Вот возле этой берёзы нас и поджидали.

Над поляной раздался пронзительный разбойничий свист. У меня даже уши заложило.

Порыв холодного ветра ударил в лицо, заставил прищуриться. Конь испуганно заржал. Сквозь ресницы я разглядел невысокого коренастого человека, который вышел из-за берёзы.

— Кто такие? — спросил человек. — Куда едете?

До него было не меньше ста метров, и говорил человек негромко. И всё же каждое его слово было отчётливо слышно.

Прошка с Джанибеком оглянулись на меня. Джанибек положил руку на футляр лука.

— Свалить его?

Я секунду подумал и мотнул башкой.

— Не надо. Попробуем договориться.

Потом выпрямился в седле и крикнул:

— Князь Добрыня Немой! Можно просто Немой — я не обижусь! Еду в Лопухинку по государственному делу. А ты кто такой?

— Мать Тимохой звала, а люди Соловьём называют, — ответил человек. — Слышал про меня, Немой?

— А ты про меня? — крикнул я. Эти переговоры на расстоянии уже начинали раздражать.

Человек весело расхохотался.

— А ты за словом в карман не лезешь, Немой! — одобрительно сказал он. — За такого весельчака хороший выкуп должны дать. Тем более что ты — князь, если не врёшь. Не врёшь, Немой?

Бля, да он вообще охерел! Бессмертный, что ли?

Я пустил коня вскачь, на скаку вытаскивая из-за спины меч.

Человек широко расставил босые ноги, упёрся ими в землю. Поднёс левую руку ко рту и пронзительно свистнул.

Ветер прижал к земле высокую траву. Сорвал с берёзы листья, скомкал их и швырнул прямо мне в лицо.

Конь захрапел и выгнул шею, стремясь вперёд, но ветер был сильнее. Он остановил коня, как оконное стекло останавливает летящую муху.

А Соловей всё свистел и свистел. Ветер ударил сильнее, и конь попятился.

Я соскочил на землю, попытался сделать шаг, но порыв ветра чуть не свалил меня с ног. Я удержался, двумя руками вцепившись в стремя.

Шаг за шагом ветер оттеснил меня с конём к самой опушке. Рядом прятались за храпящими лошадями Прошка и Джанибек.

— Ну его на хер, Немой! — крикнул мне Джанибек. — Давай лесом обойдём.

— Давай! — кивнул я и развернулся к лесу.

Но ветки кустов и трава внезапно сплелись в непроходимую живую сеть. Я попытался прорубить проход мечом. Ветки хлестнули по руке и чуть не вырвали меч.

Джанибек, не спрашивая, вскинул лук и выстрелил в Соловья.

Стрела сорвалась с тетивы и полетела. Сначала быстро, потом всё медленнее и медленнее. Зависла в воздухе, двинулась обратно и воткнулась оперённым концом в землю у ног Джанибека.

Свист Соловья умолк. Над поляной повисла оглушительная тишина.

— Ну что, сдаёшься, князь? — весело спросил Соловей. — Это была только разминка. Увертюра, так сказать. А я могу и в полную силу свистнуть.

Бля! Ну, и хер ли теперь делать? Съездили в Лопухинку, называется!

— Если сдаётесь — оружие в ножны и с поднятыми руками шагайте ко мне! — не унимался Соловей. На его хитрой роже сияла широкая улыбка.

И тут из валенка вылез Мыш.

— Что случилось, Немой? — спросил он, глядя на мой грустный хлебальник.

— В плен нас берут, вот что случилось.

— Кто? — удивился Мыш.

— Вот он, — я кивнул в сторону Соловья.

Мыш вскарабкался на седло.

— Так это же сам Соловей!

— Ну, — невесело подтвердил я.

— Ждите меня здесь! Я сейчас! — крикнул Мыш.

Он соскочил с седла и рванул по примятой ветром траве в сторону Соловья.

Джанибек вопросительно посмотрел на меня и еле заметно показал взглядом на лук в своей руке.

Мы с Прошкой одновременно покачали головами.

— С ума сошёл? Мыша подставишь!

Загородившись лошадью, я внимательно наблюдал за Соловьём.

Соловей, наклонив голову к земле, с кем-то разговаривал.

Да какого хера, с кем-то?! С Мышом, понятное дело!

Значит, спалил грызуна, и теперь стебётся над ним, гад! Надо выручать философа.

Я толкнул лошадь в бок, и мы стали потихоньку, шаг за шагом приближаться к Соловью.

Разбойник то говорил, то слушал, широко ухмыляясь. Но о чём, шла речь, я разобрать не мог.

Я потихоньку одолел почти половину разделяющего нас расстояния.

Вот Соловей настороженно вскинул лохматую голову и быстро поднёс руку ко рту.

Бля!

И валенком не прикинешься! Да по херу!

Я выскочил из-за лошади и ломанулся к Соловью, выхватывая меч.

Соловей коротко свистнул. Над моей головой пронеслась упругая воздушная волна.

А затем что-то чёрное шлёпнулось с неба прямо мне под ноги.

Я затормозил и уставился на наипнувшуюся с высоты ворону. Встрёпанная ворона уставилась на меня. Вид у неё был охреневший.

Птица ошалело потрясла головой, расправила крылья и полетела, недовольно каркая на весь лес.

— Видал, князь, как соловьи с воронами справляются? — весело спросил Соловей. Он смотрел прямо на меня. Рука возле рта была наготове.

Хер я его теперь достану неожиданно!

— Немой, перестань за меч хвататься! — сказал вынырнувший из-за пучка прошлогодней травы Мыш. — Идём, я тебя с настоящим композитором познакомлю!

Я забросил меч в ножны и подошёл к Соловью.

— Знакомьтесь! — важно сказал Мыш. — Это Добрыня Немой — князь нечисти. А это — Тимофей Соловей! Свистун, композитор. Автор пергамента «Мотивы народных песен в художественном свисте». Гений нашего времени!

— Разбойник, по совместительству, — ехидно добавил я. — Охренеть, сколько талантов в одном человеке!

— Да ладно вам! — отмахнулся довольный Соловей.

— Всегда хвали того, кто заслуживает похвалы, — строго сказал Мыш. — А ты, Соловей — настоящий самородок! Слушай, а покажи «Разящее лезвие», а?

— Да ну, баловство это! — попытался отбиться от поклонника Соловей.

Но Мыш пристал к нему, как репей к заднице.

Наконец, Соловей махнул рукой.

— Глядите вон на ту макушку.

Он показал на старую ёлку, которая возвышалась над лесом в ста метрах от поляны.

И чего? Ёлка, как ёлка.

Соловей поднёс два пальца ко рту, а локтем прицелился в ёлку. Напрягся и беззвучно дунул в пальцы.

Не получилось, что ли?

— Гляди, Немой! — восторженно закричал Мыш, показывая на ёлку.

Её макушка медленно падала, словно срезанная огромным острым ножом.

Охренеть!

— Узкий пучок направленного высокого звука! — со знанием дела сказал Мыш. — Со стороны вообще ничего не слышно, правда?!

— Ну, — обалдев, кивнул я.

— Вот! А на самом деле — это очень громкий свист. Соловей, научи меня так!

Офигевший от такого внимания Соловей принялся учить Мыша валить ёлки свистом. Вокруг поляны затрещали макушки.

Я махнул рукой Прошке и Джанибеку.

— Подходите!

Дружинники расседлали лошадей и пустили их пастись, а сами достали из мешка вяленое мясо с сухарями.

— Соловей, садись с нами! — позвал я.

— Спасибо за приглашение, князь! — усмехнулся Соловей. — Поговорить о чём-то хочешь? Только не ври!

Да на кой хер ты нужен — врать тебе!

— Скажи, Соловей, — спросил я. — А ты можешь другого человека научить так свистеть? Меня, например?

— Немой! — обиженно сказал Мыш. — Вообще-то, сначала моя очередь! Мы с Соловьём уже договорились. Я и за учёбу заплатил.

— Чем это? — удивился я.

— Золотом.

— Откуда у тебя золото?

— Здесь, в траве подобрал. Соловей, покажи Немому!

Соловей достал из кармана маленький тускло-жёлтый самородок.

Хера се!

— Ну, и везучий ты, Мыш!

Тут я вспомнил про пустую казну и нахмурился.

— Слушай, Мыш! А ведь золотой самородок — это доход. Или даже прибыль.

— Ну, да, — ответил Мыш. — Давай, Немой, я тебе книжку по бухгалтерии принесу. Чтобы ты не путался.

— Погоди, не сбивай с мысли! Если ты получил доход — значит, должен заплатить с него налог.

— Кому? — удивился Мыш.

— Мне, — скромно ответил я. — В смысле — в княжескую казну.

Мыш задумался.