— Да погоди ты! Опиши их хотя бы!

Пафнутий неохотно остановился.

— Севка — коренастый такой. Рыжий, лицо всё в крупных веснушках. Глаза голубые. А Сидор...

Тут Пафнутий снова замялся, подбирая слова.

— Сидор чернявый. Волосы, брови, глаза — всё, как смоль.

— Ладно!

Сытин махнул рукой.

Пафнутий кивнул мне и пошёл к двери. Божен поднялся вслед за ним.

Возле дверей Пафнутий остановился и бросил через плечо:

— Я предупрежу старшего волхва, что вы арестовали невинных.

***

Я проводил обоих святош до ворот. Отодвинул тяжёлый засов и потянул створку на себя. На улице стояли четверо монахов в длинных чёрных рясах, с копьями в руках. Их сопровождал высокий худой священник с серебряным крестом на груди. На его широколобом треугольном лице нелепым крючком торчал здоровенный нос, похожий на клюв.

Я рукой загородил дорогу Божену с Пафнутием. Крючконосый сделал шаг вперёд и сдержанно кивнул мне.

— Князь Добрыня Немой? Я — старший волхв Перуна, Воисвет. Позволь мне поговорить с братьями Боженом и Пафнутием!

Несмотря на вежливый тон, голос волхва звучал твёрдо, начальственно. На меня он смотрел холодно, словно оценивал.

Мне как-то сразу захотелось послать этого волхва на хер. Но я сдержал свой искренний порыв и кивнул головой. В конце концов, это их разборки, церковные. Да святоши, вроде, и сами собирались идти к этому Воисвету.

Воисвет перевёл взгляд на священников.

— Братья Божен и Пафнутий! Горько говорить, но вас обвиняют в поощрении святотатства! Я надеюсь, что это ошибка, но мы должны во всём разобраться. Идите за мной!

Пафнутий испуганно втянул голову в плечи. Божен покорно ссутулился. На меня они даже не оглянулись.

И я не выдержал.

Хера се! Свидетелей из-под носа уводят! Я князь, или кто?

— Эй, волхв! Я ещё не договорил со святошами! Да и сами они не очень-то хотят идти с тобой.

Взгляд волхва стал довольным и насмешливым. Как у сороки, которая списдила у растяпы блестящую побрякушку.

Этот гад словно ждал, что я полезу заступаться за Божена с Пафнутием.

— Извини, князь! Может быть, мы спросим этих почтенных священников?

Волхв только что в голос не заржал.

— Братья Божен и Пафнутий! Выполните ли вы мою скромную просьбу пойти в главное капище для разбирательства? Или предпочтёте остаться в гостях у князя нечисти?

— Мы идём! — нестройным, но дружным хором ответили святоши.

Тоже мне!

— Видишь, князь! Братья хотят как можно быстрее восстановить справедливость.

— Да мне по херу! — взбеленился я. — Я их не отпускаю!

— Во взгляде волхва появилась снисходительная жалость. Он заговорил с мной тоном, которым обычно разговаривают с маленькими детьми:

— Церковь не подчиняется земной власти, князь! Так было всегда, так будет и впредь. Если тебе будет нужен мудрый отеческий совет — можешь прийти ко мне, или к верховному волхву. Только сообщи заранее о своём приходе — мы можем быть заняты. У божьих слуг много дел.

Тут волхв кротко поднял глаза к темнеющему небу. Я увидел его длинную шею с острым выступающим кадыком.

Вырвать бы тебе его, бля!

Я услышал цокот копыт по деревянной мостовой. Из переулка выехали четверо конных.

Дружинники!

Сопровождавшие волхва монахи напряглись и крепче перехватили копья.

Волхв взглянул на дружинников и на мгновение задумался.

— Предугадать мой приход ты никак не мог, даже при помощи колдовства, — задумчиво заметил он. — Значит, вызвал дружинников для другого дела. Уж не для того ли, чтобы схватить мирных жителей деревни Чистые Мхи, которые и сообщили мне о святотатстве?

Умён, сука!

— Не трать время попусту, князь. Эти жители уже у меня и находятся под защитой церкви. Они будут говорить на суде. А ты...

Волхв торжествующе улыбнулся.

— Займись городом, который на время доверил тебе Всеволод. Мостовые почини, что ли. Выгребные ямы почисти. Иначе как отчитаешься перед кровным братом?

Воисвет коротко взглянул на Божена и Пафнутия.

— Идёмте, братья! Если вы невиновны — боги скажут мне об этом.

Сука-волхв кивнул мне и зашагал по улице, ни на кого не обращая внимания. За ним семенили Божен и Пафнутий, и монахи-копейщики шагали следом.

Дружинники, растерянно посмотрели на меня.

Ну, а хер ли?! Ткнули вашего князя хлебальничком в грязь, да ещё и повозили в ней прилюдно!

Я сплюнул и пошире открыл створку ворот.

— Заезжайте, хрен ли стоять!

— Да, хитро он нас обошёл, — мрачно подтвердил Сытин. Он следил за нашими разборками с крыльца, но вмешиваться не стал.

— А ты-то чего молчал, Михалыч? — с упрёком спросил я его. — Вдвоём мы бы священников не упустили!

Сытин удивлённо посмотрел на меня.

— Немой! Ты ж, вроде, всегда умным был! Соображай! Да этот волхв только того и ждал, чтобы ты их отбивать кинулся! Завтра же поднялся бы крик на весь Старгород — князь нечисти с церковью враждует!

Дружинники молча переглядывались, но лезть в разговор не спешили.

Сытин махнул им рукой.

— Ладно, идём в дом! Думать будем.

Баба Дуня, увидев толпу мужиков, быстро накрыла стол. Прадед выставил было бутылку, но Сытин покачал головой.

— Не до того сейчас, дед Миша!

Я ухватил с тарелки горячий золотистый блин. Проблемы проблемами, а жрать охота!

— Угощайтесь! — кивнул я дружинникам.

— Немой, а тебе вообще что-то может аппетит испортить? — язвительно поинтересовался Сытин.

Я задумался.

— Ну... если голову оторвать, теоретически... Трудное детство, Михалыч!

— Сытин безнадёжно махнул на меня рукой и открыл совещание.

— Так, бля! Что мы имеем? Какой-то мохнатый хрен разгромил к ипеням капище в Чистых Мхах и побил священника. Свидетели утверждают, что это был леший. И теперь церковь ополчилась на нечисть. Вопрос: случайность это, или чей-то хитрый план?

— Запросто! — пробурчал я, прожёвывая блин.

— Что запросто? — уточнил Сытин.

— И то, и другое.

— Бля, Немой! Лучше жри!

— А я что делаю?! — обиделся я и стянул с тарелки ещё один блин.

— Я в случайности не верю, — прищурился Джанибек, потягивая из глиняной чашки горячий чай.

— Я тоже, — кивнул Сытин. — Но не учитывать такую возможность нельзя. В любом случае, церковь будет всех собак вешать на нечисть. А значит что?

— Значит, мы должны послать их на хер! — с энтузиазмом сказал я.

Во мне ещё кипела обида на волхва.

— Значит, мы должны или доказать, что нечисть здесь ни при чём, — сказал Сытин, не обращая на меня внимания, — или...

Все внимательно слушали его.

— Или поймать конкретного виновника и привести его на церковный суд, — закончил Сытин.

— С хера ли? — возмутился я. — Во-первых — на кой хер лешему жечь капище? Что это ему даст? А во-вторых — мы и сами разберёмся!

Сытин, видимо, решил потренировать терпение.

— Первое — резонно, — кивнул он. — А вот со вторым у тебя промашка, Немой. Ссориться с церковью никак нельзя. Поэтому если виноват леший — мы должны его поймать и выдать волхвам. И сделать это быстро.

— Зачем? — удивился я. — Пусть сами ловят, если им надо!

— А волхвы не будут его ловить, — усмехнулся Сытин. — Им это не надо. Лучше всю нечисть скопом обвинить.

— А это им зачем? — удивился я.

— А чтобы тебя от князя Всеволода отодвинуть, — невозмутимо объяснил Сытин. — Да и от народа заодно.

— Вот суки! — возмутился я. — Погоди, Михалыч! А какой нам тогда толк лешего ловить? Всё равно они всё по-своему вывернут!

— Не вывернут, — объяснил Сытин. — Как князь, ты можешь потребовать суда при всех жителях. И если там хлебальником щёлкать не будешь — то прилюдно всё и объяснишь.

— Вот и на кой хер мы совещание устраивали, если ты сам всё и решил? — спросил я Сытина.

— Это чтобы ты учился, — ухмыльнулся он. Дружинники сдержанно заулыбались.