— А это разве плохо? — удивился я. — Что за болото без воды?

— А чего же хорошего? Трясина появляется. Весной лося засосало — не успел вытащить. Скоро вместо болота озеро будет. Лес вокруг затопило. А лешие мне выговаривают — болото-то моё.

— Так!

Я шумно выдохнул.

— Но ведь мельница людям тоже для дела нужна. Не просто так они её строят.

— Так и болото тоже нужно. Где же мне жить? Да и не только во мне дело. Знаешь, сколько у меня зверей кормится? Прорва! А птиц! Тетерева всю зиму клюкву клюют! Затопи болото — и чем им питаться?

— А в другом месте нельзя мельницу построить?

— Можно! — сказал болотник. — я уже старосте говорил, а он и слушать не хочет. Помалкивай, говорит, нечисть, пока на вилы не посадили!

Хера себе, порядки!

— Похоже, придётся съездить в Лопухинку, — задумчиво сказал я.

— Поедем! — обрадовался болотник. — Скажи ты им, что так не делается!

— Погоди, Немой! — вдруг остановил меня Сытин. — Это дело серьёзное. Люди в Лопухинке не тебе подчиняются, а князю Всеволоду. Надо тебе сперва с ним поговорить.

А ведь прав Сытин.

— Ну, так схожу и поговорю, — сказал я. — В чём проблема-то? Только штаны переодену.

И тут в ворота снова постучали. Я со вздохом поднялся со стула.

— Михалыч, а у меня неприёмные часы могут быть? Чтобы нормальной жизнью пожить, а не княжеской?

Сытин засмеялся:

— Так возьми и назначь.

— И назначу! — пригрозил я неизвестно кому и пошёл к воротам.

За воротами нетерпеливо топтался молодой светловолосый паренёк в красном кафтане княжеского дружинника. Глаза у него были необычные — почти чёрные, цвета переспелой вишни.

— Чего тебе? — спросил я его.

— Приглашение от князя Всеволода князю Добрыне Немому, — браво ответил паренёк.

— Ну?

— Что «ну»? — удивился дружинник. — Князя позови! Или впусти меня к нему!

— Я — князь.

Паренёк недоверчиво оглядел мою помятую рубаху и штаны с дыркой на колене.

— Ты точно князь?

Я хотел было ругнуться, но махнул рукой.

— Иди за мной! Только с тропинки не сходи.

Я провёл дружинника в столовую и попросил Сытина:

— Михалыч, подтверди ему, что я князь. А то он мне на слово не верит.

— Я верю! — дружинник покраснел. — Служба такая.

— Ну, так что там у тебя?

— Князь Всеволод приглашает князя Добрыню Немого к себе в терем на заседание боярской думы.

— Когда? — спросил я.

— Сейчас, — ответил дружинник. — Я провожу.

— Ловко у тебя всё складывается, Немой! — удивился Сытин.

— А то! — гордо ответил я.

— Ладно, — пожал я плечами. — Ну, я пошёл.

— Куда? — всполошилась Глашка. — Штаны рваные!

Бля!

Пришлось снова подниматься наверх и переодевать штаны. Когда я, наконец, спустился вниз, дружинник уже извёлся.

— Князь велел быть срочно! Все уже собрались, ждут! — с упрёком сказал он.

— Ничего, подождут! — проворчал я. — Дед Миша! Запри ворота, а то живность разбежится!

Я дождался, пока с обратной стороны в пазах скрипнет засов, и только после этого зашагал за нетерпеливо приплясывающим дружинником.

Пока мы пробирались через рыночную площадь, ловкие пальцы дважды чуть не залезли ко мне в карман. На второй раз я сжал чужую ладонь так, что она хрустнула, а невезучий карманник взвыл от боли.

Сам я разжился большим краснобоким яблоком. Торговец так нахваливал свой товар, что я не удержался — взял яблоко на пробу. Вытер его о подол рубахи и с хрустом откусил. Яблоко оказалось сладким и крепким. Я взял ещё одно.

— Что за сорт?

— Княжеские! — гордо ответил продавец.

— Годится, — одобрил я. — дом Сытина знаешь?

— А как же!

— Отнеси туда корзину яблок. Скажи — Немой прислал для Глашки. Только жди у ворот, внутрь не заходи.

Я нашарил в кармане серебряную монету и протянул продавцу.

Ну, а что? Женщин надо радовать!

Войдя на княжеский двор, я повернул к знакомому главному крыльцу. Но дружинники остановил меня.

— Князь Всеволод приказал сначала провести тебя к нему в кабинет. Хочет поговорить с глазу на глаз.

— Ну, веди.

Мы обошли терем чуть ли не вокруг. Сошли с мощёной камнем дорожки на протоптанную тропинку и через душистые заросли усыпанной красными ягодами смородины пробрались к незаметной боковой дверце.

Охренеть, конспирация!

За дверцей оказался узкий коридор, еле освещённый маленькими полукруглыми окошками под потолком.

Мы прошли коридором, поднялись друг за другом по узкой скрипучей лесенке и очутились на небольшой площадке перед низенькой дверью.

— Сюда, — сказал дружинник, открывая дверь и заходя первым.

Я шагнул через порог.

В небольшой комнате за сосновым письменным столом сидел хмурый князь Всеволод.

— Здорово, Немой! — сказал князь. — Присаживайся!

Он наклонился и поставил на стол деревянное ведёрко с плавающим в нём ковшиком в форме утки.

— Пить будешь?

Я молча кивнул, уже догадываясь, за каким хером князь меня позвал.

Князь разлил ковшиком вино по толстым стеклянным стаканам.

— До чего вкусное! — сказал он. — Хоть сам на болото жить переезжай! У лешего твоего много не выпросишь ведь.

Намёк понятен, бля!

— Я ему скажу, чтобы привёз тебе пару бочонков. В подарок.

Вместо того чтобы обрадоваться, князь ещё больше нахмурился.

— Спасибо! Ладно, давай!

Кисло-сладкое вино чуть пощипывало язык. Я покатал его во рту и проглотил, дожидаясь, чтобы князь заговорил первым.

Князь поднялся из-за стола. Прошёлся туда-сюда по комнате, задержался у окна.

— Осень скоро, — сказал он. — Люблю отсюда на сад глядеть. Здесь людей почти нет. Дружинная в другой стороне, конюшни тоже.

Ипать, он так до снега мучиться будет! Помочь, что ли?

Но князь повернулся ко мне и заговорил сам.

— Мне Гиппократ Поликарпыч сказал, что в Мишку стреляли отравленной стрелой. Значит, наверняка убить хотели. Сына моего хотели убить!

Князь стукнул кулаком по подоконнику.

— Я тебе верю, Немой! Иначе не стал бы с тобой договор заключать, сколько бы нечисти ты не привёл. Но спросить я должен.

Ну, должен — так спрашивай! Чего кота тянуть?

— Это по твоему приказу стреляли в Мишку?

Наконец-то, разродился!

Я покачал головой.

— Нет, князь.

— Верю, — сразу же сказал Всеволод. — Ты бы его ещё раньше мог убить, если б захотел, верно?

— Верно.

— Да и Аксюту, старого конюха, ты не мог знать. Его и я-то с трудом помню.

Князь подошёл ко мне и остановился прямо напротив.

— Но я должен был спросить, понимаешь?

Я кивнул, глядя ему в глаза.

— Понимаю, князь. Но мне смерть княжича выгодна только на первый взгляд.

— Почему? — заинтересовался Всеволод.

— Сам посуди. Чтобы княжество захапать, я ведь не только княжича должен был убить. Но и тебя.

Князь прищурил глаза.

— Ну, дальше.

— А дальше — ничего. Бояре твои меня не приняли бы. Народ тоже. О дружине я уже и не говорю. Подумай сам — за мной бы они пошли, или за кем-то другим?

Рот князя приоткрылся. Он сел на свой стул, зачерпнул ковшиком ещё вина и снова разлил по стаканам. Я достал из кармана яблоко. Вытер его о рубаху, вытащил из-за голенища нож и порезал яблоко на дольки.

— Хорошо, что ты меня спросил, князь. Не стал сомнения в себе держать. Как там Мишка?

— Поликарпыч говорит — всё обойдётся. Повезло ему. Ты представляешь, Немой — Мишку дважды отравить хотели! Сначала кормили какой-то дрянью. А потом эта стрела. И один яд переборол другой! Вот скажи — бывает так?

Мыш бы тебе сказал что-нибудь философское.

— Повезло, — улыбнулся я. — Давай выпьем за Мишкино здоровье!

Стаканы глухо стукнули друг о друга.

Я вытер губы и сказал:

— А теперь подумай, князь — кому выгодно выставить меня и Сытина предателями? И зачем?

Князь начал говорить, но я его остановил.