— Слушай, Чупав! А что там за херня происходит?

Я кивнул на противоположный берег реки. Там ржали и вставали на дыбы лошади, слышались крики и резкие команды. Дружинники выпрыгивали из сёдел, рубили саблями траву, стреляли из луков в воду.

В общем — творилась непонятная хрень.

Княжеская дружина воевала изо всех сил. Только вот с кем?

Чупав усмехнулся:

— Лешие и лесовицы балуют. Ноги лошадям травой заплетают, чтобы прыти поубавить.

Я вспомнил Михея, который в своем саду выращивал живые ловушки.

Бля! Он тоже леший, что ли? А Глашка тогда кто? Лесовица?

— Слушай, Чупав! Что-то они сильно развоевались. Что там за трава у вас такая?

Чупав озабоченно хмыкнул.

Не иначе Васило ещё и своих змей выпустил. У него на Дальнем болоте змей в этом году до хрена вывелось. Вот он и решил их в бой пустить.

Я представил, как в густой траве мелькают гибкие, вёрткие змеи, и по спине пробежал холодок.

На хер! Мне на сегодня змей хватило выше головы.

Ох, не завидую я княжеской дружине.

Чупав искоса глянул на меня и ухмыльнулся:

— Да там одни ужи и медянки. Гадюк нет. Но в траве — попробуй, разгляди.

— А мост с какого хрена рухнул? Мы утром по нему проезжали — нормальный мост, крепкий. Был.

— Это водяники опоры подгрызли. Им тоже от людей порой достаётся. То их в сеть поймают, то острогой ткнут. Вот и отводят душу.

— Они же княжеских дружинников сожрут. А нам, как ни крути — потом жить вместе, в одном княжестве.

Чупав внимательно посмотрел на меня.

— Соображаешь, кот. Не сожрут. Притопят маленько и отпустят. Но на этот берег перейти не дадут.

— А коней?

— Коней сожрут. Оголодали на безрыбье. Тут уж ни хера не поделаешь.

Дружинники на том берегу расступились. Вперёд вышел толстый плечистый боярин в шубе с длинными рукавами.

Летом в шубе! Потница замучает, ипонат!

На солнце поблёскивали золотые пуговицы. На левом боку боярина висела сабля в позолоченных ножнах.

Боярин посмотрел с обрыва в реку, где кишели толстые буро-зелёные туши. Выразительно сплюнул и подал голос.

— Сдавайся, Немой! Колдовство не поможет! — крикнул он.

Его сильный густой голос эхом отразился от водной глади.

— С хера ли? — заорал я в ответ. — Сами сдавайтесь! Князя позови, убогий!

Сашка с Гришкой весело заржали. Даже Божен улыбнулся.

— Немой, я долго щит держать не смогу, — предупредил он. — Передышка нужна.

На лбу святоши выступили капли пота.

Бля! С того берега пока не стреляют, но начать могут в любой момент.

— Понял, Божен! Прошка, Чупав! Надо бойцов укрыть!

Чупав отдал короткую команду, и войско нечисти построилось плотным квадратом вокруг нас. Щиты бойцов по-прежнему были повёрнуты в сторону вражеского берега.

— Сдавайся, Немой! — продолжал орать боярин. — У вас мало войска! Под стрелами долго не простоите. А отойдёте от берега — мы переправимся, и песдец вам!

Хера се, его понесло. Перегрелся, что ли?

Хотя... А ведь он прав, сука такая!

Княжеские дружинники продолжали стрелять в реку.

— Они, бля, всех водяников перебьют!

— Не перебьют, — ухмыльнулся Чупав. — У водяников шкура толстая — в тине отлежатся. Вода нужна, Немой!

— Много?

— Да хоть плошка.

Я почесал макушку.

— Джанибек! В кузнице есть вода?

— Есть! — ответил Джанибек. — Только она гнилая — пить нельзя.

— По херу, — махнул рукой Чупав.

Затхлая вонючая вода нашлась в бочонке возле наковальни. Чупав поморщился. Снял толстую рукавицу и похлопал ладонью по воде.

— Хлюпень! Ты жив там?

В воде появилось дробящееся отражение огромной жабьей морды.

— Держимся пока! — проквакала морда. — Они, суки, бронебойными бьют!

— Держитесь у дна! Животы не подставляйте! Ща мы им устроим!

Морда согласно квакнула и исчезла.

Чупав снова хлопнул по воде ладонью.

— Девчули! Приём!

— Привет, дядя Чупав! — раздался из бочонка звонкий девичий голос.

В воде отразилась смешливая зеленоглазая девчонка в пёстром сарафане.

Ух, бля, какая!

Несколько секунд я всматривался в отражение. Потом понял, что девчонка присела возле лужи, прикрыв коленки подолом сарафана, и смотрит на нас сверху вниз.

— Запускайте древесников! — скомандовал Чупав. — Только осторожно, чтоб не помяли никого. Нам с людьми жить ещё!

— Поняла, дядька Чупав!

Девка подскочила и закричала куда-то в сторону:

— Марфа! Васило! Дядька Чупав велел пускать древесников!

— Связь отключи, торопыга! — крикнул Чупав.

Потом сам хлопнул ладонью по воде.

— Идём, Немой! Посмотрим!

Мы вышли на крыльцо. Я внимательно вгляделся в противоположный берег.

Ну, и чего?

Крики дружинников стали громче.

Ипать!

По макушкам деревьев словно прошёл ветер. Они задрожали, застонали. Ветки потянулись к бойцам князя. Те отчаянно отбивались саблями. Но ветки хватали их и вытаскивали из сёдел.

Я изумленно посмотрел на Чупава.

— Ни хрена себе вы подготовились!

Чупав довольно ухмыльнулся.

— Ну, так! Всех собрал, кого можно. Леших, болотников, полевиков. С дружиной справимся. Но против ополчения не устоим. Потому и надо договариваться.

— Я гляжу — ты всё на кон поставил.

Улыбка Чупава исчезла.

— И не только я, Немой, — серьёзно сказал он. — Все мы. Вся здешняя нечисть.

Голосистый боярин тем временем растерянно пятился назад от обрыва.

Толстый сосновый корень взрыхлил землю прямо перед его красными бархатными сапогами.

Не на войну собирался боярин — на победу! Потому и надел шубу и бархатные сапоги, расшитые золотом.

Я злорадно хмыкнул.

Корень хлестнул боярина под коленки, сбил с ног и столкнул вниз. Из воды вынырнула широкая лягушечья пасть.

Чавк!

Писдец шубе! Да и золочёной сабле тоже.

Стрелять с того берега перестали. Спутанные ветками и корнями княжеские дружинники барахтались, словно мухи в паутине. Растерянно ржали кони, оставшиеся без седоков.

И тут я увидел Сытина.

Он протолкался сквозь вооружённую толпу к берегу. Заглянул вниз. Знакомо покачал головой. И бесстрашно съехал к самой воде, тормозя каблуками.

Здоровенный водяник высунул из воды широкую плоскую морду. Потянулся к Сытину. Тот спокойно протянул водянику руку.

Обнюхав Сытина, водяник что-то квакнул и улёгся на воду, подставив спину. Рядом с ним лёг ещё один. И ещё.

Сытин шагнул на живой мост и пошёл, аккуратно ступая по спинам водяников. Он добрался до нашего берега и вскарабкался на обрыв.

Выглядел Сытин, как всегда — не выспавшийся, но весёлый.

— Ну, здорово, Немой! Ни хера себе, ты банду сколотил! Привет, Чупав! Божен! Слезь с Потапыча, дай передохнуть старику! Заездил его совсем. Стрелять больше не будут.

— Здорово, Василий Михалыч! — ухмыляясь, ответил я.

— Ипать! — удивился Сытин. — Заговорил, всё-таки! Русалки помогли? Я так Потапычу и сказал — пусти Немого к русалкам, должны помочь. У него с девками контакт хороший.

Бля! Заговорщики херовы!

Божен слез с медведя. Медведь шумно выдохнул и обернулся Потапычем.

— Бля! — сказал Потапыч. — Всю спину отсидел!

Выпрямился и, охнув, схватился за поясницу.

— Прости, Немой, что не успел к бою со змеёй! Не думал, что князь рискнёт меня под арест посадить, — серьёзно сказал Сытин. — Но видел, как вы с Потапычем её захерачили. Весело получилось.

— Куда уж веселее! — проворчал Потапыч. — Брюхо теперь до осени обрастать будет.

— Ничего! — заржал Сытин. — Я тебе ещё мёда привезу. От него шкура быстрее заживает. Да и девки бритых мужиков больше любят.

— Нормально у меня с девками! — отбрил Потапыч. — За собой смотри, Васька! Из-под ареста не мог сбежать, жучара? В жисть не поверю! Отсыпался там в серебряной клетке.