— Вась, прекрати, — вздыхаю. — Хватит ее оправдывать.

— Хочешь сказать, я… Я сам ее упустил?! — смотрит на меня возмущенно. — Мы ее упустили, да?

Даже не знаю, что ему сказать.

Вася со своей женой вот уже несколько лет не вместе. В разводе.

То сойдутся, то разбегутся…

На курорт вместе отправились, вроде помирились, а Илонка всегда между ними болталась, то у отца поживет, то у мамы…

— Никого не хочу винить, Вась. Бог ей судья, как говорится.

Брату удалось добиться разговора с дочкой, но он мало что прояснил. Вася приходит мрачнее тучи.

— Спросил, зачем ей это? Зачем впуталась… — замолкает, добавляет горестно. — Говорит, хочу бренды носить. И ездить в отпуск несколько раз в год и не экономить на это целый год. Сказала, что хотела жить подальше и не слышать, как мы с моей собачимся…

Брат в шоке, он долго не может прийти в себя после разговора с дочкой, горюет.

Потом он добавляет:

— От Степки слышал, вы с ним разбежаться решили? Галь… Не вздумай. На дочь мою посмотри! Вот до чего разводы доводят. Я со своей разбежался, когда моей дочери было столько же лет, сколько сейчас твоим пацанам! И вот результат, Галь. Упустишь детей, а они у тебя пацаны, похлеще дочек выкрутасы устроить могут. О семье подумай, о будущем для своих сыновей…

Галина

Откровенно говоря, во всей нашей семье — горе. Мама и папа в шоке, папа даже слег на неделю, с давлением. Ведь Илона — их внучка, а в семье старшего, любимого сына такие огромные неприятности…

Всегда горько понимать, что кто-то из родных оказался подлецом.

Советы брата я выслушала и даже поблагодарила за них.

Ведь Васе так хотелось быть нужным, важным и чтобы его мнение имело вес хотя бы в чьих-нибудь глазах. В глазах близких, в кругу своей семьи не задалось. Дочь он упустил, причем давно. Плевать она хотела на мнение родни, она и брата двоюродного не пожалела. Димка, хоть и выглядит, как откормленный медвежонок, все-таки еще ребенок! С бывшей женой Вася в очередной раз поссорился и разбежался, на этот раз из-за споров, кто виноват в том, что дочь скатилась по наклонной и ввязалась в дурную компанию.

Чаще всего люди, у которых своя собственная жизнь находится в глубокой заднице, начинают поучать других, с умным видом советуя: «Не повторяй моих ошибок!»

Не повторю, конечно… Потому что твои ошибки, Вася, это следствие твоей жизни, твоего поведения и тех отношений, которые ты завел.

Не хочешь же ты сказать, что моя жизнь один в один идентична твоей? Нет, конечно же!

Так что пусть брат со своей жизнью разберется для начала и только потом станет активно помогать другим людям, но не забывает главное.

Нельзя насильно причинять добро и навязывать свою полезность.

Поэтому, сказав брату спасибо, я и не думала прислушиваться к его речам. Как говорится, выслушай все советы и сделай по-своему.

Тем более для меня вопрос развода уже решается.

Я подала заявление, у нас есть дети и совместно нажитое имущество имеется, нас будут разводить через суд.

Адвокат Дашаева со мной связался и активно взялся за дело. Очень серьезный, вдумчивый мужчина, поневоле вызывает уважение и даже некий трепет. Производит впечатление…

Своему старшему брату я могу пожелать только одно — запастись терпением и беречь собственное здоровье. Потому что ему придется очень и очень долго носить передачки на зону, Илоне светит длительное заключение в тюрьме.

Выйдя на волю, пусть даже отсидев минимальный срок, она будет уже солидной девушкой за тридцать, и все-все молодые годы, годы безумства, жажды жить, творить… Все годы, полные страсти, Илона проведет за решеткой. Очень надеюсь, что Илона возьмется за ум. Но факт в том, что огромная часть жизни у нее уже будет загублена, а клеймо бывшей заключенной вряд ли позволит ей занимать хорошие должности и внесет ряд ограничений в ее мечты и планы.

Ну вот, подумала в этом ключе и ужаснулась. Если так рассудить, то и на своей жизни, исключительно по возрасту, можно смело поставить крест.

Нет, встряхиваю себя. Хватит, Галь.

Не передергивай!

Да, я загубила приличное количество лет своей жизни, подарив их не тому мужчине. Но рядом со мной были мои дети, и только ради них, моих любимых сыновей, я не откажусь ни от одного года, прожитого вместе со Степкой. Пусть он оказался подлецом, но жизнь преподнесла мне урок и показала, кто чего стоит, и позволила надеяться, что в этом мире есть настоящие мужчины… Подумала я, конечно же, о Дашаеве… Он столько сделал для меня, для моей семьи…

Вот только, пока я думаю о Марате, с замиранием сердца решившись позвонить ему, на мой телефон приходит вызов от Степки.

Приходится ответить.

Проще ответить и быстро отшить, чем игнорировать. Ведь он настырно будет звонить мне.

Снова и снова…

— Привет, Галя.

— Привет.

Степан молчит.

— Что? Говори, зачем звонишь? У меня дел невпроворот.

— Галь… — вздыхает тяжко. — Галя, я хочу поговорить с сыновьями.

— Говори, кто тебе мешает. Я не запрещаю.

— Они не хотят меня слушать. Лешка отговаривается словами «ага, у меня все норм!» и скидывает, говорит, что занят, что ему некогда. А Димка… Димка послал меня, — добавляет, как будто жалуется. — Галь, поговори с ним, а? Скажи, что так нельзя. С отцом-то…

— Димка говорит, что у него нет отца. И что я ему в ответ на это скажу? Буду разубеждать его, что это не так? Степ… Ты насрал ему в душу. Даже не плюнул. Ты насрал. Огромную, вонючую кучу говна. Вот возьми то, что насрал, забери себе и съешь это ложкой.

— Галь… Галь, пожалуйста!

Степан уже не требует. Он давно ничего не требует… Перестал.

Его все игнорируют, сначала он злился, потом обижался, теперь смирился и канючит смиренно.

— Хватит посыпать голову пеплом, поздно…

— Галя! — со слезами в голосе.

— Поздно, Степ. Семью и доверие ты сжег дотла.

— Галь, я скучаю! Я же их папка… Отец! Не говори, что я всегда был плохим отцом, Галь. Я их качал, песенки им пел, на коленях держал, по-помнишь же?

— Помню, конечно. Только с тех пор столько воды утекло… А сколько грязи ты принес? Сколько вреда совершил? Не говори, что ты был хорошим семьянином, Степ. О Чикатило тоже никто не мог сказать плохого слова.

Степка аж поперхнулся и закашлялся.

— Ты меня сейчас с Чикатило сравнила? Галь! Ладно, ты меня ненавидишь, но…

— Нет, Степ. Я тебя презираю. Я к тебе такую жалость испытываю, что самой противно. После каждого разговора с тобой мне помыться хочется. Вот такой ты стал липкий и душный.

— Галя… Пусть у нас умерло, пусть. Да, я тоже к тебе давно страсти не испытываю. Но сыновья, Галь. Я по ним скучаю. Сильно… Мне одному на хрен эта квартира огромная нужна, Галь! — говорит с отчаянием.

— Ну, у тебя еще скоро машина будет. Все-таки деньги вернули. Вот после развода, может быть, и хватит тебе на какую-нибудь машинку, будешь кататься директором на новенькой тачке. Ты только подумай, Степ. Директор. На новой машинке. Свободный от брака… Свободный от обязательств, дети мозг не выносят. Да ты просто конфетка для молодых мокрощелок, которым лишь бы дядя дал денежку, а там они уж тебя… отпылесосят, как надо. Степ. Все, о чем ты мечтал. Мечты сбываются!

— Не буду я директором, — мрачно говорит Степан. — Меня подвинули.

— Как это?

— Вот так! Взятку, наверное, дали. Иначе никак.

— А, ну да… То есть тебя, умницу, за заслуги хотели директором сделать, а другого за взятку поставили. Ты же у нас один такой… экземпляр ценный, бесценный.

— Поговоришь с сыновьями, Галь? Я на рыбалку собрался, Димка же обожает. Ну, поговори ты с ним, найди подход, ты же знаешь как! — просит с отчаянием.

— Найти подход, чтобы что, Степ?.. Чтобы Димка и меня предательницей начал считать? Ты даже не представляешь, как больно он переживает этот разрыв, и будет только хуже, если не дать ему успокоиться и отгоревать. Сын, по твоей вине, между прочим, из-за сотрясения и травмы даже на спорт любимый отвлечься не может! Поэтому все, не звони мне больше по глупостям. Если сын послал тебя куда подальше, я не буду говорить, чтобы он позвал тебя обратно. Последствия, Степ… Они есть всегда. Кушай, не обляпайся.