— Остановись, медальон может выбрать меня. А даже если нет, я, — я помедлила, решаясь, — я буду с тобой. Буду твоей все равно.

Я судорожно сглотнула.

— Мне… мне все равно, я готова быть в тени, — прошептала, и слезы подступили к глазам. Нет. Не готова. Не хочу быть второй. Не хочу делить любимого ни с кем. Но и сказать об этом не могу. Ни сейчас — заставив Драгона обернуться против своего народа, ни впредь — признаваясь, что солгала в минуту слабости. Вереницей закрутились мысли, фантазии: его свадьба; которую я наблюдаю со стороны, рождение наследника, в котором я вижу любимые черты своего дракона и ненавистные той, что выбрал медальон. Драгон отдалится от меня, а я останусь ронять тихие слезы, опустившись на землю вблизи чаши предсказаний об истинной любви. И все же я умоляла дракона прислушаться к наместникам. Внять просьбам народа. Пойти на поводу у выбора древнего украшения.

Драгон не слушал. По моей спине пробежал холодок, мужчина и вправду был не в себе. По его лицу текли струйки пота, глаза лихорадочно блестели. Сжимая в руках тяжелый меч, сверкавший молниями от наполнившей клинок драконьей магии, любимый поворачивался то к одному, то к другому наместнику, готовясь напасть, если кто-то приблизиться ко мне.

Горячий, пыльный воздух на арене, плотный, скрывающий серыми песчинками лица публики, не давал дышать. Вечерело, и закатное солнце окрасило всех в одинаковые, блекло-серые цвета. С трибун нас оглядывали чуждые человеку народы: морские обитатели, темные маги, северяне, мерцавшие голубыми молниями на коже, что защищала их от холода и снега, восточные жители, повелевавшие тенями, рыжие маги, черпавшие силу солнца — все они слились в единую толпу. Застывшие лица выражали лишь ненависть к человеческому отродью, что околдовала императора. Драгон же стал моей стеной, закрывая своим телом. Свет его клинка разливался вокруг успокаивая.

Альвиг шагнул к нам, вставая рядом с Драгоном. Я благодарно взглянула на темного мага, но тот улыбнулся жестокой и надменной улыбкой.

— Если они нападут на своего императора, приз победителя достанется мне, — коварно пропел он, — сражайся Драгон, я пригляжу за твоей подружкой. Я поморщилась. Темный маг — везде и всегда — темный.

Дракон взмахнул мечом, готовый разить каждого, кто посмеет приблизиться и оспорить его право выбирать женщину. Публика замерла в нерешительности. Никто из наместников не был готов отдать приказ первым. Оказаться в роли лидера восстания. Не иметь возможности переметнуться на сторону победителя, если понадобиться. Они жаждали обсудить свои шаги в кулуарах дворцов, подготовить стратегию, Драгон же спутал их планы. Но и подчиниться новому императору, который так явно нарушал традицию, они не желали.

Одинокая фигура отделилась от, едва различимой в пыльном воздухе, толпы, приблизилась к арене. Дайгор. Советник Драгона, маленький зеленый дракон, знавший множество древних легенд, любитель порыться в пыльной библиотеке. Из груды бумаг он доставал старый свиток, где обязательно находил ответы на все мои самые странные вопросы. Я облегченно выдохнула. Дайгор найдет как излечить Драгона от охватившего мужчину безумия. Я подавила страх, что тогда Драгон разлюбит меня, не пожелает быть с женщиной, что станет его проклятьем.

Советник осторожно подцепил лапой медальон и вразвалочку приблизился к Драгону. Публика, невесты, наместники — затихли и словно замерли, наблюдая. Каждый ждал, сможет ли советник образумить императора? Встанет ли на его сторону? Но Дайгор холодно оглядел своего правителя, и я поняла — Дайгор выступил против Драгона.

— Твой приз, победитель, — хладнокровно произнес советник, — стоит забрать его: без избранной невесты, император — всего лишь тень величия.

Едкий, ядовитый туман сквозил из каждого слова. Всего лишь тень величия — ты будешь слаб. Всего лишь тень — мы свергнем тебя. Всего лишь — ты уже ничтожен.

— Моя невеста — Аарнирн, — произнес Драгон громко, безжалостно оглядывая советника и наместников, подавляя сопротивление одним лишь взглядом. Я никогда не видела столько силы в чьих-то глазах. Захотелось стать меньше, спрятаться. Хорошо, что он смотрит так не на меня.

Дайгор невольно отступил назад. Но быстро взял себя в руки.

— Аарнирн — легенда, — произнес он чуть неуверенно. Взглянул на меня, оценивая, присматриваясь, размышляя.

Аарнирн? Они говорили обо мне! Я — это Аарнирн. Имя мне понравилось, оно вызвало теплый отголосок внутри, а медальон на груди затрепетал, только лишь оно было произнесено.

— Я видел Гарана и Аарон, последние минуты их жизни, — ровно произнес Драгон, — видел, — голос его стал громче, обрел силу, — предателя, что разрушил королевский род и принес страдания в наш мир.

Наместники недоверчиво и испуганно зашептались. Дайгор побледнел.

— Вы знаете древние легенды, — продолжал Драгон, и голос его, громкий, уверенный, разносился по трибунам. Тяжелый, мрачный взгляд, сковывал, подавлял, уничтожал любое сопротивление. Драгон был их повелителем, и наместники повиновались в страхе. Меня его голос и взгляд, напротив, — завораживали, манили и очаровывали. Хотелось слышать его вечно, и вглядываться в бездну его глаз, что напоминали о бесконечной вселенной. Драгон говорил о древнем проклятии, напоминал об утерянной мощи Гарана и Аарон, о золотых тысячелетиях благоденствия. Наместники порывались возразить, но никто не осмеливался крикнуть слова несогласия.

И наконец, Дайгор, опустил взгляд к земле, прижал встопорщенные гребни на спине — в знак покорности и уважения.

— Я повинуюсь воле истинного императора. Я верю, что золотой дракон победит проклятие. И я помогу найти путь к победе, — глухо произнес он. — Если прекрасная иноземка действительно Аарнирн, она сдержит угрозу, что создала ее предшественница из мира людей, в насмешку над драконами. Драгон вздрогнул. Повернулся ко мне, и я заметила, на мгновение, лишь на секунду — ноту тревоги в его глазах.

— Угрозу? — прошептала я. Будто бы обезумевшего дракона императора и войны на земле драконов — не достаточно.

— История драконьего народа гласит, что медальон создал советник Медного дракона. Чтобы защитить династию от любовной лихорадки. Но есть и вторая версия — древняя легенда, в которой медальон создала сама Аарен. Советник лишь подобрал его и отдал золотому дракону. Легенда была забыта, как Аарен и Гаран обратились в предания. Но если император видел древних ахейнов, то легенда может оказаться явью. Если это правда, магия, которая питает медальон, черпается из глубин Даргоро-Даз, — глухо пояснил Дайгор. — Лишь древние маги знали его устройство и механизм. Мы не можем ни изменить ее, ни зачаровать, ни отменить действие. Медальон выбирает невесту, позволяет открыть врата между мирами. Но сила его темна, ведь создан он был в порыве ненависти, зачарован силой проклятия преданной женщины. Смерть возлюбленного даровала ей мощь безумия, которую Аарон вложила в медальон драконов. Не подчинившийся воле Аарен дракон выпустит в наш мир чудовищ, скрытых в глубинах Даргоро-Даз. Ужасы войны, безумие императора — лишь малая часть того, что проклятие Аарон привнесло в наш мир.

— Медный дракон не подчинился, выбрал невесту сам, — возразила я.

Дайгор криво улыбнулся.

— Он подчинился. Медальон выбрал невесту, что вскоре была заточена в башне, а император бросился в объятия любимой. Это разрушило тысячелетия благоденствия империи. Золотые драконы были умнее и осторожнее, делая возлюбленных принцессами своих томных ночей. И проводя дни в обществе избранной невесты.

Меня озарило:

— Поэтому благоденствие так и не вернулось? Драконы никогда не отказывались, женясь на других они оставались с любимой. Это защищало их от безумия, но не снимало чары проклятия, ведь они не могли отказаться от любимой.

Дайгор кивнул.

Драгон же вздохнул:

— Никто из драконов не способен отказаться от истинной любви.

Он опустился на колени передо мной, положил грубые ладони мне на талию. Теплая волна прокатилась по телу, из груди вырвался сладкий вздох.