Дисбаланс сил возможен и в отношениях без насилия и абьюза, однако его одного уже достаточно, чтобы из искры разгорелось пламя. Его можно потушить, а можно раздуть. Один из особенно эффективных способов подлить масла в огонь – преувеличивать или преуменьшать ценность человека. Легко представить, как у партнера, обладающего большей властью, чувство собственной значимости растет, а у партнера с меньшей властью, оно снижается.
Со временем в поведении партнеров могут начать проявляться и раздутое эго, и ощущение собственной никчемности. Обладающий большей властью может начать относиться к партнеру пренебрежительно и обращаться с ним соответствующим образом. Такой сдвиг в поведении может беспокоить партнера, обладающего меньшей властью. В нем может расти страх, что он недостаточно хорош, и тогда он еще сильнее будет ощущать себя никчемным и неполноценным. Чем менее достойным чувствует себя этот партнер, тем больше он нуждается в этих отношениях, а это лишь подпитывает пренебрежение у партнера, обладающего большей властью.
Представьте себе пару: Сэм и Лорен заканчивают колледж и переезжают из маленького города на Манхэттен. Лорен получила там отличную работу, и Сэм тоже надеется устроиться за пару месяцев. Поначалу доход есть только у Лорен, и она за все платит. Благодаря работе она первой заводит новых друзей, поэтому социальная жизнь пары вращается вокруг нее.
Сэм радуется за Лорен, но время идет, дела у Лорен идут в гору, а Сэм начинает ощущать себя подавленным. Почему ему не удается так же легко найти работу? Пару жалких часов в день он рассылает резюме, а потом валяет дурака и ждет Лорен с работы. Лорен это начинает раздражать, поскольку она и так устает, а дома ее ждет вялый парень, чья жизнь вращается вокруг нее. Ей в голову закрадываются мысли, что работодатели не видят в нем сильного кандидата, потому что он такой жалкий и пассивный. Она начинает критиковать его с нотками разочарования в голосе, надеясь, что он снова станет тем очаровательным парнем, с которым она познакомилась. Но Сэму от этого только хуже.
По дороге на работу Лорен изо всех сил старается приободриться после общения с Сэмом. Она заслуживает лучшего, ведь она и сама лучше. Она зарабатывает за двоих. А Сэм даже работу не может найти. Все, чем он занимается, – это жалуется на то, как все сложно. И что она в нем нашла? К тому же он толстеет. В итоге она приходит домой сердитая и обиженная. Чем больше она злится, тем более жалким становится Сэм.
– Какой же он неудачник, – думает она.
В один прекрасный день Лорен выпивает лишнего и начинает кричать на Сэма, критикуя его сильнее обычного. Она заявляет, что он никогда ничего не добьется, что он толстый и страшный, а она заслуживает лучшего. Тут она в сердцах швыряет бокал в раковину, бокал разбивается, а Лорен хватает ключи и уходит из дома.
Такая расстановка сил постепенно подтачивает самосознание Сэма и заставляет его поверить, что он и вправду ничего не стоит, а абьюзивное поведение от этого только усиливается. Замечания Лорен, призванные мотивировать Сэма, превращаются в прямые словесные оскорбления. В следующий раз разбивается уже не бокал в раковине, а бутылка, пролетев через всю комнату и чуть не попав Сэму в голову. Ссоры становятся напряженнее, однако они по-прежнему чередуются с искренней нежностью и минутами умиротворения. Каждый раз, когда происходит драма, ее сменяет поток извинений, примирительный секс и обещания, что все изменится. Такие эмоциональные качели любого приведут в замешательство, к тому же они отнимают много сил.
Многие думают, что никогда не оказались бы в такой ситуации, а сразу разорвали бы отношения, столкнувшись с жестокостью. И многие заблуждаются. А заблуждаемся мы по двум причинам.
Во-первых, потому, что не знаем химических реакций, лежащих в основе такой расстановки. Новорожденный младенец не способен контролировать собственную физиологию, поэтому зовет на помощь плачем каждый раз, когда что-то не так. Когда проблема устранена и после пережитого стресса мы успокаиваемся, в мозг поступают природные опиоиды. Тогда мы начинаем ассоциировать эту связь между страданием и успокоением с удовольствием. Мозг развивается таким образом, чтобы нейронные реакции, нужные ему для установления отношений с другими людьми, ассоциировались с вознаграждением определенными химическими веществами. Эти химические вещества помогают нам стать социальными существами и оставаться ими, что повышает наши шансы на выживание. Кроме того, они помогают нам развить техники сорегуляции (совместной регуляции – способности успокаивать друг друга) и саморегуляции (способности успокаиваться самим).
Эта же физиологическая реакция может проявляться, когда уже во взрослом возрасте мы переживаем конфликт с другим человеком, испытываем огорчение, а затем кто-то нас утешает – либо второй участник конфликта, либо кто-то третий. Когда мы успокаиваемся после стресса, вызванного конфликтом, в кровь выбрасываются химические вещества, вызывающие ощущение счастья. На них можно подсесть – не на сами конфликты, а на те ощущения, которыми сопровождается примирение.
Вывод таков: на нейробиологическом уровне этот цикл абьюзивного поведения – но не само это поведение – может вызывать привыкание как раз благодаря большой дозе природных гормональных опиоидов. Это не означает, что человек, который подвергается абьюзу, хочет этого. На самом деле все как раз наоборот. Когда у человека, находящегося в абьюзивных отношениях, теряется способность к саморегуляции и его лишают какой бы то ни было власти и способности к самоощущению, у него развивается потребность в выбросе гормонов, которые его утешат. Когда подобные всплески хорошего настроения нигде, кроме этих отношений, не получить (отчасти потому, что мы чертовски плохо поддерживаем людей в таких отношениях), единственным их источником так и остаются сами отношения.
Вторая причина, по которой мы ошибочно полагаем, что с нами такое никогда не случится, заключается в том, что интимные отношения – наилучшее место для примирения друг с другом и с абьюзивным поведением партнера.
Поскольку абьюзивное поведение уравновешивается трогательными моментами близости, единения и счастья, сам абьюз может казаться исключительным случаем, отклонением от нормы, ошибкой, которая больше не повторится и о которой не стоит никому рассказывать, поскольку люди все поймут неправильно.
– У Лорен сильный стресс. У нее ведь и правда очень важная работа. К тому же, она так сильно меня любит, поэтому не может быть, чтобы она специально хотела сделать мне больно, – оправдывает ее Сэм. А Лорен после сильной ссоры даже обращает абьюзивное поведение в шутку:
– Между нами такая страсть, что порой она выходит из-под контроля!
Произошла подмена понятий, при которой конфликт и жестокое обращение изображаются как доказательство сильной любви, а не ее опровержение.
Стоит заметить, что власть в такого рода отношениях не принадлежит исключительно одному или второму партнеру. Власть – это сила, и ее направление может меняться. В какие-то моменты партнер, подвергающийся насилию, обретает большую власть, чем тот, кто насилие применяет, пусть и временно. Такое происходит, когда жертва решается уйти, а абьюзер сам начинает вести себя как жертва, умоляя партнера остаться, сожалея о своем ужасном поведении и обещая, что теперь все будет по-другому. Хоть и кажется, что власть перешла к прежней жертве, неравномерная расстановка сил в очередной раз мешает разорвать этот замкнутый круг.
Связь между партнерами в таких отношениях бывает особенно сильной, поскольку, чем дольше они в них находятся, тем меньше понимают самих себя. И это затягивает их обоих, поскольку индивидуальность каждого стирается и переходит в зависимость от расстановки сил между ними. В глубине души они верят, что единственный способ разобраться в себе и своем поведении – оставаться в этих отношениях.
Еще одна причина, по которой так вредно сводить сложную природу травматической привязанности к убеждению «я притягиваю токсичных людей», заключается в том, что токсичных людей не бывает. Лорен не токсичный человек – она лишь ведет себя токсично. Ее поведение обусловлено стечением обстоятельств и паттернов, из-за которых она, вероятно, и сама не может объяснить своего поведения.
