— Черт, Илона… Галя! Это не то, что ты думаешь!

— Остановите его, — прошу участкового. — Иначе он сейчас следы уничтожит. Он запер квартиру и выгнал меня, чтобы беспрепятственно встречаться с женщинами. Я подам в суд на развод, это доказательства его измены! Прошу, остановите.

— Гражданин! — гаркнул участковый. — Бутылочку в покое оставьте. Будем вызвать понятых.

— Каких понятых, начальник? Ты чего? Это…. Это не место преступления! Это квартира… Да, немножко не убрано, но…

— Во-первых, старший сержант, а не начальник. Во-вторых, это я здесь буду решать, что преступление, а что нет. Препятствование владение имущества было? Было. С какой целью? Вот это мы сейчас и выясним…

— Галя. Галя… Галюсь… До абсурда не доводи! Галчонок… Меня и не было здесь вчера, не ночевал я! Не ночевал! Стал бы я тебе ключи отдавать сегодня, если бы знал, что здесь бардак такой? Сама подумай! Галя! — немного истерично отвечает муженек, покрывшись холодным потом.

— А ты надеялся, что Илоночка приберется. Вот только Илона — не Галя-чистоплюйка, а кобыла ленивая, ничего прибирать не стала! Отстань… Мне все понятно!

— Да что тебе понятно, Галь? Клянусь, я вчера не ночевал, я у друга был, в картишки резались, я денег выиграл. Да ты у кого угодно спроси, сейчас Витька наберу, он тебе все расскажет! — затряс телефоном перед моим лицом.

— Твой Витек и не такое расскажет, знаю я вас, подельники.

— Галь… У жены его спроси… У жены! Она недовольная была, что мы шумели, ходила и цыкала на нас, шипела, как змея! Вот звоню, Галь…

Степан нервно переминается с ноги на ногу, пока дозвонился Витьку, по громкой связи. Друг его, разумеется, подтвердил. Потом Степан попросил домашний номер телефона и позвонил жене друга, чтобы та подтвердила…

Жена Витька с ходу обматерила моего Степана и заявила, что в следующий раз они в карты резаться с Витьком отправятся к Степану.

— Вот, слышишь? Слышишь, какая недовольная! Галя… Я вчера дома не ночевал, Илона попросила, что с подружкой мини-девичник устроит… Вот и… Походу, тут не совсем девичник был, кхм… Галя, я не стал бы осложнять, у нас и так все непросто… А мы… Семья!

Ты посмотри на него, неужели не врет?!

Илонки нет…

Так, похоже, пора идти к соседке, к той самой, которая за всеми следит.

Но лучше идти не с пустыми руками. Я залезла в кладовку, порылась на полках… Думала, найду вино, а вина не нашла. Его и вылакали, позорники. Ладно, ничего не поделаешь, в ход валюты придется пустить набор миниатюр французской косметики.

Соседка, к сожалению, подтвердила слова Степана. Она вообще после семейной ссоры бдила за нашей квартирой и всем, что вокруг нее происходит…

— Шумно было, компания из трех человек. Потом одна ушла, а двое других такой срам подняли, охи, ахи… Мебель в стену стучит! — поделилась соседка и качает головой. — Галя, твоя квартира скоро станет притоном. Мужик твой непонятно кому тут позволяет шастать!

Зато Степан развернул грудь колесом:

— Вот видишь, не изменял я тебе, Галя. Говорю, не было у меня ничего. Но с Илоной поговорю, это не дело… Подвела так подвела!

— Поговори, Степ… Ага. Позвони. Я как раз ее шмотки в сумку закину и в подъезд выставлю. Постережешь, чтобы не уволокли!

Вот и не знаю, радоваться или плакать…

В голове — полная неразбериха. Выходит, Степан мой — подлец, но подлец малодушный…

Присунуть Илоне не успел? Или успел, но не в этот день?

Я просто не знаю! Так от всего этого устала… И ведь нет у меня к нему ничего, никаких чувств…

Не осталось ни любви, ни взаимного уважения.

Только глухое раздражение и брезгливость какая-то. Я даже представить не могу, чтобы мы вместе в одной кровати спали, фу.

— Извините, выходит, тут… немного не то, что я подумала, — вздыхаю.

Участковый отмахивается:

— На развод, значит, подаете?

— Сложный вопрос. Я была уверена, что он мне изменяет. Но даже если измены не было, все равно…

Сложно объясняться.

Мне вдруг отношения с мужем стали напоминать трясину.

Прозрела? А не поздно ли… И как быть с детьми?

— Я даже свой развод припомнил, только у нас наоборот было, жена замки сменила. У вас… совсем не по-людски как-то, — чисто по-человечески делится участковый. — Был в моей практике случай. Пара скандалила, то сойдутся, то разойдутся, все как-то мелочно, подленько. Муж завел интрижку с соседкой. Но квартиру делить мирно отказался, якобы вернулся к жене. Потом муж начал травить жену понемногу… Летальный исход! А сдала муженька любовница, когда их заподозрили. Так что… Не доводите до греха. Лучше потрепать нервы в суде, чем отправиться на тот свет!

На этой «вдохновляющей» ноте участковый с нами простился…

— Галя! — сунулся ко мне было Степан.

— Отстань.

— Цветы мои где? Не взяла? — придрался муженек. — Вот так и делай жене сюрпризы.

— Знаешь что? Ты мне последний раз на Восьмое Марта всего один вшивый букет подарил и Рафаэлло! И то, лишь когда решил, что дело жареным пахнет. Не начинай. Не от чистого сердца подарок, а по нужде, можно сказать. Все, отстань! Не видишь, я делом занята…

— Надо Илону как-то в известность поставить.

— Вот и поставь! — гаркнула я. — Ты с ней сюси-пуси развел, ты и объясняйся, а я…

Швырнула на пол очередную стопку вещей из шкафа, принялась совать их в огромные мусорные мешки и вдруг… увидела таблетки какие-то.

Без опознавательных знаков.

— Вот только этого мне в доме не хватало!

Так… Что делать? Брат должен быть в курсе!

Но поверит ли он?

Брат вообще занял крайнюю позицию: мою девочку оговорили, и всем не поздоровится.

А меня в холодный пот швырнуло.

Так… Просто закину все, как есть!

Пусть сама разбирается.

Полицию вызовешь, сама под подозрением окажешься… Так, значит, у меня завтра по плану — генеральная уборка. Проверю все щели, куда можно заныкать мелочевку! А еще лучше…

— Илона, у нас к тебе разговор… — раздается голос мужа из коридора.

Вот.

Последняя партия шмоток отправилась в мусорный мешок.

Ноутбук, планшет, все зарядки и украшения Илоны я бросаю в хозяйственную клетчатую сумку.

Вроде бы ничего не забыла.

— На порог ее не пускай! — командую мужу.

Может быть, хотя бы это сможет исполнить?

— Что происходит?

Надо же, она еще и возмущается…

Галина

Тащу в коридор мешки мусорные, полные шмоток племянницы.

— Происходит здесь то, что ты, дорогая племяшка, выметаешься из моей квартиры.

— Да за что?!

— За все. Взяла вещи в зубы и катись отсюда!

— Мои вещи?

— Да. Все в мусорных мешках. Забирай и вали, устроила здесь блатхату, совсем охренела?

Илона всполошилась, забеспокоилась. У нее всегда было такое спокойное, немного насмешливое выражение лица, когда она на меня смотрела. С превосходством в глазах. Я как-то значения этому не придавала в самом начале, думала, что она просто заносчивая в своем творческом видении мира, но, оказывается, причина гораздо проще. Эта сучка женским чутьем поняла, что мой мужик на нее сразу потек, и наслаждалась этим, поэтому смотрела на меня свысока, как на женщину.

Прозрела, что называется. Больше такого отношения в своем доме не потерплю!

— Теть Галь, вы что… у меня на полках ковырялись? В моем белье?!

А глаза-то забегали… Испугалась того, что я нашла?

— Я, милая, все… сгребла! — делаю упор на слове все, смотря в упор на наглую племянницу.

Делаю шаг вперед, сверля ее взглядом.

— Бери молча. Или я снова позвоню участковому. Он был здесь недавно, хотел с понятыми пройтись… Пригласить?

— Не стоит, — говорит быстро.

Вся спесь слетела. Больше ни взглядов свысока, ничего. Глазки бегают, плечи поникли.

— Я ухожу, — говорит она и добавляет, будто ябеда: — Папа в курсе, что вы меня на улицу выгоняете?