Кстати, на той работе моей задачей было рассказывать людям о реакции на травму, у которой настолько хитрые и адаптивные симптомы, что даже специалисты упускают их из виду.

Повторяем, потому что это нам диктует нейробиология. Ирокез самосознания

Как ни странно, у эстетики панк-рока и строения мозга есть кое-что общее. Оказывается, что области мозга, отвечающие за наши знания о самих себе, расположены посередине головы и проходят ото лба до затылка, как такой розовый ирокез.

Можно представить себе этот ирокез как образ уверенной, непокорной, решительной и немного задиристой версии себя. Эта версия знает, где она находится (задняя поясная извилина дает нам представление о том, где мы находимся в пространстве), какую музыку и какое искусство любит (теменные доли отвечают за интеграцию сенсорной информации), что чувствует (островковая доля передает сообщения от органов восприятия в эмоциональные центры), что думает о своих чувствах (передняя поясная извилина согласовывает эмоции с мышлением) и что будет со всем этим делать (медиальная префронтальная кора играет главную роль в процессе принятия решений).

Исследователи обнаружили, что у людей, не переживших травму, этот ирокез самосознания постоянно активен. В здоровом мозге процесс проверки себя и использования внутренних и внешних переживаний для усиления самоощущения почти не прерывается. Телесные ощущения, мысли и эмоции интегрируются, и между этими областями мозга распределяется энергия, которая позволяет их понять и согласовать между собой.

У людей, переживших травму, напротив, в ирокезе самосознания активность резко снижается. У людей с хроническим ПТСР ее и вовсе почти нет. Эта зона тусклая, серая. Получается, что области мозга, отвечающие за интеграцию сенсорной информации, отслеживание телесных ощущений, передачу эмоциональных переживаний и принятие решений, по сути, практически отключены. А когда они все же работают, нам гораздо труднее осознавать свои внутренние состояния и поддерживать с ними связь, а также осмысливать происходящее во внешнем мире, не говоря уже о том, чтобы предпринимать какие бы то ни было действия в соответствии с поступающими сигналами.

Помните женщин из исследования 1960-х годов, которых били мужья? Их всех объединяли одни и те же личностные качества – они были холодными, отстраненными, пассивными и неспособными принимать решения. Все они походили друг на друга, поскольку травмирующие переживания повлияли на работу их мозга.

Но постойте-ка. Если реакция на травму адаптивна, то в чем смысл такого изменения в работе мозга? Почему мозг отключает те зоны, которые как раз могли бы нам помочь распознавать абьюзивное поведение и выходить из таких ситуаций?

Потому что иногда самая быстрая и эффективная адаптация – вообще перестать что-либо чувствовать.

В ответ на перегрузку от травмирующих переживаний мозг учится отключать те области, которые их регистрируют и детализируют. Если избежать ужасной ситуации не удается, то лучший способ выжить – меньше чувствовать, меньше замечать, меньше думать. Это одновременно блестящее и болезненное решение. В моменте оно спасает от страшной перегрузки, но в долгосрочной перспективе может привести к неспособности воспринимать себя как личность, принимать решения и считывать чужие эмоции – и все это может привести к дальнейшей виктимизации[50].

Иначе говоря, мы повторяем опасные или разрушительные переживания, потому что потеряли себя с точки зрения нейробиологии.

И это были лишь четыре из всех возможных причин повторений, заставляющих нас заново переживать самые ужасные события в жизни. Вероятно, их гораздо больше. Перечислить их все, наверное, не так важно, как научиться восстанавливать связь с самими собой, когда мы застреваем в цикле повторений.

Как только я дописала черновик заявления для Эрики, я села за письмо своему хорошему другу Крису. Конечно же, я ничего не рассказала ему ни об Эрике, ни о заявлении, которое мы с ней пишем. Зато я пару абзацев разглагольствовала о редкоземельных магнитах. Я объяснила, как они могут переломать кости, если тело окажется между ними. И что если два таких магнита окажутся рядом друг с другом, то они могут столкнуться с такой силой, что разобьются вдребезги. А осколки, которые разлетаются от них в разные стороны, приводят к травмам.

На следующее утро меня уже ждал ответ от Криса. Он рассказывал, как ходил с женой на художественную ярмарку:

«У меня тут глаз зацепился за одну витрину с украшениями. Там были такие серебряные кругляшки, по диаметру вдвое меньше десятицентовой монеты, они соединялись вместе, и из них получались браслеты. Я спросил у мастерицы, что нарисовано на кругляшках, потому что узоры походили на китайские иероглифы, но явно иероглифами не были.

– Это случайные узоры, или вы их специально так сделали?

– Совершенно случайные.

И тут она говорит, что это обрезки серебра от других изделий. Было бы правильнее сказать «основных изделий». Она не стала заморачиваться и отправлять обрезки обратно поставщику на переплавку. Когда обрезков накапливалось достаточно, она рассыпала их в случайном порядке на эти кругляшки и нагревала до нужной температуры, чтобы они соединились, но при этом не сплавились вместе. Чтобы не потеряли своей индивидуальной формы. Из серебра получались тонкие нити, напоминающие кукурузные волокна. Они соединялись и по-разному отражали свет, очень красиво и, как мы уже выяснили, совершенно случайным образом.

Меня просто поразило, что самыми красивыми украшениями на всей ярмарке оказались какие-то случайные обрезки серебра. Осколки».

Вот и последний недостающий фрагмент – осколки. У нас неправильное представление об осколках, оставленных травматическим переживанием, и о том, как эти осколки влияют на нашу реакцию. Мы воспринимаем их неправильно, потому что рассматриваем травмирующие переживания и свою реакцию на них сквозь призму стыда. И в этом стыде мы увязаем до тех пор, пока он не заменит нам все, что мы видим, и все, чем мы являемся, и не побежит у нас по венам.

Проблема не в том, как мы изначально среагировали на травму, а в том, что мы стыдимся того, как мы на нее среагировали. Стыдимся странного магнетизма в собственном поведении. Стыдимся того, что из-за своего поведения мы разбивались на осколки всякий раз при столкновении с человеком, к которому испытываем травматическую привязанность. Стыдимся того, что, несмотря на это, повторяем одни и те же сценарии, переживаем одни и те же ужасные события.

Осколки опасны и приводят к травмам. А еще они красиво отражают свет и сверкают на солнце. Они могут оказаться самыми красивыми украшениями.

Возможно, это противоречит всему, что я уже написала. Возможно, это даже прозвучит неуважительно.

Когда Эрика рассматривает свою историю со стороны, то видит лишь боль, страдания и необъяснимое поведение. Когда исследователи изучали домашнее насилие в 1960-х, они пришли к выводу, что некоторые люди патологически жаждут боли. Когда Фрейд исследовал навязчивое повторение, он описывал его как демоническую силу, которую невозможно постичь.

Невероятная сила, заключенная внутри редкоземельного магнита, влечет его к единству. Невероятная внутренняя сила, которая влечет нас к человеку, причиняющему нам боль, всегда имеет своей целью адаптацию. Осколки – это доказательство, но доказательство не поломки в нас, а нашей мощнейшей способности к адаптации. Вот почему они сияют и переливаются на свету. Вот почему они такие красивые.

Как только мы почувствуем в себе эту силу, как только осознаем ее невероятную мощь, как только рассмотрим ее на свету, отбросив всякий стыд, – тогда мы сможем ее направлять.

Нет такого инструмента, который помог бы нам раз и навсегда отказаться от всех пагубных отношений. Нет такого инструмента, который в один миг разорвал бы цепи травматической привязанности. Нет такого инструмента, который гарантированно избавит нас от любых пагубных отношений в будущем. Для всего этого вообще нет одного инструмента. Нам понадобятся все инструменты сразу. Нужен психотерапевт. Нужна целая сеть поддержки. Пусть это больно, но нужно осознать, что, даже если вы используете все инструменты, вас по-прежнему могут обидеть и ранить и вы по-прежнему можете очутиться среди осколков, на которые при столкновении разлетаются редкоземельные магниты.