал он на это обещание. Стасика объял ужас. В отличие от своего непрошибаемого соседа, он не мог просто закрыть глаза на тот факт, что в их подвале отбывает вечный срок какая-то кошмарная тварь. Что-то живое и жутко злое, чья аура страха отпугивала от развалин более мелких и слабых монстров. За минувшие дни страх перед этим существом слегка притупился, но забыть о нем совершенно Стасик не мог. Такое разве забудешь. Это ведь все равно, что иметь в подвале атомную бомбу, которая может рвануть в любой момент.

Пока он раздумывал, с какой конкретно ноги начать свое паническое отступление, снизу вновь зазвучали горькие всхлипы. И были они настолько нестрашными, настолько человечными, что Стасик, уже собравшийся броситься обратно в свою комнату, невольно замер на вершине лестницы. Подумал он вот о чем: а что, если кто-то пробрался снаружи в крепость, спустился вниз по лестнице и сейчас сидит перед заколдованной железной дверью? Сидит и плачет, потому что он одинок, напуган и растерян. Ведь глупо же было думать, что автором рыданий является запертый в подземелье монстр. Монстры, они не плачут. Они злобно рычат, зверски воют, гремят цепями во мраке ночном и издают прочие зловещие звуки. Лить слезы не их стиль.

Стасик понял, что для окончательного успокоения совести необходимо спуститься вниз и проверить все лично. Большой беды от этого не случится. Он лишь дойдет до конца лестницы и одним глазом заглянет в коридор. Если там кто-то есть, он сразу же его обнаружит. А если никого нет, тотчас же унесет ноги.

И вот он зашагал вниз по лестнице. Каждый следующий шаг давался ему с все большим трудом. Непослушные ноги буквально прилипали к ступеням. Светящийся шар дрожал в трясущейся руке Стасика. Сам храбрец был напряжен, как натянутая до звона струна. И если бы сейчас из темноты ему наперерез бросилась маленькая мышка, он наверняка умер бы от испуга прежде, чем успел хоть что-то понять.

Последние ступени дались особенно тяжело. Стасик шагал в вязкой тишине — всхлипы смолкли, едва он преодолел половину лестницы. Ему чудилось, что тьма сгущается вокруг, а свет шара меркнет, и вот-вот погаснет окончательно. Он ступил на последнюю ступень, поколебался немного, и сошел с нее. Затем поднял взгляд и осмотрел короткий коридор. И тотчас же понял, что зря совершил этот героический спуск. Коридор прекрасно просматривался, в нем не было ни ниш, ни иных укрытий. Стасик отлично видел, что здесь никого нет. Ни внезапной девушки, ни даже внезапного юноши.

— Пусто, — вслух произнес Стасик.

Его голос прогремел в тишине подземелья, заставив паренька вздрогнуть.

Он нехотя взглянул на дверь. Не хотел смотреть — эта чертова плита рождала в нем чувство безотчетного отвращения. Но все же глянул. Теперь, когда он явился сюда один, без моральной поддержки Гамала, дверь показалась ему еще страшнее, чем в день экскурсии. Взгляд Стасика невольно захватили символы, украшающие ее поверхность. Он все никак не мог понять, выгравированы ли они в толще плиты, или живут какой-то своей отдельной жизнью. И чем дольше Стасик смотрел на них, тем больше склонялся к последней версии. А когда жуткие символы вдруг пришли в движение и медленно поплыли в разных направлениях, паренек заставил себя отвести от них взгляд.

Чтобы прийти в себя, Стасик оформил себе сочную пощечину. Боли не почувствовал, но процедура явно пошла на пользу. Муть, возникшая в его голове, тотчас же рассеялась. И когда он бросил на дверь еще один взгляд, все символы снова находились на своих местах и не пытались расползтись, как неугомонные тараканы.

Стасик решил, что пора бы ему уносить отсюда ноги. Он и так значительно превысил собственный лимит героизма, заявившись сюда в одиночку и среди ночи. О том, чтобы повернуться к двери спиной, не могло быть и речи. Еще чего! Стоит только выпустить из виду эту штуку, как обязательно случится что-то нехорошее. Стасик не собирался так рисковать. Он начал пятиться к лестнице, шаркая подошвами по серым плитам пола. Успешно сделал три первых шага, а затем его пятка подло зацепилась за какой-то едва заметный выступ. И этой малости оказалось достаточно, чтобы непослушное тело подвело своего хозяина в самый неподходящий момент.

Стасик с ужасом осознал, что падает. Он попытался развернуться в воздухе, чтобы грохнуться не на спину, а на выставленные перед собой руки, и в ходе выполнения этого маневра выпустил из ладони шар. Тот отлетел в сторону, с глухим звоном ударился о каменную стену, и… разбился! Осколки стекла ссыпались на пол. Вырвавшееся из шара облачко газа еще пару секунд тускло светилось повисшим в пустоте бледным призраком, а затем полностью растаяло в воздухе.

Стасик очутился в непроглядной темноте. Невообразимо долгую секунду он лежал на полу, а затем резко вскочил на ноги и побежал. Еще успел удивиться, почему до сих пор не начались ступени, ведь от лестницы его отделяли считанные метры. А затем всем телом врезался в какое-то плоское и твердое препятствие.

Боли Стасик не почувствовал, но сила удара была таковой, что его сшибло с ног и опрокинуло на пол. И только тут до него дошло, что в темноте он перепутал направление — побежал не к лестнице, а к страшной двери. И врезался в нее на всем скаку.

Задыхаясь от ужаса, Стасик широко распахнул рот, готовясь сделать то, что на его месте сделал бы каждый — заорать во все горло. Но едва он успел наполнить легкие воздухом, как вдруг услышал рядом с собой тихий женский голос. Тот не сказал, а почти прошептал, робко и неуверенно:

— Кто здесь?

Если бы огненный шар не спалил весь волосяной покров на теле Стасика, его шерсть в это миг обязательно встала бы дыбом. Ему почудилось, что незнакомка находится в метре от него. Буквально рядом. Да вот только в коридоре никого не было. По крайней мере, по эту его сторону.

Голос прозвучал вновь:

— Кто здесь? Отзовитесь. Почему вы молчите?

В этот момент Стасик стряхнул с себя сковавший его ступор. Дикий крик наполнил собой подземелье. Стасик бросился бежать, падая на ступенях и ударяясь телом об стены. Лишь чудом не покалечившись, он миновал лестницу, затем долго метался в коридорах, и, наконец, выбежал в разрушенный зал, приспособленный Гамалом под огород. Здесь было достаточно светло — звезды, сияющие в ночном небе, залили мир мертвенно-белым светом.