Я составляю заявление за Эрику, чтобы ей не пришлось смотреть на пустую страницу и пытаться выдавить из себя хоть пару строчек, пытаясь при этом отбиться от змея-стыда, который крепко обвил ее плечи и уже сжимает шею, не давая дышать. Еще я пишу потому, что, хоть она и вольна переписать все заново, я хочу зафиксировать на бумаге то, что я и так ей уже сказала: даже если она не может объяснить свое собственное поведение, для меня оно необъяснимым не является. Это травмирующее переживание можно понять, проработать, и с ним можно примириться. Я знаю, о чем говорю, потому что такое случалось и со мной – и не раз.

Однако сейчас мы находимся в ситуации, где приходится молить о милосердии, в ситуации, где никто и никогда не должен оказываться.

Как это вообще возможно, что Эрика по-прежнему любит этого жестокого мужчину? Почему она вспоминает о нем в годовщину свадьбы? Что, черт возьми, заставило ее написать электронное письмо человеку, для которого она с таким трудом добивалась судебного запрета на приближение? Почему она отказывается мыслить рационально и возвращается к нему снова и снова? Как нам поверить, что она не захочет опять к нему вернуться?

Иногда объяснить то или иное сложное явление может лишь простая метафора.

Знаете, что такое редкоземельные магниты? Это самые сильные постоянные магниты на свете. Их энергия притяжения настолько велика, что, если часть тела окажется между ними, возможны синяки и даже переломы костей. Если два таких магнита окажутся слишком близко друг к другу, то могут столкнуться с такой силой, что разобьются на осколки.

Эрика и ее бывший муж – словно два редкоземельных магнита. В их отношениях есть своего рода магнетическая энергия, которая притягивает их друг к другу. Когда они сталкиваются, самосознание у Эрики разлетается на осколки, и она уже не может объяснить ни саму себя, ни мир вокруг.

Когда в отношениях развивается подобное притяжение, его называют травматической привязанностью. Травматическая привязанность – это алхимическая смесь из непроработанных переживаний из прошлого, неравномерной расстановки сил и противоречащих друг другу линий поведения, от насилия до нежности и наоборот.

Травматические привязанности, словно редкоземельные магниты в отношениях, обладают опасным притяжением.

Давайте сразу договоримся вот о чем: если у вас когда-нибудь была такая привязанность, то это не потому, что вы сами этого хотели. Вы не притягиваете токсичных людей. Вы не просили вселенную о боли и смятении. Подобные утверждения в психологии аналогичны заявлениям о том, что рак – это карма, а бог насылает на землю ураганы, чтобы уничтожить все человечество, потому что некоторые его представители не постыдились родиться гомосексуалистами. Чушь собачья!

Кстати, если бы и правда было так, все было бы гораздо проще. Тогда нам всего лишь нужно было бы перестать притягивать токсичных людей. К сожалению, природа травматических привязанностей гораздо сложнее.

Сам этот термин используется и в разговорной речи – причем неверно – и описывает самые разные виды взаимоотношений. Например, некоторые называют травматической привязанностью отношения, в которых оба участника – например, два боевых товарища – пережили общую травму. Или ей иногда называют любопытный психологический феномен, когда у жертвы похищения развивается привязанность по отношению к похитителю. В последнее время этим термином стали обозначать еще и поведенческий паттерн знаменитых блогеров, которые то и дело оказываются в отношениях с неподходящими партнерами.

На самом же деле термин «травматическая привязанность» происходит из особенно болезненной сферы в истории психологии травмы – насилия в интимных отношениях.

Вот прискорбный фрагмент истории: когда-то в науке преобладало убеждение, что насилие в интимной сфере является результатом личностных особенностей человека, подвергшегося насилию. Позвольте прояснить: считалось, что насилие происходит по вине жертвы насилия. И это не просто одно из заблуждений, свойственных невежественным или необразованным людям, – когда-то это была преобладающая научная теория.

В середине 1960-х годов исследователи задались целью разобраться в браках, где имеет место физическое насилие. Как и почему оно происходит?

Сначала ученые исследовали мужчин, которые применяли насилие к своим женам. Мужчины неохотно шли на контакт, неохотно признавали свою вину и единодушно винили во всем жен.

«Она сама виновата, – твердили они в один голос, словно греческий хор, пытаясь уклониться от какой бы то ни было ответственности. – Я спокойный человек и раньше никогда не махал кулаками. Но она всегда знает, на какое место надавить, а еще знает, что после этого получит от людей сочувствие. Она делает это нарочно».

Тогда исследователи обратились к женщинам. В отличие от своих мужей, женщины не отличались ни открытостью, ни разговорчивостью. Когда их спрашивали об абьюзивных отношениях, они замыкались в себе. Они вели себя довольно отстраненно, безразлично и холодно. Они казались очень нерешительными и пассивными. Как ни странно, эти черты у них всех были общими, поэтому ученые предположили, что мужья, в общем-то, правы. Иначе почему всех женщин, подвергающихся насилию в браке, объединяют одни и те же качества? Исследователи пришли к выводу, что среди женщин встречается определенный тип личности, который побуждает к насилию мужчин, которые в остальном ведут себя спокойно. По их предположению, эти женщины хотели, чтобы к ним применяли насилие, и нуждались в этом. Якобы такой тип личности как магнит притягивает насилие со стороны мужчин. А женщины эти – мазохистки.

Пожалуй, больше всего в этой ложной корреляции поражает то, что никто ни разу не задумался, что причина одинакового поведения у всех этих женщин может заключаться как раз в том, что к ним применяли насилие.

Прошло двадцать лет клинической практики, основанной на предположении, что мужья бьют жен потому, что жены хотят, чтобы их били. И в начале 1980-х годов исследователи наконец заметили, что методы терапии, основанные на этом предположении, неэффективны. Представляете? Оказывается, стыдить жертв насилия неэффективно. (Шок-контент!)

В частности, два исследователя, Дональд Даттон и Сьюзан Пейнтер, предположили, что в абьюзивных отношениях есть нечто, что меняет личность женщин. Эти женщины возвращались в отношения, где с ними жестоко обращались, не потому, что хотели жестокого обращения, а потому, что полностью теряли самосознание. Связь между ними и их партнерами в таких отношениях казалась им совершенно уникальной. Даттон и Пейнтер назвали ее травматической привязанностью, которую определили как «развитие и течение сильной эмоциональной связи между людьми, когда один человек периодически бьет, угрожает, изводит, насилует или запугивает другого».[43]

Обратите внимание на саму структуру связи: магнетическая сила, движущая этими ужасными отношениями, не заключается ни в одном из партнеров. Она действует между ними и усиливается – в геометрической прогрессии – временем, распределением власти и стыдом.

Изучая такие отношения, Даттон и Пейнтер выявили две общие составляющие, которые присутствуют во всех таких парах: неравномерная расстановка сил, которой злоупотребляет один из партнеров, и абьюз, который носит периодический (а не постоянный) характер и сочетается с сильной привязанностью. Вместе эти два компонента приводят к разрушительным личностным изменениям у обоих партнеров. По мере того, как отношения провоцируют эти личностные изменения, между партнерами формируется опасная прочная связь, которую впоследствии очень трудно разорвать.

Неравномерная расстановка сил формируется, когда один человек подчиняет себе другого и доминирует над ним. Это может происходить по целому ряду причин. Например, один из партнеров гораздо лучше финансово обеспечен, чем другой, или у одного престижная работа, которая дает ему более высокий социальный статус.